Игорь Генералов - В тени славы предков Страница 62

— Ты помнишь, как мы познакомились с тобой, князь? Так же стояли на стенах Киева и смотрели на печенежский стан. Ты тогда спросил моего совета, а я ответил тебе.

— Давеча много думал, но Варяжке не мог сказать, а тебе молвлю, — решительно и как-то сурово произнёс Ярополк, прерывая воеводу. — Ради чего я обрёк на голод и смерть этот городок? При чём здесь люди, если это я не смог власть удержать? Всё кончено, и мне нужно признать поражение.

— Я помогу тебе взять мир с Владимиром, — ответил Блуд, с радостью подумав, что так просто вышло.

«Вот и всё!» — с горьким облегчением подумал Ярополк и, как будто благодаря Блуда за поддержку в решении, положил ему ладонь на плечо, несильно сжав.

В кругу нарочитых мужей, обносившихся и угрюмых от отчаяния, решение Ярополка было встречено молчанием. Блуд стоял рядом с князем, сунув пальцы за пояс и готовый едва ли не драться с тем, кто начнёт возражать. Варяжко, почти угадав, что за его спиной Блуд убедил князя к миру, ощерился, собираясь высказаться, но не успел: Ярополк твёрдо обрезал его:

— Я решил окончательно, нравится это кому или нет. Кто попытается отговорить меня, пусть лучше убьёт, ибо слушать советы я устал больше, чем стоны и стенания.

Князь редко говорил так, будто гвозди вбивал, и даже Варяжко остался при своём мнении, лишь посоветовал:

— Если Блуд мир обещал, то пусть сам идёт и договаривается. Тебе выходить не следует, пока Владимир слово не даст о том, что никого в Родене не тронет.

Совет был толковый, к тому же мало кто хотел брать ответственность унизительных переговоров о мире, и Блуда отправили из города одного.

По Красному сразу можно было сказать о плачевном положении в крепости: в изгвазданном летнике, пеший, с бело-серой мирной тряпкой. Ему самому было стыдно, когда сторожа у рогаток внимательно изучала княжеский знак на перстне — вендского сокола.

Владимир встретил его в своём шатре, сидя на походном раскладном стольце. Блуд видел Владимира мельком почти десять лет назад, когда тот был ещё совсем глуздырём. Воевода сразу наткнулся на жёсткий, с прищуром, взгляд серых княжеских глаз, будто пригвоздивший его на месте. Рядом с властной статью молодого князя как будто затенились сидевшие по правую и левую руку Добрыня, не сразу узнанный Блудом из-за высоких залысин, и златоволосый варяг. Владимир ответил на воеводское приветствие кивком головы, шелохнулись только по плечам длинные русые волосы, перехваченные по лбу и вискам широкой узорной золотой лентой. Усаживая гостя за стол, махнул правой рукой со звякнувшим на ней застёжкой тяжёлым серебряным запястьем, приказал налить пива.

— Ешь, пей, воевода! Поможешь мне увидеть Ярополка, я сохраню тебе твоё место при себе и жизнь всем, кто в городе. Приведи сюда своего князя.

— Что будет с ним?

Пиво быстро размягчило истощённое тело, ударив в голову, но Блуд тут же напрягся натянутой струной, увидев, как заходили на княжеском лице желваки. «Крут во младости младший Святославич, — подумал воевода, — такому палец в рот не клади!»

— Я слово дал хранителю нашего рода крови русской не лить более! — резко ответил Владимир. Блуд в свой черёд склонил голову в знак согласия.

Едва гостя спровадили, князь с Добрыней одновременно переглянулись и так же одновременно оба улыбнулись.

— Попался, сокол! — сказал воевода.

— В тебе дар провидца, вуй!

— Не нужно иметь большую голову с умом, чтобы догадаться, кого можно склонить к миру, — возразил Добрыня. — Кроме Блуда и Варяжки, Ярополк никого слушать не будет. Варяжко упрям и честен, а Красному Блуду есть что терять. Рано или поздно князь сдался бы нам.

— Что с парнями будет? — подал голос Кальв. Седмицы три прошло, как двое варягов из Ядара изнасиловали девку, убив при этом её отца. Троих за такое дело уже казнили: двух руян и упландца. Хёвдинг ядарцев Стейнар приходил просить за своих людей. Викинги находились под стражей, и Стейнар, не зная, что уготовили им князь с воеводой, надеялся, что их пощадят.

— Ты говорил с ними? — вопросом на вопрос ответил Владимир.

— Им всё равно, кого убивать, — сказал Кальв.

— В таком случае они не должны никому успеть рассказать о том, о чём их просили, — молвил князь, и в голосе прозвенела сталь.

Глава пятидесятая

Время было около пабедья, когда Блуд вернулся в крепость. Совет собрали не стряпая, выслушали воеводу. Варяжко, не дав Блуду закончить, топнул пыльным сапогом по земле:

— Нет и нет! Князя нельзя вести во вражье логово! Ну и что — его слово крови не лить? Я чую, что добром это не кончится!

— Владимир победитель, и он ставит условия! — рявкнул Блуд.

