Фаина Гримберг - Примула. Виктория Страница 59

Итак, «волк в овечьей шкуре» и «старая английская дура»!

С женитьбами и замужествами детей хлопот было немало. Иные браки, впрочем, устраивались достаточно легко. К примеру, женитьба Артура, герцога Коннаутского на Луизе Маргарите Прусской. Или свадьба Елены и принца Христиана Шлезвиг-Гольштайн-Зондербург-Аугустенбургского...

Виктория распечатала очередное письмо от Пусси. Опять жалобы. Опять эти претенциозные сестры русского императора. И почему они не вылезают из Берлина? Почему они так нестерпимо грубы? Уж эти потомки узурпаторов! Кто не знает, что Романовы некогда захватили беззаконно русский трон и объявили себя избранниками народа!..

«Ни разу, когда я приходила к ней, — писала кронпринцесса, — великая княгиня Ольга не пригласила меня сесть, но сама садилась за стол спиной ко мне и лишь снисходительно спрашивала меня при моём уходе, когда же мне исполнилось шестнадцать лет!..»

Виктория призывала дочь держаться с достоинством — «...ведь Романовы не могут сравниться с королевскими домами Брунсвика, Саксонии или Гогенцоллернами...»

Королева просила старшую дочь способствовать браку будущего короля, наследника престола, Берти. Красавица, датская принцесса Александра, почиталась в монархическом концерте европейских династий настоящей «жемчужиной». Не удивительно, что оба главы августейших семейств — и Александр II и Виктория — мечтали о женитьбе своих старших сыновей именно на датчанке. Но Николай Александрович скончался от туберкулёза в Ницце. Красавица Александра досталась Берти, который был в неё действительно влюблён, что вовсе не мешало ему изменять своей болезненной жене с завидным постоянством. Королева также, случалось, делала невестке замечания, полагая, что Александра слишком пристрастна к драгоценностям и слишком распускает своих детей!..

После смерти юного Николая наследником российского престола сделался второй по старшинству сын, Александр Александрович. Этот плотного сложения молодой человек не отличался ни особенным умом, ни особенной образованностью. Смерть Николая оказалась внезапной. Александра не готовили к занятию трона. Однако в дальнейшем именно ему предстояло править империей. Ему же досталась и другая возможная невеста его брата Николая, младшая сестра датской красавицы, Дагмара, впоследствии — Мария Фёдоровна, супруга Александра III, мать Николая II.

Александра и Дагмара были сёстрински привязаны друг к другу. Но волею судьбы они вошли невестками в дома, связанные не только узами родства, но и взаимной неприязнью.

Александр II был несколько раздосадован. Он предпочёл бы видеть в своём семействе старшую датчанку. И снова он делился с подданными своим возмущением «этой ужасной сумасбродной старухой», то есть, конечно же, английской королевой!

Александра не могла присутствовать на торжественном бракосочетании младшей сестры и наследника русского престола, поскольку ожидала первенца. Виктория полагала, что представителям её семейства вовсе нечего делать в Петербурге. Но принц Уэлльский, желавший показать себя независимым, объявил, что «...был бы весьма счастлив лично способствовать соглашению между нашей страной и Россией...» В конце концов Виктория согласилась отпустить сына в Россию, где его ожидал прекрасный приём. Александр II предложил высокому гостю чин почётного полковника гвардии, и Эдуард принял этот дружеский жест с подобающей благодарностью.

После брачных торжеств последовала череда роскошных праздничных приёмов. Принц Уэлльский пригласил своего шурина Александра Александровича в Лондон. Молодые супруги охотно и радостно приняли приглашение; в особенности Дагмара-Мария, которой очень хотелось повидаться с сестрой. Император с удовольствием наблюдал за поведением наследника английского престола. Принц проявлял явную расположенность к дому Романовых. Александр II снова стал надеяться на возможное сближение с Англией.

В 1874 году назрела действительная возможность некоторого сближения Англии и России. У обеих вызывала чувство естественного страха новорождённая Германия.

Во второй половине девятнадцатого столетия европейские монархи всё ещё оставались важной политической силой. Отношения между царствующими домами, их родственные связи всё ещё оказывали важнейшее влияние на политику правительств. Так, падение Наполеона III многие историки, жившие в той самой второй половине девятнадцатого века, объясняли отсутствием семейных связей его династии с современными ему царствующими домами.

