София Волгина - Век Екатерины Великой Страница 6

Оказавшись среди незнакомой ей обстановки, без подруг и друзей, без своей гувернантки, не имея привычки делиться своими переживаниями с матерью, София решила взять себе за правило излагать свои мысли на бумаге, словно бы разговаривая с кем-то, поверяя ему свои чувства и размышления. Она села за стол, придвинула свою заветную тетрадь, куда она уже записала некоторые свои мысли и главные события новой жизни. Сдвинув высокие брови, она сосредоточенно задумалась о том, что ей надобно сделать, дабы остаться в России. Взяв перо, вывела своим ровным почерком:

«1. Понравиться Елизавете;

2. Понравиться Петру;

3. Понравиться народу».

Отложив перо, она принялась размышлять, что же надобно делать, дабы достичь цель из оных трех пунктов. Первое, что пришло ей в голову – выучить в короткий срок русский язык, второе – наперекор отцу принять православную веру (уж очень императрица набожна), стараться угодить во всем Петру, наблюдая его нрав и привычки, а такожде изучать народные обычаи.

Герцогиня Иоганна-Елизавета пока всем оставалась довольна. Их везде встречали, как королев. Она быстро разобралась, кто есть кто при дворе. Старый ее знакомый, гофмейстер Брюммер, занимал здесь довольно видное место, как и Мардефельд, нынешний посланник Фридриха Второго. Конечно, самым влиятельным из них был выходец из Франции, императорский лейб-медик Иоганн-Герман Лесток. Императрица Елизавета переименовала его в Ивана Ивановича. Он, как говорили, был главным среди тех, кто привел Елизавету Петровну к трону. Герцогиня прознала, что Лесток тайно получает гонорары от Людовика XV через французского дипломата герцога де ла Шетарди. Впрочем, Брюммер утверждал, что тот получает их такожде из Швеции и Пруссии. Правители сих государств мечтали сами вместо австрияков и англичан влиять на политику России. Француз Лесток ненавидел канцлера Алексея Петровича Бестужева, поскольку тот мешал ему влиять на государыню Елизавету Петровну. Понятное дело, деньги, получаемые от друзей-дипломатов, необходимо было отработать: во что бы то ни стало развалить союз Австрии и Англии с Россией. Брюммер доложил Иоганне, что в качестве оппозиции канцлеру личный лекарь государыни выдвигает графа Михаила Воронцова, который такожде помогал цесаревне Елизавете три года назад взойти на престол. Конечно, герцогиня Иоганна сразу согласилась помочь устранить Бестужева, как рекомендовал горячо любимый король Фридрих. Слава Богу, судьба Бестужева оказалась решена и без нее. Двор здесь разделился на два лагеря: канцлер Бестужев держался венского, саксонского и английского союза. Оппозиция же – с Иваном Лестоком, Михаилом Воронцовым, графом Александром Румянцевым, генерал-прокурором Никитой Трубецким, принцем Гессен-Гомбургским, возглавляемая французским посланником маркизом де ла Шетарди – не на шутку взялась за канцлера. Герцогине даже не пришлось организовывать заговора для его свержения. И без нее он зрел не по дням, а по часам. Остальные приближенные императрицы: Шуваловы, колебавшиеся на каждом шагу, в том числе обер-егермейстер Алексей Разумовский, фаворит императрицы, всегда придерживался нейтральной стороны. Умнейший граф Бестужев, однако, умел извлечь из всех них пользу, когда ему было необходимо. На самом деле, его единственной серьезной опорой оставался барон Черкасов, непременный секретарь Кабинета императрицы, служивший ещё у Петра Первого. Сей грубый и упрямый человек всегда требовал порядка и справедливости. Императрица Елизавета его очень уважала. Остальные придворные меняли стороны в зависимости от своих интересов.

Герцогиня понимала, что спешить не следует, надобно лавировать и ждать своего часа. Всему свое время. Она успеет внести свой вклад в такое праведное дело! Ведь дождалась же своего часа сама императрица Елизавета Петровна. Никто ее, рожденную вне брака, всерьез и не воспринимал в строгом православном государстве. Однако пришло время для дщери Петра, и она, ранее не верившая в свою звезду, вняла увещеваниям смелого медикуса Лестока, решилась и учинила переворот в свою пользу! Теперь законный император – трехлетний Иоанн Антонович, вместе с матерью, Анной Леопольдовной и ее семьей, в тюрьме, а Елизавета Петровна на троне. Вот что значит отвага, смелость и хорошие друзья!

Однажды вечером, спустя несколько дней пребывания в России, разговаривая за ужином со всеми на немецком, принцесса Цербстская обратилась к императрице Елизавете Петровне:

– Ваше Величество, мне хотелось бы как можно скорее заговорить на вашем родном языке. Нельзя ли мне дать учителя русского? Я буду прилежной ученицей.

