Наталья Павлищева - Наталья Гончарова. Жизнь с Пушкиным и без Страница 6

И все равно судьба словно делала все, чтобы этот брак не состоялся.

Умер дядя Василий Львович. Наташа с ужасом слышала, что Пушкин говорит: мол, ни один дядя еще не умирал так не вовремя. Ссоры с Натальей Ивановной, та словно опомнилась, корила себя за данное согласие и делала все, чтобы свадьбу расстроить. Пушкин терпел, принимал на себя все обвинения, со всем соглашался… Но была еще одна огромнейшая проблема. Которая останется на всю жизнь и в конце концов погубит поэта – безденежье.

А летом вдруг: холера! Карантин, повсюду кордоны, запрещающие проезд. И Пушкин оказался заперт в Болдине на весь остаток лета и, главное, осень – его любимую пору, когда писалось хорошо, легко…

Даже если бы не состоялась сама свадьба, уже за одну Болдинскую осень можно было бы благодарить Провидение за Наташу Гончарову.

«Бесы», «Элегия», «Гробовщик», «Сказка о попе и работнике его Балде», «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка»… Завершены «Маленькие трагедии», «Повести Белкина», «Домик в Коломне», закончен «Евгений Онегин»…

Он отрезан от мира, он в карантине, жил, как на острове, но стояло любимое время года – осень, в Москве ждала красавица невеста, он любил и был любим, и Болдинская осень стала лучшим поэтическим временем в его жизни. Позже у Пушкина будет еще одна осень в Болдине, хотя и не столь продуктивная…

А тогда его ждало счастье, и он был совершенно уверен, что сумеет обеспечить свою семью литературными трудами.

Возможно, живи они в Болдине или даже в Михайловском, и сумел бы, но Пушкиных ждал суетный блестящий Петербург, который требовал иных средств, иных трат и иного способа зарабатывания денег. Поэт Пушкин великий и первейший, а вот дельцом оказался никудышным. Александр Сергеевич умел писать, но не делать деньги. Его вина? Нет, беда. Та самая, которая и привела в конце концов к страшной развязке… А Дантес скорее стал поводом для нее…

Но это еще очень не скоро, а тогда в Москве в большом старом доме на Никитской ждала возвращения своего жениха очаровательная красавица невеста Наташа Гончарова….

Он все стерпел, все преодолел, свадьба состоялась, хотя без конца откладывалась и могла сорваться даже в последний день. Наталья Ивановна уже не заботилась о чувствах дочери, о том, что та могла стать просто посмешищем всей Москвы. В день свадьбы она прислала сказать, что на венчание приехать невозможно, потому как… нет денег на карету. Пушкин отправил теще тысячу рублей…

НАТАЛЬЯ ПУШКИНА…

18 февраля 1831 года в недавно построенную (даже и не завершили до конца) церковь Вознесения Господня на Царицынской улице народ не пускали – венчание. А любопытных было тьма, потому как свадьба у двух очень примечательных людей. Первый поэт России Пушкин венчался с первой красавицей Москвы Гончаровой.

«Господи Боже наш, во спасительном твоем смотрении ныне рабы твоя, Александр и Наталья, якоже благословил еси сочетатися друг другу, в мире и единомыслии сохрани; честный их брак покажи; нескверное их ложе соблюди; непорочное их сожительство пребывати благоволи, и сподоби их старости маститей достигнути чистым сердцем делаюша заповеди твоя…»

Красавица невеста повыше жениха будет, нежная, словно лебедь белая, свеча в руке чуть дрожит… Навсегда ведь, в радости и горе, пока смерть не разлучит… А каково будет жить с Пушкиным?

Жених задел за аналой, с которого упали крест и Евангелие. Потом свеча у него погасла, а потом и шафер, державший над его головой венец, почувствовал, как рука онемела, и попросил замены, кабы хуже не вышло.

Все не по правилам, все худые предзнаменования. Может, потому жених бледен и столь некрасив?

Но невеста ничего не замечала, она двигалась как во сне… Была Наташа Гончарова, стала Наталья Николаевна Пушкина…

Из церкви – в снятый Пушкиным дом на Арбате, где встретили Нащокин и Вяземский, благословили… И снова дурное предзнаменование: один из поднесенных бокалов поехал по накренившемуся подносу, упал и разбился. Нащокин попытался шутить:

– На счастье! Смотри, Пушкин, у тебя даже посуда сама бьется, счастлив, брат, будешь.

Застольем распоряжался Лев Сергеевич Пушкин. Нащокин снова смеялся:

– Наш Лева Пушкин очень рад,

Что своему он брату брат!

– А как мне вас называть?

Вопрос, заданный тихим голосом, поверг Пушкина в какое-то непонятное состояние. Самая красивая женщина Москвы, да что там, России, стала его женой, принадлежала ему, как мужчине, а он смущался, словно мальчишка. Он, всегда сам смущавший дам, едва не краснел (спасал только смуглый оттенок кожи) и трепетал перед этой девочкой.

