Сергей Омбыш-Кузнецов - Повесть о партизане Громове Страница 6

— Кто там, кого носит?

Громов продвинулся к окну и полушёпотом проговорил:

— Это я, Захар. Игнат…

Тот бледнеет и торопливо шепчет:

— Лезь быстрее в окно. Не дай бог, увидят.

Громов влезает. Боярский торопливо, задёргивает занавеску. Они обнимаются.

— Что в деревне? — спрашивает Игнат Владимирович, усаживаясь за стол.

— В деревне каратели.

— А как наши живут?

— Жену твою, Владимирыч, схоронили. Очень болела, забота о тебе её доконала, — отвечает Захар. — А дети живут у твоего отца. Только тебе домой нельзя. Каратели га домом следят, ждут твоего прихода. Кто-то донёс, что ты в Камне председательствовал в Совете. Мы уж слух пустили, что ты убит, да, видно, не верят.

— Так ты укрой меня до ночи.

— Укрою. В амбаре спрячешься.

— Народ как, мужики?

— Мужикам что, — заметил Захар. — Бают: белые да красные дерутся, нам от того ни прибыли, ни убытка. Мы свидетели.

— Свидетелями сейчас нельзя быть, — говорит Громов. — Как плеть по ним походит — сразу поймут. За свою власть должны держаться, за советскую. Ну, а ты-то как?

Захар смутился.

— Я так же, как и все.

Громов дотемна просидел в амбаре, а стемнело — перебрался поближе к своему дому, к фронтовому другу Петру Лахину, на улицу, прозванную «Чернопятовкой» за то, что на ней жила одна голытьба. Жена Лахина сходила в дом Громовых поразведать. Вернувшись, сообщила:

— Можно идти.

Игнат Владимирович огородами перебрался к себе во двор. Тихо постучал в дверь. Открыла сестра Прасковья. Она припала к его плечу и заплакала:

— А мы тебя погибшим считали, родненький ты наш братка. Сколько слёз по тебе пролили, сколько дум передумали. Все только о твоей смерти и говорят.

— Пусть говорят. А вы эти слухи поддерживайте. Мне это в выгоду.

Проснулся отец. Детишек будить не стали. Сестра торопливо собрала на стол и стала угощать Игната Владимировича. Отец рассказывал:

— Знаешь, Игнаша, пришёл как-то к нам один человек, твоим другом назвался. Да вижу, на нём шапка что-то знакомая — мельника Монохина. Думаю: врёшь, шалюка, сын мой с кулаками никогда не водился. Заставил я Прасковью самовар поставить, а Настеньку Нечаеву послал за самогонкой. Напоил его, а он, шалюка, еле языком ворочает, а всё о тебе справляется: где да что ты. У меня возьми да и вырвись: ну его к чёрту сына такого, пришёл бы, сам его связал да и законным властям передал. Измучил он меня… А он как соскочит с лавки и говорит: «Ох, дедушка, если бы ты так сделал, золотом бы тебя осыпали». Я и понял, что это шпика к нам подослали. Ещё его угостил, Прасковья с Настенькой плясать с ним стали да незаметно ножку ему подставили. Навалились мы все трое на него, а я давай по карманам шарить. Наган у шалюки оказался. Я его им и стукнул в висок. Тут, спасибо, Петя Нечаев пришёл, утащили мы с ним его ночью за огороды и в околке закопали. А через два дня в деревне разыскивали пропавшего офицера из контрразведки…

Громов с жадностью ел, слушая отца. Вдруг ему показалось, что за окном кто-то тихо ходит.

— Вроде кто-то под окном топчется. Не слышите? — обеспокоенно спросил Игнат Владимирович.

— Не чую. Мало ли здесь кто шатается. Я посмотрю, — заметила Прасковья.

Не успел Игнат Владимирович сказать, чтобы она этого не делала, как сестра открыла дверь и в неё с грохотом ввалились три белогвардейца. Здоровенный рыжий детина с унтер-офицерскими погонами заявил:

— Бандит Громов, ты арестован.

«Пропал! — мелькнуло в голове Игната Владимировича. — Что же делать?..»

Громов выхватил из кармана револьвер и бросился на вошедших с криком:

— Застрелю-ю-ю!

Гремят два выстрела. Белогвардейцы не выдерживают и выскакивают из избы. Вслед за ними выбегает и Громов.

Не оглядываясь, он через огород направляется к поскотине, оттуда. — в лес.

В лесу тишина.

Птицы на разные голоса заливаются.

Пахнет грибами и сыростью.

Куда податься?..

В село возврата нет, в Камень — тоже опасно. Жить в лесу отшельником и ждать, когда люди сами придут к тебе?.. Нет, надо действовать и действовать побыстрее! С чего же начать?