— Хватит! — остановил разгорающийся спор Ярополк. — Я пойду и восстановлю мир с братом! — И добавил мягче, пресекая всякие возражения: — Бог, в которого я верую, взошёл на Крест ради спасения всех людей. Я же иду всего лишь о мире договариваться. Как Богу угодно будет: кровью или унижениями искуплю грехи свои.

Бояре молчали с обречённостью людей, дождавшихся хоть какого-то конца. Когда начали расходиться, Варяжко надвинулся на Блуда, тихо молвил:

— Я знаю, что ты в руках Владимира. И если с князем случится что, запомни, воевода: я убью тебя!

Блуд выдержал взгляд молодого воеводы, не сказал ничего.

По крепости слух о восстановлении мира разнёсся быстро. Люди повеселели, засуетились. Ударило кожаное било, созывая народ на вече. Потянулись мужики, бабы с грудными детьми; теснясь плечом к плечу, слушали Ярополка, по-походному поднятого на щите:

— Спасибо вам, люди, за то, что приняли меня здесь, что вместе со мной выносили лишения. Благодарю тебя, Живобуд, за помощь твою. Простите меня за смерть, голод и жажду. Обещаю, что сегодня всё злое для вас закончится.

Ярополк в пояс поклонился, с трудом устояв на щите, — от голода кружило голову, да и сам щит колыхался под ногами. Народ недружно загудел, кто-то из дружины крикнул: «Слава!» — и среди кметей прошёл восторженный шелест. Блуд, искавший Колота, наконец, обрёл его, удивил неожиданной просьбой:

— Я ухожу с Ярополком и могу не вернуться. Обещай, что присмотришь за семьёй.

Колот внимательно посмотрел на друга, видимо, понял, согласился без ненужных вопросов.

Ворота отворились, выпуская князя с Блудом, что ехали верхом на двух из оставшихся коней, и шестерыми кметями. Ярополк отверг сопровождение кого-либо из воевод, кроме Блуда, который договаривался с Владимиром.

Рогатки[207] в стане отворены, сторожи рядом нет, будто мир уже заключён. Блуд уверенно вёл князя и кметей к княжескому шатру. Гридни взяли коней под уздцы, попросив князя и воеводу спешиться. Охватили приехавших полукольцом, умело оттесняя воеводу с дружинниками. Кмети, хоть и без оружия, пытались сопротивляться, хватая напирающих гридней за древки их копий, толкаясь. Ещё немного — и напряжение перейдёт в драку.

— Тихо! Назад! — орал на своих Блуд. Обратился к Владимировым воинам:

— Где князь ваш?

— В шатре. Ярополка, князя вашего, ждут одного.

Блуд с кметями отступали, поддаваясь мягкому, но настойчивому нажиму Владимировых гридней. Здесь что-то не так, чувствовал и Блуд, и Ярополковы дружинники. Воевода поймал обречённый взгляд князя, что повёл плечами, отгоняя от себя Владимировых гридней: сам, мол, пойду. По хребту Блуда прошёл холод, он понял всё. Не закричал, останавливая князя, более того, осознал, что ведал с самого начала, но предчувствие своё запрятал в глубину души, смутно надеясь, что Владимир не поднимет руку на брата.

Добрыня с тем самым златоволосым варягом в сопровождении нескольких варяжских воинов спешили к шатру. Воевода откинул полог, входя вовнутрь, за ним вошли остальные. Возня, крики, из шатра выволокли двух связанных, орущих варягов. Варяги не сопротивлялись и, казалось, были удивлены происходящим. Добрыня, озабоченно хмурясь, будто невзначай отбросил полу тёмного коча, обнажая рукоять меча, — так выхватить удобнее, подошёл к Ярополковым людям:

— Ваш князь убит! Вот его убийцы. Гнев Владимира падёт на них!

Ярополка тем временем вынесли на глядень. На посеревшей от грязи, некогда белой, рубахе расплывались два бурых пятна от глубоких колотых ран на груди. Один из кметей, преодолев короткое замешательство, о чём-то догадавшись, с криком «с-сука!» бросился на Блуда. Затрещал летник на воеводе от рук схватившего его дружинника. Блуд не успел ничего содеять, как копьё одного из Владимировых кметей ударило напавшего в бок; сильный удар топором довершил убийство. Остальные отступили по сторонам, с немым отчуждением смотря на Блуда. Сам воевода, даже не пытаясь осмыслить всё произошедшее, чувствовал себя, как во сне. Варягов увели куда-то. Теперь великий князь, Владимир, верхом в алом корзне, кровавыми полами растёкшемся по крупу гнедого жеребца, высоко задрав щетинящийся молодой бородой подбородок, мельком бросил свой с прищуром взгляд на Блуда и, будто не заметив, поехал дальше. Дружина в два ряда, блестя оружием, переговариваясь и пересмеиваясь, следовала за князем. Неожиданно остро, до слёз, как в детстве, воевода почувствовал себя одиноким. Его, отупелого, куда-то повели. Тот самый златоволосый варяг сунул в его руки чару с пивом, потом ещё и ещё, давая хмелем залить кручину воеводы. Говорил варягу про семью, которую надо забрать. Варяг, Кальв именем, успокаивал, обещая вернуть семью. Когда к вечеру в стане появился Колот с Чернавой, дочерьми и Огнятой, Блуд был уже мертвецки пьян и крепко спал.