Виктор Вальд - Палач Страница 6

И эти демоны взросли в его душе, питаясь кровью тех, кого он убивал на войнах, терзал в промежутках между сражениями, грабил и насиловал. Ему тогда казалось, что это правильно и необходимо. Убив врага, он забирал его оружие и доспехи. Грабя и пытая тех, кто на свою беду попался ему на пути, он добывал серебро и даже золото. А насилуя, он лишь на непродолжительное время освобождал себя от острого желания немедленно отправиться в путь, чтобы еще раз взглянуть в огромные серо-голубые глаза и дрожащими пальцами прикоснуться к ее еще детскому лицу, которое так часто приходило ему во сне и наутро оставляло его с чувством умиротворяющего блаженства.

И вот демоны стали настолько могущественными, что повели его по пути, указанному сатаной.

А как еще можно объяснить то, что он, покинув в разгар сражений отряд и прихватив двух чужих коней, отправился в трехдневный путь, подгоняя себя и животных картинами счастья, что рисовали в его мозгу все те же порождения ада?

Он ехал, едва замечая путь, не переставая сочинять мгновения встречи, и при этом улыбался, словно мальчишка, получивший в подарок позолоченный деревянный меч. Да, его примут, не прогонят, не будут упрекать за горе и страдание, которые причинили он и его друзья-наемники. Может, только вначале, до того момента, когда он положит к ногам хозяйки богатые дары, а перед отцом девчушки вывалит на стол золото и серебро. И подарков, и денег много. Очень много. Столько же, сколько пролито из-за них человеческой крови. Стоит только оглянуться и посмотреть на мешки, которые приторочены к седлу второй лошади. Да и лошадей не жаль.

Он все отдаст. И себя отдаст. Станет землепашцем, ремесленником, купцом, кем угодно, лишь бы поутру видеть желанное лицо. И он будет ей и мужем, и вторым отцом, и даже посланником Бога, способным защитить от любой беды и болезни.

Только первые и лучшие подарки он преподнесет девушке. Она простит его, непременно простит. Он будет добр и ласков с ней. И она привыкнет к его ужасающему обличью, поймет, что есть в нем благодатная нива, на которой могут взрасти и дать плоды лучшие человеческие чувства. Он не будет ее торопить. Он терпеливо будет ждать ее взросления и понимания.

Да и если уж на то пошло, что ей остается в жизни? Какой нормальный парень возьмет за себя ту, что лежала под наемником, пусть и против своей воли? А если учесть, что число девушек и женщин всегда втрое превышало количество их возможных партнеров, то вопрос замужества всегда был сложным. Ведь всем известно, что мальчики чаще умирают в младенчестве, а затем, достигнув брачного возраста, подвергают себя постоянным опасностям на войнах, в драках и на охоте.

Казалось, все так правильно и все так удачно складывается, что и желать большего – только Бога гневить. Вот если бы только не демоны в душе, строго выполняющие задуманное сатаной…

Но все, все это позади. Все замолено трижды, и трижды по трижды, и еще бесчисленное количество раз по трижды. Нужно гнать прочь былое греховное и думать о светлом завтрашнем дне, который ниспошлет Всевышний.

Ничего в жизни человеческой не проходит бесследно, и ничего не остается позади навсегда. Оно лишь ждет, когда потребуется встряхнуть тело и душу. Конечно, такая встряска чаще всего болезненна и неприятна, но все же полезна как телу, так и душе.

Вот и сейчас мужчина тяжело перевернулся на жесткой лежанке, тяжело вздохнул и, не выдержав, встал. Он знал, что не сможет найти покоя ни сейчас, ни потом. Ведь там, внизу, происходило богопротивное, если уже не произошло. А его душа, укрепившаяся бесчисленными молитвами и наставлениями монахов, не могла согласиться с волей сатаны – его личного врага. Ведь сколько усилий пришлось приложить и священнослужителям, и ему самому, чтобы изгнать из самых темных уголков его души могучих демонов – достойных детей своего отца.

Мужчина обеими руками схватился за грудь. Ему вдруг показалось, что в его душу вместе с криком девушки, приглушенным деревянными стенами, вновь протискиваются исчадия ада. И если он сейчас ничего не сделает, то уже никогда от них не избавится.

А еще ему подумалось, что он – и только он – ответственен перед Богом за насилие над девственной чистотой и сейчас самое время послужить Создателю в благодарность за возможность спасти душу.

