Геннадий Левицкий - Великие Князья Литовские: Ягайло Страница 62

— Из-за таких как ты мы потеряли два замка! — Угрожающе промолвил маршал. — Я давно заметил, что ты при первой же возможности стремишься уйти от опасности. Хочешь на чужой спине в рай въехать?

Почувствовав недоброе в голосе военачальника, брат Родигер упал на колени:

— Прости, великий маршал, устал, кровью искуплю вину.

— Бог простит. — Коротко отрезал Хаттенштейн. — Отрубите ему голову.

Брыкающегося и кричащего так, что было слышно осаждавшим жемайтийцам, брата Родигера уволокли на лобное место, и через мгновенье топор палача отделил его хитрую голову от туловища.

— А теперь, — Хаттенштейн обратился к остолбеневшим от увиденного защитникам двух замков, — всем наскоро перекусить и строиться у главных ворот. В бой пойдете первыми, и, не дай бог, хоть один из вас покажет врагу спину.

Отряд крестоносцев уже был готов выступить на вылазку, как вдруг с донжона раздался голос наблюдателя:

— Великий маршал, по направлению к замку движется еще одно войско. Они еще далеко, и я не пойму: наши это или литовцы.

Хаттенштейн посмотрел на направление взгляда наблюдателя и буркнул: — Откуда там нашим быть?

Затем он, не доверяя больше никому, принялся карабкаться на башню. Пока Хаттенштейн достиг смотровой площадки, войско подошло еще ближе, и маршал безошибочно определил, что это литовцы. Причем, от их количества у великого маршала дрогнули колени. Длинная змея растянулась на несколько верст, а конец ее Хаттенштейн так и не увидел, ибо воины продолжали выходить из-за леса.

— Ну что там? — Спросил снизу Энгельгардт фон Ротенштейн.

— Вылазка отменяется. Всем спешиться! Главные ворота закрыть и заложить камнем! — Приказал великий маршал.

Братья

Во главе приближающегося войска ехал на коне ни кто иной, как Ягайло. Вскоре обе армии соединились, и долина огласилась радостными криками. С войском Ягайлы пришло много жемайтийцев, прослышавших о приходе на их многострадальную землю благородного потомка Кейстута. В едином порыве они бросились к Витовту, подхватили его на руки, несмотря на возражения последнего, и понесли перед войском, кричащим в честь князя здравицы.

Люди находили своих знакомых, друзей, родных, и всюду слышались диалоги примерно такого содержания: "Судимантас, старина, рад видеть тебя живым!" "Наримантас! И ты на старости лет решил повоевать?" "Э, Судимантас, я ни одного похода Кейстута против немцев не пропустил, и Витовту надеюсь послужить еще не раз."

Обнимались жемайтийцы с жителями Аукштайтии, русские с жемайтийцами. Глядя на это всенародное торжество, Ягайле стало как-то не по себе. Наконец военачальники обеих армий оказались друг против друга. На мгновенье взгляды их встретились, и Ягайло виновато опустил глаза. Братья, окруженные тысячами воинов, сдержанно поприветствовали друг друга.

— Размещай войска, Ягайло, вечером зайду к тебе — обсудим план действий. — Бросил Витовт и отвернулся от родственника, давая понять, что разговор окончен.

Остаток дня Ягайло с Витовтом провели в заботах о прибывшем войске и почти не встречались лицом к лицу. Но едва солнце на западе покраснело, Ягайло окончательно потерял спокойствие. Он принялся, точно зверь в клетке, мерить шагами земляной пол походной палатки. Ягайло пытался сосредоточиться на предстоящей встрече с двоюродным братом, но мысли его возвращались к тем трагическим событиям, виною которых он был.

Попытки Ягайлы изменить работу мозга ничего не дали: перед глазами по-прежнему стоял его дядя Кейстут. Великий князь явственно видел его немного сутулившуюся фигуру, тяжелый взгляд и даже различал каждую морщину на лице старика. Рядом возник Витовт: истощенный болезнью и заключением, он стоял посреди темницы Кревского замка и сверлил брата безумным взглядом. Вспомнилась и жена его Анна; юная служанка Елена, без колебаний отдавшая жизнь за свободу господина. "Великий боже! — Взмолился Ягайло. — Хоть бы он скорее шел!" Но Витовт точно нарочно решил подольше подержать Ягайлу наедине со своей совестью.

Впрочем, не столько великий князь испытывал угрызения совести за содеянное, сколько его терзал страх перед встречей с тем, кого прочил в покойники. Все его преступления, скорее всего, всплыли в памяти потому, что он чувствовал угрозу расплаты за них. Не сведи судьба с двоюродным братом снова, Ягайло и не вспомнил бы о дяде Кейстуте, ушедшим из этого бренного мира не без его помощи.

