Всеволод Липатов - Ночной директор. I том. История, рассказанная в тиши музея Страница 6

Действительно, вот так посмотришь и начнёшь верить всяким ужасам, тем более карта всё-таки документ, а таким вещам привыкли доверять.

Человек удивлённо покачал головой:

– Как им только удавалось вообще куда-то доходить, а тем более возвращаться домой, если идти по таким картам. Но ведь же шли, и открывали новые земли, уточняли эти карты, рисуя свои. Перед ними надо снять шляпу. Тем более рисковали европейцы, ведь они совсем не знали местных северных условий.

Древние рисователи карт достаточно вольно интерпретировали земную поверхность. Реки, горы, леса и города рисовались со слов путешественников, никто не замерял точного расстояния. Как точно подметил классик в знаменитом диалоге: «А сколько вёрст будет? – Да, десять с гаком. – А в гаке сколько будет? – Да, ещё вёрст десять».

Но, несмотря на все недостатки древних карт, всё же ими успешно пользовались. Например, точно известно, что атаман Ермак обладал некой картой, на которой были зафиксированы земли Зауралья. До наших дней она не дошла, и откуда она взялась у смелого экспедиционера, сейчас точно не известно. Но, отправляясь в легендарный поход, опытный атаман пользовался знаниями местных людей, нанесёнными на этот пергамент.

На Западе, первые письменные свидетельства о северных народах появились ещё в XIV веке, ведь не только русские люди осваивали северные земли, одновременно с ними торили сюда дороги и европейские мореплаватели. Они путешествовали, используя уже накопленную к тому времени информацию об Обском Севере и опубликованные в Европе географические карты, изображающие «Московию» и «Татарию».

А ещё первые картографы были шпионами, впрочем, эту грань их интересов они старались широко не афишировать. Но, тогда ещё Московским княжеством, тоже не наивные дураки управляли. И хотя правительство, заботясь о приобретении возможно точных сведений о северо-западной части Азии, в то же время насколько возможно препятствовало проникновению туда иностранцев. Например, приехавшему в 1492 году в Москву немцу Михаилу Снупсу, хотевшему подробно ознакомится с русской землёй, и, между прочим, желая ехать в «страны полунощные и на восток к берегам Оби», великий князь Иоанн III Васильевич не позволил ехать дальше столицы. Впоследствии он отписал византийскому императору Максимилиану:

«Из дружбы к вам мы ласково приняли человека вашего, но не пустили его в страны отдаленныя, где течет река Обь, за неудобностью пути: ибо самые люди наши, ездящие туда для собирания дани, подвергаются немалым трудам и бедствиям».7

В 1542 году литовский картограф А. Вид составил карту Московии от Балтики до Оби. На ней впервые была изображена река Обь. На карте есть надпись «абьдори» (обдоры). Упоминаются также вогуличи и югры. В 1544 году в городе Базеле, Швейцария, была издана знаменитая «Космография» С. Мюнстера. В её состав входила карта, показывающая расселение остяков и вогулов, местоположение города Сибирь, старое название Искер, находившейся в районе нынешней Тюмени и Обдорска. Кроме этого в Вене в 1549 году вышли «Записки о Московских делах» австрийского посла в России Сигизмунда Герберштейна. На картах, приложенных к этим «Запискам…» была нарисована река Обь с притоками – реками Иртыш и Сосьва. Всю эта территорию картограф назвал Югрой, в отличие от Сибири, которая почему-то была обозначена на карте южнее.

Северные, «незнаемые» просторы привлекали своими неисчислимыми «легендарными» богатствами. Эти слухи доходили и до Москвы, и там же эта информация поступала к очень заинтригованным иностранцам, которых в столице жило немало. В 1517—1526 годах, живя в Москве, Герберштейн, собирая сведения о путях и богатствах Сибири, встречался с С. Ф. Курбским, который многое ему поведал из своего похода в Югру во время попытки покорения отдалённых племён. Многое Герберштейн почерпнул из, так называемого «Югорского дорожника», записанного со слов новгородских купцов на рубеже XV—XVI веков. В нём давалось описание древнего и очень опасного пути за Камень, так в древности назывались Уральские горы, к Ледовитому океану, проходившему через систему рек и волоков через горы, по тайге и тундре.

Одной из знаменитых стала карта, составленная в 1562 году англичанином Дженкинсоном, несколько раз бывавшим в России. Эта карта Московского государства, ставшая едва ли не самой известной в Европе, особенно после того, как её включил в свои картографические атласы фламандский картограф А. Ортелий, была довольно точной. Здесь был изображён бассейн реки Обь, причём её левобережье называлось Обдора, а правобережье – Югория. В конце века Ортелий издал ещё одну, специальную карту, под названием «Татария».

