Старый дом на захолустной улице - Сергей Семенович Монастырский Страница 6

Потому что не просто выдавал патроны и снимал упавшие фигурки, а разыгрывал целый спектакль. И при удачном попадании орал из-под стойки:

– Гитлер капут!

Пришла весна. Пришел май. Пришла победа.

Это было единственный раз за время существования тихой улочки в центре все такого же захолустного городка. Вся улица была уставлена выставленными из домов столами, накрытыми немудреными закусками. А какие в тот послевоенный год были яства!? Картошка, бутылки с самогоном, молоко и другие домашние напитки, и вся улица, пила и пела, веселились и плясали люди, забыв свои бытовые соседские обиды, обнимались, плакали!

Больше такого на этой улочке не было и не будет никогда!

Васька ездил на своей коляске от стола к столу, он был единственным на этом празднике фронтовиком и ему, конечно, везде наливали, но Светлана неизменно сопровождала его по этому маршруту, решительно отклоняя предложения:

– Не портите мне мужа!

Народ веселился.

– Васька, когда ты напиться успел?

– А женилка у тебя еще работает?

Васька отшучивался:

– Щас как выну, как покажу!

… Вечером, когда они сидели в уже темном саду под звездами, прежде чем разойтись по своим комнатам, Васька осторожно спросил:

– А про мужа, это ты серьезно?

– А ты меня еще любишь? – спросила Светлана.

– Ну, ты же знаешь!

– Тогда, серьезно.

– Из милости?

– Вась, – нежно сказала Светлана, обняла его и прижалась, – мне твои ноги не нужны. Ты мне нужен. Такой, какой есть! Если не испортишься! – весело добавила она.

В эту ночь они впервые легли в постель вместе.

Утром, за накрытым для завтрака столом их напряженно ждали Наталья и Маруся.

Васька, улыбаясь во весь рот, выкатился на коляске. На коленях у него в этой же коляске сидела Светлана.

– Мама и мама, – весело прокричал Васька, – вот так мы теперь вместе будем кататься по жизни!

Решено было, однако, со свадьбой подождать. Дождаться возвращения Володи с невестой. А молодые пусть живут вместе. Нет греха, когда любовь!

… Володю с подругой, однако, пришлось, ждать два года. После Победы отправили вместе с Красной Армией на непонятную войну в Китай, в бывший Харбин, а теперь Порт-Артур. Войны уже и там не было, но часть зачем-то стояла.

***

Городок оживал после войны. Возвращались уцелевшие фронтовики, но не радостное это было возращение. Потому что многие были покалечены. А что делать калекам в родном городке, где и здоровым то мужикам негде работать!

Те немногочисленные производства, автобаза и другие мелкие учреждения были закрыты в годы войны за ненадобностью. Да так и не открывались.

Пили искалеченные солдаты, дрались, буянили, валялись пьяными посреди своих дворов.

Сбор их обычно был на существующей до сих пор базарной площади, где хозяйки обменивали последние оставшиеся у них вещи на продукты.

Пьяные голоса и мат стоял на площади. Если у кого и были еще не бросившие их жены, то и они боялись сунуться на площадь, чтобы увести своего домой.

Если «свой» и бил по пьяни жену дома, то один, а здесь могли избить всей сворой!

Видел, конечно, раза два Васька эту площадь, но больше туда не ездил, что он мог с ними сделать?!

А в один день площадь очистилась! Присланный из областного центра отряд милиции как-то в раз переловил всех! Бегали и ловили день ночь, кто на костылях, кто на колясках убегал по улицам к своим дворам.

Свозили всех в бывший инвалидный дом, загодя подготовленный под тот же инвалидный дом.

Не сказать, что это было райское царство, но вполне пригодное под жилье. Обслуживающим персоналом там были переведенные сюда, «вертухаи» – охранники тюрем и колоний.

Женский состав – повара и медсестры в небольшом количестве – там были привозные.

Условия были такие – если кто-то из родственников заберет, то под строгий приказ, не выпускать за границы своего забора. Не забирает – остается доживать здесь на вечное поселение.

И в городе стало тихо. Но это была тоскливая тишина.

Вот, так по пустым, почти улицам и поехал через несколько дней Васька к своему тиру. Проехал не долго. На ближайшем перекрестке подошли два милиционера.

– Документ!

Васька показал.

– Тебя что, капитан, приказ не касается?

– Какой приказ?

– Инвалидам в город не выходить!

– Я на работу еду.

– Ничего не знаем! Не выходить!

Красный и злой, с трясущимися руками вернулся Василий домой.

– Свет! – потребовал он, – гимнастерку и награды!– надел офицерскую фуражку, прикрепил два боевых ордена и пять медалей «За взятие…» и поехал.

Везла его в этот раз Светлана, чтобы не задержали.

Подъехали к городской управе. Дальше по ступенькам к лестнице подняться было невозможно.

Светлана вызвала дежурного.

– Мне нужен главный тут у вас, – прокричал Василий.

– Не приемный день!

– Давай заместителя! – рявкнул Василий.

Видимо взгляд на два боевых ордена и рявканье произвели на дежурного впечатление, потому что он скрылся в дверях и через десять минут появился с каким-то грузным со свиными глазками мужчиной.

– Заведующий социальным отделением, – отрекомендовался тот и без предисловий спросил: – чего бунтуешь?

Васька объяснил. Светлана добавила:

– Человек за Родину ног лишился, а его в инвалидный дом?!

– Ты мне Родиной в глаз не тычь! – видимо, заученно отреагировал заведующий социальным отделом, – тут все такие!

– И ты?! – не выдержав, спросил Василий.

– Я на своем месте Родине был нужен, – вошел в раж заведующий. – А приказ он всех касается – с орденами и без орденов! И никто тебя в инвалидный дом не гонит, сиди себе тихо за забором! И не чего город в дом инвалидов превращать! И смачно добавил:

– Вон у тебя баба, какая! Не знаешь чем с ней заняться? Яйца тоже отрезали? Так я помогу!

Васька рванулся из коляски, но только грохнулся на ступеньки, из носа текла кровь.

Пока Светлана бросилась его поднимать, свиное рыло вместе с дежурным ушло.

… Весь вечер Василий молча, сидел в саду. Светлана не отходила ни на шаг, держала его за руку.

Совсем стемнело. Зашло солнце, обещающее мирный, счастливый завтрашний день, звезды зажглись и все ярче и ярче разгорались на небе.

– Принеси водки – впервые за вечер произнес Васька.

– Вась! Не надо бы! – запричитала Светлана.

– Неси! – нетерпящим возражения голосом твердо сказал Василий.

Светлана ушла в дом. Она накрыла полотенцем поднос, нарезала хлеб, положила в миску огурцы….

В саду раздался хлопок, похожий на выстрел. Дикий пронзительный крик Маруси, сидевшей на крыльце, пронзил ночную тишину.

Пистолет, положенный офицеру, Васька привез с войны.

***

Горе черным покрывалом завесило окна стареющего купеческого дома. Не для того строил Иннокентий Константинович этот дом, не для того сажал яблоневый сад, чтобы в доме и саду когда-нибудь в лужах крови лежали трупы и самого Иннокентия и, тех членов его будущей семьи, о которой он мечтал. Дом строили для счастливой жизни.

Счастливая жизнь была. Но как-то частями. Последняя часть семейного счастья наступила через полгода после смерти Васьки.

Вернулся Владимир со своей уже женой