Он рывком набросил на себя плащ и с силой толкнул дверь. Быстрым шагом пройдя большой этажный пролет и почти бегом спустившись по лестнице, мужчина едва не споткнулся о сидящего на последней ступеньке скрючившегося бюргермейстера. Забыв об учтивости и почтении, он схватил правой рукой Венцеля Марцела за ворот и повернул его лицом к себе. И тут же почувствовал густой винный запах, что, казалось, исходил не только изо рта напившегося до бесчувствия отца, но и из его носа и ушей. Вероятно, таким образом тот пытался уйти от ответственности перед дочерью и Богом.

«…оружие власти… но схватить и удержать дано единицам… тем, кто может пожертвовать многим и, прежде всего, самим собой. А чем ты готов пожертвовать, Венцель Марцел?» – полушепот старого епископа ледяной змеей пополз по извилинам мозга бывшего служителя подземелья Правды. Он слышал эти слова жестокого старика и теперь сам видел последствия их внушаемости.

«Чем ты готов пожертвовать, Венцель Марцел?..»

Если бы бюргермейстер не был так смертельно пьян, тот, кто держал его за ворот, непременно, позабыв о сословности и почтении, спросил бы строго, как Господь в неизбежный судный день. Но…

Венцель Марцел, перекатывая голову с одного плеча на другое, лишь выдавил жалкую улыбку и вслед за ней горько разрыдался.

Мужчина ослабил хватку, и тихо плачущий бюргермейстер тряпичной куклой осел на каменный пол. При этом его рука невольно потянулась к большому медному кувшину, стоящему у края лестницы. Но мужчина уже успел схватить желанный сосуд и осторожно переступил через затихающего Венцеля Марцела.

Подойдя к двери, мужчина, ни мгновения не колеблясь, распахнул ее и быстро вошел в каминный зал…

Глава 2

На следующий день, с первыми лучами давно ожидаемого солнца, отряд, состоящий из городских стражников и полусотни горожан добровольцев, пересек витинбургский лес и поднялся на холмы правого берега Рейна. Предстояло пройти еще несколько миль, чтобы упереться в обвалившиеся рвы замка Этсби.

Издавна, с темных времен, это место считалось нечистым. И не только оттого, что здешние болота дышали гнилостью и болезнями, а почва более напоминала торф. Местные холмы притягивали всякую нечисть – как дьявольскую, так и человеческую, – и часто на их вершинах полыхали костры и раздавались жуткие крики.

Чаще это были крики тех несчастных, кого захватили разбойники для своих плотских утех и омерзительных развлечений. Но были и шумные пиршества, которые задавали для своих вояк главари шаек.

Первым из главарей обосновался на этих холмах Гельрих Рыжий. Когда это было, и было ли вообще, записей в церковных книгах не сохранилось. Но память людская из поколения в поколение передавала страшную правду о Гельрихе Рыжем – гнусном разбойнике, убийце и насильнике. Реже вспоминали о том, что, не сумев укротить разбойника и его шайку, император пожаловал ему баронство и право сбора подати с земли и проходящих по Эльбе купеческих кораблей. Это возвысило разбойника, и прежде всего, в его собственных глазах. Но он так и умер разбойником, опившись крови и вина. А вот его сыновья крепко ухватились за баронство и добыли себе силой и мечом замки и богатство. Вот только о разбойничьих делах отца они никогда не вспоминали.

Не вспоминали о судьбе их отца и многие из друзей и недругов. А все потому, что большинство тех, кто носил высокие и почетные титулы барона, графа, маркиза и даже герцога, непременно имели в корнях своего родового древа предка-разбойника – жестокого убийцу и насильника.

Это уже потом Господь воздал им за служение и веру. Воздал почестями, землями и богатством. Но все же время от времени разбойничья кровь вскипала в жилах благородных и знатных господ. И тогда опять, но уже в военных масштабах и всенародного грабежа отводили они душу, поминая кровавых предков.

После себя Гельрих Рыжий оставил небольшой замок, некогда хорошо укрепленный, но сейчас осыпавшийся и разобранный на камни селянами и арендаторами для постройки жилищ в те короткие месяцы, когда его стены покидал очередной отряд разбойников, нанятый для очередной войны.

В руинах этого замка, в полуразрушенных и едва накрытых досками и соломой баронских покоях вот уже более полугода проживала одна из самых кровавых разбойничьих свор. Она состояла из полусотни воинов-наемников, которые решили не идти в родные южные земли Германии и Швейцарии, а переждать здесь недолгое затишье в великой войне между английским королем Эдуардом и королем Франции Филиппом. Благо холмы и болотистая местность вокруг замка Этсби все еще находились во владении наследников Гельриха Рыжего. Но их, кормящихся у престола императора, эта земля не прельщала и не тревожила памятью о предке. Так что наемники могли спокойно располагаться в покинутом замке.