Русские купцы тоже были заинтересованы в точных знаниях, которые помогали в освоении северных богатств. Братья Строгановы поручили голландцу Оливье Брюннелю, состоявшему у них на службе, пройти через Карские ворота. В 1576 году он обогнул полуостров Ямал и вошёл в Обскую губу. Поход завершился удачно лишь благодаря кормщику-помору, хорошо знавшему те места. Брюннель поделился своей информацией с Меркатором, составлявшим в то время свой знаменитый «Атлас», который увидел свет в начале XVII века. Там Обский Север изображён достовернее, чем на других картах того времени.8

Русские картографы не отставали от своих европейских коллег. Чертежи и росписи новых земель, поступавшие в Москву от служилых людей, направляемых в Сибирь, позволили составить в 1629 году карту всей известной к тому времени части Сибири. А дальнейшее знакомство с новыми землями и развитие здесь путей сообщения позволили тобольскому воеводе П. И. Годунову составить в 1667 – 1678 годах «Чертеж всей Сибири, збиранный в Тобольске по указанию царя Алексея Михайловича».9

Одним из самых известных картографов, имя которого известно и сейчас, стал Семён Ремезов. В январе 1696 года правительство потребовало составление чертежа Сибири на холсте. Этим занялся «тобольский сын боярский Ремезов с сыновьями».10 Через два года сей труд, названный «Чертежной книгой Сибири», был послан в Сибирский приказ, в Москву. Эти карты стали на долгое время основными картографическими документами, и обессмертили имя Семёна Ремезова. Сибирский картограф довольно точно изобразил Обскую и Тазовские губы, различные населённые пункты, существовавшие здесь к началу XVII века, в том числе Надымский городок и Мангазею.

Участники Великой Северной экспедиции, проходившей с 1733 года по 1743 год произвели детальную съёмку восточного и северного побережья полуострова Ямал и обследовали Обскую губу. Результаты этих исследований послужили основанием для составления первой точной карты Ямала.11

Ночной Директор вновь подумал, что ещё древний человек стал рисовать планы окружающей его местности, хотя воистину, первым было всё же слово. Ведь объясняя какому-то непонятливому соплеменнику, где он наткнулся на логово зверя или нашёл вкусные плоды, и как туда лучше добраться, в итоге оказалось проще нарисовать схему движения. Действительно, ведь и на самом деле гораздо проще нарисовать план, чем долго растолковывать на пальцах, особенно если человек плохо знаком с окружающей его местностью.

Человек торжественно обратился к лежащим картам:

– Конечно, средневековые завоевания в северной Азии пополнили казну русскую мехами, шкурами и многим другим ценным товаром, но не только этим славна та эпоха. Ведь именно в эти времена происходило интенсивное изучение края, а значит, дополнялись и уточнялись карты, эти незаметные, но такие незаменимые помощники всего человечества. Рискуя жизнью люди закрашивали многочисленные «белые пятна», таким образом спасая других, идущих за ними следом. Спасибо вам от всего человечества.

Но карты безмятежно молчали, никак не реагируя на пафосные речи Ночного Директора. Наверное, они хотели нарисовать свой мир, но пришлось подчиниться людям. Но именно такие карты, дошедшие до нас сквозь бури времени, зачастую являются единственными свидетелями давно ушедших эпох и отражают мировоззрение их создателей и современников.

Первые дорожки, по которым двинулись русские купцы и другой люд в Сибирь, проторили ещё новгородцы. Кроме них северные земли стали бойко посещать зыряне. Ещё в 1093 году они прорубили лес от Урала до Оби и проложили дорогу через реку Вогулку до реки Сосьвы. Дорога эта так и называлась «зырянскою».12 Но ещё задолго до этого, в 1032 году, удалые новгородские промышленники предприняли поход «к железным воротам», то есть к Уральским горам, окончившийся неудачно, отряд был побеждён юграми «и вспять мало их возвратишася, но мнози там погибоша».13 Вооружённые стычки продолжались ещё не один век, хотя новгородцы уже к 1265 году считали Югру своей волостью.14 Впрочем, сибирские племена так не считали, они защищались от пришельцев как могли. Например, в 1357 году в этих землях вместе со всей дружиной сгинул некий Самсон Колыванов. Можно смело предположить, что это был один из тех отважных искателей приключений, который набрав «толпу себе подобных удальцов, проникали в Северо-Западную Азию, надеясь обогатиться посредством беспощадных грабежей в земле Югорской. Одним из таких предприимчивых людей это удавалось, другим такое отважное предприятие обходилось ценою жизни».15