Лоренс Шуновер - Крест королевы. Изабелла I Страница 62

—                       Я заперла ответ папы в своей шкатулке.

—                        Ты спрятала в ножны свой меч, — возмутился он. — Каким же образом, скажи мне, ты собираешься расплатиться с расходами на войну? Каким образом ты выплатишь долг церкви? Если моя память по поводу цифр не изменяет мне, а я уверен, что это так, то мы должны тридцать миллионов мараведи, и сроки выплаты уже наступили.

—                        Мы что-нибудь придумаем.

—                       Что, например? Как мы сможем ухитриться выплатить тридцать миллионов мараведи без помощи инквизиции? Будь благоразумна, Изабелла!

Фердинанд вдруг подумал, что, возможно, булла имеет ограниченную сферу применения. Или Изабелла просто лжёт, что получила её.

—                       Королю позволено читать корреспонденцию королевы?

Она сняла ключ с цепочки, на которой висел и крест. Фердинанд поднял крышку серебряной шкатулки и обнаружит беспорядочную груду вещей, которые были ценны для Изабеллы и которые она хотела сохранить в тайне от всего мира: первый молочный зуб, выпавший у их дочери; его собственные письма, начинавшиеся словами «моя сеньора», много раз читанные и перечитанные; драгоценности, которые он ей подарил, когда, тайно переодевшись в другое платье, приехал, чтобы на ней жениться. Сверху лежал тяжёлый пергаментный свиток.

—                      Я не хотел тебя обидеть, поверь мне. Я только боялся, что ты что-то недоговариваешь. — Фердинанд вытащил свиток и сел, чтобы прочитать ответ папы. Вскоре он от изумления засвистел. — Моя сеньора! Ты, должно быть, околдовала самого святого отца! В Арагоне у меня нет такой широкой власти, как та, что предоставляется нам в Кастилии! — Лицо его сияло от удовольствия: нигде в документе не упоминалось имя одной Изабеллы, их имена повсюду были рядом. — Вся прелесть, — воскликнул он, постукивая по пергаменту, — заключается в том, что ты и я сами будем назначать инквизиторов. Церковь отказывается от всяческого контроля над нашей инквизицией. Это что-то совершению новое для власти королей. Ты очень основательна, Изабелла.

—      Я пытаюсь, — ответила она.

Достаточно было того, что он похвалил её. Она не рассказала ему, как упорно отстаивала право назначать инквизиторов. Рим был далеко и был очень занят делами всего мира; Кастилия была близко, и Изабелла могла контролировать усердие своих испанских инквизиторов, потому что они могли получить назначение только в результате её расположения. Она могла бы даже, если бы ей этого захотелось, не назначать их совсем.

—    Мы должны опубликовать это немедленно, — уверенно произнёс Фердинанд. — Мы расплатимся с нашими долгами в течение месяца и отвоюем множество душ ради нашего Господа.

—    Мне кажется, что ты ставишь телегу перед лошадью.

Подбородок Изабеллы был поднят, глаза приобрели зелёный оттенок: Фердинанд понял, что должен быть осторожен. Она взяла документ и заперла его обратно в шкатулку; крышка захлопнулась с решительным стуком.

Фердинанд, улыбаясь, пожал плечами: один он не мог опубликовать указ. Но он был терпеливым человеком.

—    Если ты не хочешь публиковать его, моя дорогая, то что ты собираешься делать?

—    Катехизис кардинала Мендосы проповедуется повсюду. Это приносит нам много новообращённых.

—      Не так уж много. Я проверял.

—    Даже несколько завоёванных добровольно, без страха, христиан — хорошо для начата. Будет ещё больше, как богатых, так и бедных.

—      Медленно, всё это очень медленно.

—      Такая работа и должна быть медленной.

—      А наш огромный долг?

—    Он действительно должен быть оплачен как можно скорее.

Фердинанд вопросительно посмотрел на Изабеллу.

—    Я собираюсь восстановить все земли короны, которые были розданы Генрихом.

Постепенно вся значимость слов проникла в рациональный ум Фердинанда. Генрих Бессильный, который никогда не мог отказать просителю, повсюду разбазаривал наследие короны: замки, имения, ренты, доходы, титулы, привилегии — всё это раздавалось с бездумной щедростью. В течение многих лёг он довёл себя до нищеты ради обогащения своих вельмож. Всё то, что он раздарил, Изабелла теперь собиралась вернуть. Это будет истинно самодержавный акт.

Фердинанд нахмурился.

—                         Ты, конечно, права, — протянул он. — Я собирался сделать то же самое в Арагоне, но в меньшем масштабе. Я помогу тебе всем, чем могу. Ты знаешь, это вызовет очень сильное сопротивление. Прольётся много крови. Это будет означать войну с твоими самыми знатными грандами. Она потребует использования всех наших пушек.