Устав ходить, Ягайло прилег на топчан, но и в таком положении призраки его жертв не давали покоя. Неотомщенная душа Кейстута, казалось, вошла в голову Ягайлы и грозила навсегда отнять у него рассудок. Великий князь облегченно вздохнул, когда за стеной походной палатки послышались тяжелые приближающиеся шаги.

"Идет", — словно приговор мелькнула у него мысль. Ягайло не ошибся, полог палатки распахнулся, и глаза братьев встретились. Ягайло не выдержал тяжелого свинцового взгляда наследника Кейстута и, потупив взор, сделал шаг навстречу гостю.

— Благодарю тебя, Витовт. Я всегда верил, что ты не можешь стать слугой врагов литовского народа.

— Не стоит благодарности. Это я сделал не для тебя, а для родины. Тебе же, Ягайло, нет прощения за смерть отца, но ради свободы Литвы я согласен примириться даже с тобой.

Ягайло молчал, опустив голову.

— Выполнил ли ты обещания? — Спросил Витовт.

— Да. Я увел дружины из Гродно, Берестья, Дорогичина.

— Мои люди это проверят, а через пару дней я пошлю отряды занять замки на этих землях. Но меня удивляет, что ты умолчал о главном городе в наследии отца.

— Троки получишь после моей женитьбы. Этот город является ключом от Вильно, и поэтому, пойми брат, при всем своем желании, я не могу полностью довериться тебе. Как, собственно, и ты мне. — Признал Ягайло истинное положение вещей. Видя, что Витовт собирается возразить, он торопливо продолжил речь. — Вместо Трок, в твое владение переходит Луцк и его земли. Это гораздо больше, чем Трокское княжество, которое ты получишь несколько позже.

— Хорошо, — минуту подумав, согласился Витовт, — но не вздумай обмануть на этот раз.

— Клянусь…

— Мне твои клятвы не нужны. Завтра их дашь перед всем войском.

— Будь по-твоему, брат. — Смирился Ягайло. — Когда поведем войско на Риттерсвердер?

— Спешить не надо. Постараемся измотать немцев ожиданием штурма, заставим их потратить продукты и порох, а там будет видно.

— Не лучше ли завтра с утра начать штурм, пока крестоносцы не успели приготовиться к осаде? — Несмело возразил Ягайло.

— Плохо знаешь немцев, братец, они давно уже готовы к осаде и ждут штурма, как раз завтра на рассвете. Прими мой совет Ягайло и не проливай напрасно кровь литовских воинов.

Утром следующего дня войска Ягайлы и Витовта выстроились на поле в расстоянии трех полетов стрелы от немецкой каменной твердыни. Когда немного утихли возбужденные голоса ратников, в центр огромного полукруга выехали предводители дружин: Ягайло в развевающейся пурпурной мантии, накинутой поверх легкой кольчуги, и Витовт, сплошь покрытый великолепными немецкими доспехами.

Князья перекинулись между собой несколькими словами, затем подняли правые руки вверх, призывая воинов к молчанию. Тотчас же монотонный гул и позвякивание доспехов прекратились. Над полем господствовала такая тишина, что, казалось, слышен взмах крыльев пролетавшего мимо ворона.

Первым заговорил Ягайло.

— Воины! Для меня не тайна, что в Великом княжестве Литовском ходят слухи о моей вражде с Витовтом. Так вот: если и были недоразумения между нами, сейчас они исчерпаны. Клянусь пред ликом всего храброго воинства отдать моему брату Витовту в вечное владение Берестье, Дорогичин, Гродно, Сураж, Луцк. Город Троки в течение одного года остается за Скиргайлом. По истечении этого срока Трокское княжество также передается Витовту. Я обязуюсь защищать вышеупомянутые владения Витовта, как свои собственные, и являться с войском по первому же его зову. Если же изменю данному слову, то пусть сочтут меня в Великом княжестве Литовском проклятым изменником и клятвоотступником, и да откажутся от меня все мои подданные. — Ягайло на мгновение перевел дыхание и закончил речь. — Если мой брат согласен с такими условиями, то пусть в знак возобновления нашей дружбы протянет руку.

Под радостные крики литовцев, жемайтийцев и русских братья обменялись рукопожатием.

Ликующие возгласы в стане примирившихся братьев не на шутку встревожили немцев в замке. Все они высыпали на крепостные стены и начали готовиться к самому худшему. Их опасения были не напрасными: многие в литовском войске, причем от ратников и до воевод, призывали "сбросить в Неман это осиное гнездо на литовской земле". Войско уже подалось, было, вперед, но остановилось, повинуясь властному движению руки Витовта.