И. Т. КОРЖАЕВ — руководитель Каменской подпольной организации, начальник партизанской контрразведки.

Громову пришла мысль связаться с Каменской подпольной организацией, которой руководил грузчик Иван Коржаев. Эта организация, как и некоторые другие, была создана по распоряжению Барнаульского Военно-революционного комитета и губкома РКП (б) сразу же после чешско-белогвардейского переворота.

Встреча состоялась на явочной квартире. Коржаев обрадовался приходу Громова и долго рассказывал ему о бесчинствах белогвардейцев, о действиях подпольной организации.

— Трудно работать, — пожаловался Коржаев. — Опытных работников мало. Из 23 городских членов партии шестнадцать уже расстреляны. Погибли Фёдор Шевцов, Пётр Сарычев, Фёдор Колесников. Ефросинья Алексеевна Кадыкова — наш лучший организатор — в тюрьме, муж её тоже. Думаем побег им устроить.

— Да, работать трудно, — согласился Громов. — А ты поближе к рабочим будь, с барнаульским подпольем свяжись. Легче будет. Я вот тоже собираюсь партизанский отряд создать, твоя помощь потребуется.

— Отряд! Правильно. В Томске с 18 по 22 августа проходила первая Сибирская конференция большевиков. Создан областной партийный комитет. Поставлена задача организовать вооружённую борьбу за Советы, бить врага по тылам, помогать Красной Армии освободить Сибирь, Вот и надо нам выполнять это решение. Мы разъяснением займёмся, собиранием сил, а вы будете делать налёты на беляков. Верно, многие мужики, особенно середнячки, ещё на месте топчутся, не знают, куда повернуть. Но мы им поможем разобраться. Да они и сами скоро поймут, какая им власть ближе.

— Значит, по рукам, — воскликнул Громов. — Будем драться.

В августе 1918 года Сибирское временное правительство объявило мобилизацию молодёжи в армию «для защиты Отечества». В назначенный день восемнадцати-и девятнадцатилетние парни должны были явиться на сборные пункты.

Крестьяне — беднота и середняки — заволновались. «Не дадим сыновей. Хватит, мы за них отвоевали!» — шумели они на сборнях. Но призыву Чернодольского подпольного большевистского комитета тысячи крестьян — отцов и сыновей — селений Чёрный Дол, Андреевки, Максимовки и посёлка Ярового, вооружившись чем попало: топорами, вилами, старенькими дробовиками и берданами, собрались в посёлке Чёрный Дол, а оттуда двинулись на Славгород, захватили тюрьму, освободили политических заключённых, убили городского голову Фрея, Белогвардейский гарнизон был разгромлен, лишь немногие убежали задворками в степь и укрылись на кулацких заимках.

Восставшие организовали «Крестьянско-рабочий штаб», который издал несколько воззваний с призывом подниматься на борьбу с Временным правительством и разослал их по сёлам.

Крестьяне многих деревень одобрили действия чернодольцев, стали формировать отряды и направили своих делегатов в Славгород на съезд для выборов советской власти взамен эсеро-кулацкой управы.

Но контрреволюционное Сибирское временное правительство двинуло в степь дикую дивизию атамана Анненкова. Запылали сёла. Анненковские головорезы расправились с чернодольцами, постреляли на улицах Славгорода собравшихся на съезд делегатов.

Весть о расправе анненковцев над чернодольцами дошла и до Поперечного, где скрывался в это время Громов. Он вызвал к себе жителя этого же села, бывшего армейского ветеринарного фельдшера, а теперь просто коновала Осипа Баева. Через него держала связь с сёлами Каменская подпольная организация.

— Слыхал о чернодольцах? — спросил Игнат Владимирович Баева, когда тот грузно опустился на предложенную табуретку.

— Дошли слухи, — угрюмо ответил Баев.

— Вот тебе партийное задание: бери свой инструмент и иди по деревням коновалить.

— Не понимаю, кому моё ремесло теперь нужно, — пожал плечами Баев.

Громов улыбнулся.

— Эх ты, паря! Да сейчас твоё ремесло как нельзя кстати. Ходи себе с сумкой по домам, спрашивай, не надоли лошадей подконовалить, а сам между делом рассказывай о чернодольцах, о расправе над ними анненковских бандитов, советуй молодёжь в армию не посылать. Понял?..

— Ещё бы! — ухмыльнулся Баев. — Всё понятно, Игнат Владимирович. Будет сделано…

— Да попутно приглядывайся: где, сколько чего у карателей. Кто партизанить захочет, присылай на полевую стоянку, что на стыке панкрушихинскнх и попереченских полей. Связь держи со мной постоянно, может, листовочек сумеем организовать.