—                        Мы попробуем сделать это с помощью голосования.

—                        Голосования? — Он расхохотался. — Голосования!

Подобное не могло произойти даже в Арагоне, омываемом морем и напоенном мягким воздухом, где способность к компромиссу была в самих душах. Но это случилось в Кастилии, стране камней и святых, где не признавали полумер. Изабелла созвала кортесы в 1480 году, парламент, который немедленно стая знаменитым по всей Европе в силу беспрецедентных действий, исполненных преданности своей королеве.

Это была наиболее блистательная ассамблея, которую за многие годы видела Кастилия: епископы в золотых митрах, рыцари в белых мантиях, украшенных мечом святого Джеймса с лилиями на эфесе, с зелёными лентами и крестами, герцоги и маркизы в горностаевых накидках и украшенных драгоценностями коронах... Но больше всего было спокойных и гордых представителей разных городов Кастилии. Горожане были богато одеты — королевство процветало, и в нём царил мир. Фердинанду, глядевшему вниз со своего трона, казалось, что лица кастильцев удивительно похожи, как будто все они были родственниками. Такое почти семейное сходство не было характерным для ассамблей в Арагоне, где он председательствовал. Возможно, подумал Фердинанд, это странное сходство было просто результатом того, что все кастильцы думали об одном и том же.

Но они не смотрели на него. Их взоры были устремлены на молодую красивую женщину, которая была их королевой — королевой по праву и королевой по результатам войны, которую она сумела довести до победного конца. Корона сияла на её медноволосой голове. Рубины Фердинанда сверкали на её шее. Инфанта Изабелла стояла возле неё — юный миниатюрный двойник. Позади сидела с остальными детьми тётушка Беатрис, живой символ мира и дружбы с Португалией. Изабелла установила порядок там, где прежде царила анархия, справедливость — где было беззаконие, процветание — где была бедность, мир — где была война...

Спокойно, без малейшей неуверенности в себе, Изабелла заявила о том, чего желает корона, но не в качестве одолжения, а как необходимое исправление ошибок, допущенных в прошлом.

—          Если бы вы обратились к нам, — сказала в конце Изабелла, — и сообщили, что наши предшественники незаконно лишили вас ваших владений, то, поверьте моему слову, мы восстановили бы вас в ваших правах.

Она никогда не нарушала своего слова. Люди ей верили.

И даже если некоторые из кастильцев, как подозревал Фердинанд, и не доверяли ей, то им пришлось бы притвориться. Духовенство, простой народ и большинство пэров единодушно поддержали королеву.

В результате произошло возвращение доходов от богатейших феодальных домов Испании: верховный адмирал внёс в казну двести сорок тысяч мараведи из своего ежегодного дохода, герцог Медина Сидония — сто восемьдесят тысяч, кардинал Мендоса — сто пятьдесят тысяч. Дон Белтран де да Гуэва благодаря романтическому порыву весело внёс сумму, гораздо большую, чем все остальные, — миллион четыреста тысяч мараведи. Вся восстановленная собственность короны превысила долг Изабеллы. Она сумела вернуть деньги церкви.

—           Ты получила свои тридцать миллионов, — сказал Фердинанд, — и не на год, а на всю жизнь! Каррилло не смог добыть золото с помощью алхимии, а ты смогла посредством твоей собственной магии. Изабелла, как тебе всё это удаётся?

—           Мы же провели голосование людей на ассамблее, — произнесла она.

Он покачал головой:

—                      Ты завоевала их сердца. Этим искусством я никогда не овладею.

—                       Моё сердце принадлежит только тебе...

...После знаменитого заседания кортесов 1480 года Изабелла и Фердинанд стали абсолютными монархами. Но она начала использовать свои громадные доходы таким образом, что поначалу он посчитал это глупым. Почему они должны выплачивать пенсии вдовам и сиротам погибших солдат из своих средств или устраивать ветеранов-инвалидов на маленьких фермах, дотируемых короной? Никто и никогда прежде такого не делал со времён Цезаря...

Внезапно Изабелла сделала Фердинанду подарок, поразительно соответствующий его вкусу. Далеко на юге, в Новой Кастилии, за Сьерра-Морена, рыцари ордена Сантьяго собрались па торжественное заседание: великий магистр ордена только что умер. Подобно кардиналам, избирающим нового папу, рыцари ордена за закрытыми дверями выбирали его преемника. Но в отличие от кардиналов они не умели держать язык за зубам». Вопрос о преемнике бурно обсуждался и стал известен всей Кастилии. Изабелла сразу же поняла, что, сумев уговорить рыцарей избрать великим магистром Фердинанда, она сделает ему поистине королевский подарок.