Пожал, почти дернул плечами, стараясь скрыть это свое смущение за насмешливостью:

– Пушкиным…

– Хорошо.

Она все шесть лет и потом до конца жизни будет называть прилюдно его именно так: «Пушкиным», а вот наедине и при самых близких все же Сашей, и то не сразу. Он благоговел перед ней, она перед ним.

Какая бы это могла быть пара! И все же они были такие разные…

Измученная беспокойством предыдущих месяцев и дней, когда казалось, свадьба вот-вот сорвется, и еще более страстностью мужа, Таша спала, а он, проснувшись рано, лежал, не шевелясь, и разглядывал свою Мадонну.

Она была совершенством во всем: не только лицо, но и шея, плечи, грудь, ноги… вся фигура, стройная и гибкая. Он, столь любивший и ценивший женскую красоту, получил в супруги совершеннейший ее вариант.

Но у этого варианта оказался один… плюс или минус, Пушкин никак не мог этого понять, – она не была горяча и страстна как любовница. Целомудренная девочка, никому не позволившая залезть к себе в постель, она ничего не знала о страсти, ничего не смыслила в любовных утехах. Это хорошо или плохо?

Хорошо! Замечательно! Обучить и развить ничего не стоит, он-то на что?

Эта женщина не разбужена, следовательно, не испорчена. Разбудить, воспитать себе отменную любовницу, но притом верную и преданную, – вот и весь сказ! Тогда и никаких амуров не нужно, женки достанет.

Пушкин был просто в восторге от такой перспективы. Но насладиться мыслями не успел, со стороны прихожей послышался шум. Наталья чуть заворочалась, он укрыл жену одеялом, а сам вскочил и, накинув халат прямо на голое тело, приоткрыл дверь. Так и есть: друзья явились пораньше с утра поприветствовать молодоженов.

Пушкин замахал на них руками, чтобы не шумели, знаками показал, что сейчас выйдет. Тихонько поцеловал сладко спящую жену в висок, быстро и почти как попало оделся, накинул халат и выскользнул из спальни.

Наташа проснулась несколько позже. Мужа рядом не было, зато из гостиной слышались мужские голоса. Неужели у них гости?! Ой как нехорошо, она, хозяйка дома, спит… Поискала глазами платье и поняла, что попала в неловкое положение – кроме свадебного, надеть и нечего. Разве вон халат, но в нем не выйдешь к приятелям мужа.

И все же она надела на сорочку халат, убрала постель и села ждать, когда зайдет служанка или сам муж.

Замужем… она больше не Гончарова, а Пушкина…. Госпожа Пушкина… супруга первого поэта России…. Было от чего кружиться голове. Он небогат, но Наташа и не привыкла к богатству, вернее, отвыкла от того, чтобы выполнялись любые капризы и пожелания, как бывало когда-то у деда. Нет, мать воспитала их строго, а потому не о богатстве думала новоиспеченная Пушкина, а о том, как бы не опозориться перед приятелями мужа.

Шли минута за минутой, но никто не заходил, мало того, из-за двери слышались взрывы смеха, видно, обсуждали что-то веселое. Наташа просто не знала, как нужно себя вести в таком случае, а потому, послушав у двери, вернулась на стул к окну…

– А твоя женка любительница спать!

– Или ты ее так измотал за ночь, что и в себя не прийти?

Пушкин, смеясь, глянул на часы и обомлел. Было без четверти три! Он просидел с друзьями за разговорами почти до обеда, а Наташа там в спальне и выйти явно не может, потому как тут веселая компания!

Приятели, видно, все поняли по его смущению, стали поспешно прощаться. Нащокин на прощанье в прихожей посмеялся:

– Вот тебе, брат, первая разница между женатым и холостым. Прежде сколько хотел и с кем хотел сидел, хоть в халате, хоть даже без, а нынче о супруге думать должен. Передай наши поздравления и поцелуй за нас.

– Я сам за себя поцелую…

Она постаралась сделать вид, что все хорошо, но слезы скрыть не удалось.

– Что же ты не вышла к нам?

И зачем спросил, ясно же почему.

– Как?

– Прости, душа моя, заговорился…

Наташа уже поняла, что жизнь рядом с поэтом, привыкшим к вольности, простой не будет.

Но немного погодя они давали бал. Это был настоящий бал, хотя и не блестящий и не на всю Москву! Было безумно весело, Пушкины хорошо угощали, и танцевали после до трех утра. Наташа в качестве хозяйки немыслимо хороша, приятели завидовали, подруги тоже… Сестры вздыхали: глаза госпожи Пушкиной светились счастьем, замужество было явно удачным. Сам Александр Сергеевич тоже сиял, словно новенький начищенный самовар.