Всё яснее становилось, что необходимо соединить подлинными родственными узами дом Романовых с домом Виктории. Речь могла идти о браке двадцатишестилетнего Альфреда, герцога Эдинбургского, герцога Саксен-Кобург-Готского, с шестнадцатилетней Марией Александровной.

Виктория не хотела этого брака. Эта женитьба одного из её младших сыновей на русской принцессе связывала королеву с гниющей династией Романовых, накладывала несомненные обязательства... Кроме того, имелись основания и для того, чтобы усомниться в нравственности Марии Александровны. Ведь эта девочка воспитывалась при дворе отца, проявившего недостойную монарха развращённость, напоминавшую худшие времена «георгианского каре».

На Джона Брауна Англия всё же смотрела с должной снисходительностью. Его возможные отношения с королевой вполне можно было воспринимать как символическое сближение с народом. Но русский император пошёл на поводу у интеллектуально-аристократического кружка славянофилов, сторонников национальной доктрины в ущерб доктрине монархической, не находивших дом Романовых русским в достаточной степени. Эти «славянофилы», как они себя называли, сумели свести любвеобильного стареющего донжуана-императора с молоденькой доступной красоткой, принадлежавшей по рождению к династическому гнезду Рюриковичей, правившему русскими землями до Романовых. Император не скрывал своего, фактически брачного союза с княжной Екатериной Долгоруковой от больной императрицы и взрослых детей. Едва императрица скончалась вследствие болезни лёгких, как Александр II поспешил узаконить своё сожительство. Трое маленьких детей, рождённых ещё вне законного брака, бегали теперь по коридорам и залам петербургских дворцов. И всё упорнее распространялись слухи о якобы намерении императора преподнести жене титул императрицы и сделать наследником престола восьмилетнего Георгия, его сына от Долгоруковой, бесцеремонно отставив от трона Александра Александровича...

Эти намерения, инспирируемые так называемыми «славянофилами», были необычайно пагубными, поскольку несомненно подрывали авторитет дома Романовых в концерте европейских монархий. Но славянофилы готовы были во имя торжества национальной доктрины пренебречь сложившимися династическими связями и, в сущности, обречь Россию на одиночество в Европе...

Виктория не хотела женитьбы сына на принцессе из подобного семейства. Кроме того, до Лондона уже дошли слухи о том, что единственная дочь Александра II, великая княжна Мария Александровна, объявила во всеуслышание, что во всём согласна с отцом и полагает его человеком совершенным и даже «выше всякой критики».

Отношения Александра Николаевича с дочерью были весьма сердечными. Возможно, ему представлялось, что она похожа на свою мать. В этой девочке император желал видеть её мать, видеть такою, какою она предстала перед ним в юности. Кроме того, он чувствовал себя всё-таки виновным. И особенно виновным именно перед единственной дочерью, невинной девушкой. Сыновья — мужчины, молодые люди — не имели права бросить в него камень!..

Лорд Альфред Лофтус, английский посланник в Санкт-Петербурге, однако, описывал принцессу очень положительно... Лорд Лофтус был тронут и тёплой привязанностью дочери к отцу:

«...ежедневно император проходит в сопровождении своей дочери мимо моего дома, направляясь в Летний сад. За ними следуют порожние сани...»

Александр ценил безоговорочную любовь дочери; тем более, что остальные дети крайне дурно относились к его второму браку, да ведь и имели на то веские основания.

Император стремился всячески баловать осиротевшую наполовину после смерти матери Марию[103]. Он также опасался за её нравственность. Одинокая девочка... Он охотно отправил её гостить в Гессен-Кассельский замок, в Югенгейм, к дяде, родному брату покойной императрицы Марии Александровны, полной тёзки своей единственной дочери.

О, эти семейные дела! Герцогиня Алиса Гессенская, невестка правящего герцога, улаживает приезд молодого герцога Эдинбургского в Югенгейм. И Виктория, и Александр II обо всём осведомлены. Принцесса Мария и герцог Альфред встречаются — естественно, на балу! — и нравятся друг другу. В Лондон летит письмо Алисы: «...милая очаровательная дочь русского императора совершенно покорена Альфредом...»