Государыня с удивлением и интересом посмотрела на принцессу. Иоганна-Елизавета слегка поперхнулась от неожиданной просьбы дочери. Все вежливо подождали, пока она откашляется.

– Так прямо сразу быка за рога? – спросила государыня. – Ну-ну… Язык-то наш не легкий. Однако ты молодец, не успела приехать, недели не прошло, а уже захотела на нашем языке заговорить. Весьма похвально с твоей стороны.

– Да, мне нравится, как он звучит. Думаю, мне удастся выучить его, – смущаясь, ответила ей принцесса.

Елизавета недоверчиво усмехнулась, заметив:

– Великий князь двух слов не может связать. Никак не может наш почтенный ученый муж, Исаак Павлович Веселовский, научить его разговаривать на русском.

Великий князь насупился, посмотрел на принцессу исподлобья.

– Не о том ли Веселовском вы изволите говорить, Ваше Величество, коего вы отправляете с грамотой к моему супругу в Штетин о нашем благополучном прибытии? – поинтересовалась герцогиня.

– Нет, то его младший брат, Федор Павлович. Кстати, Исаак Павлович на редкость умный иудей. Он действительный член Коллегии иностранных дел. Обучал меня и мою сестру Анну, твою мать, Петруша, – она весело кивнула племяннику, – французскому языку. Видишь, меня смог научить. В память о его заслугах в своем деле я не отправила его, как всех евреев, за пределы России. Им разрешено селиться токмо в Малороссии. Не хочу видеть убивцев Христа. – Елизавета многозначительно замолчала, посмотрела на племянника. – Вот я легко говорю на чужом языке, а ты, Петр Федорович, никак не заговоришь на языке матери и великого деда.

Наследник невесело отвел глаза.

– Я постараюсь, государыня-тетушка.

– То-то же! Не забывай: без муки нет науки, – сказала она назидательно и снова повернулась к принцессе. – Ну что ж, – она благосклонно кивнула ей, – устремлению твоему я токмо рада. Будет тебе учитель. Посмотрим, как ты сумеешь одолеть русский язык и колико времени тебе понадобится на сие.

София скромно поклонилась, подошла к ручке, поцеловала.

– Благодарю вас, Ваше Величество.

– Не за что пока. Надобно выделить тебе хорошего учителя. Есть у меня один на примете, Ададуров его фамилия. Он совсем недавно издал свою новую книгу по грамматике русского языка, вот как раз и посмотрим на качество его учебника.

Императрица направила ей в учителя академика Василия Евдокимовича Ададурова. Чуть позже позаботилась и о религиозном воспитании, приказав заняться оным отцу Симеону Теодорскому, дабы подробно ознакомил принцессу с азами православия. Направила ей и учителя танцев, француза Ланге.

Ежедневные уроки с Ададуровым давали свои результаты. Василий Евдокимович неустанно нахваливал принцессу, да и сама София-Фредерика была весьма довольна. Учитель русского языка запрещал ей говорить на немецком и французском – то есть, ей пришлось выражать свои мысли со всеми ошибками на ломаном, но русском языке. На немецком Ададуров не ленился рассказывать недавнюю русскую историю. Она с удовольствием слушала о жизни и деятельности деда Великого князя, российского императора Петра Первого. Через две недели, с помощью Василия Евдокимовича, с интересом читала по слогам маленькую книжицу царя, изданную в 1717 году, «Юности честное зерцало», некоторые пункты коей весьма ее удивили: «Странно, сам царь учит народ не ковырять в носу. Ужели до сей книжицы они сами сего не знали?». Спасибо учителю – он на все ее вопросы давал вполне исчерпывающие ответы, используя немецкий и французский языки. Русская заковыристая грамматика, изложенная в новом учебнике, который издал ее учитель четыре года назад, давалась Софии с большим трудом, что весьма ее расстраивало. Дабы хоть как-то ускорить процесс изучения, она занималась чуть ли не круглосуточно. Даже императрица Елизавета выразила недовольство тем, что та заморила себя неумеренной учебой. Принцесса Цербстская оказалась и в самом деле необычайно прилежной, а главное, очень способной ученицей. Упорство ее поражало преподавателей. Ададуров докладывал государыне, что его ученица уже изрядно понимает и говорит по-русски, а уроки выполняет основательно и ко времени. Императрица ее при случае похвалила. Наследник первые десять дней был очень занят новоприбывшей принцессой, но затем потерял к ней интерес – сразу после той первой похвалы, кою принцесса получила от государыни. Софикхен сразу заметила, что он довольно безразличен к русскому народу, не любит приближенных и ведет себя по-детски. Оказалось, ему нравилось, что она ему троюродная сестра, и, как с родственницей, он может говорить с ней по душам. Тут же Петр поведал ей о своей влюбленности в одну из фрейлин. Принцессу удивило его неразумие и странное рассуждение о многих простых истинах.