На день погребения моего - Томас Пинчон Страница 62

 — Дом.

  — О... Он вслед за Китом посмотрел вниз, в сторону невидимого «большого дома» в лучах последнего солнца на листве.  — Есть дом, а есть  — дом, знаете ли. В наши дни все мои коллеги заняты поиском водопадов. Чем зрелищней водопады, тем больше шансов открыть дорогой отель... Кажется, всё, чего я сейчас хочу  — это движение ради движения, то, что ваши друзья называют вектором, полагаю.... А существуют векторные неизвестные величины?

 — Векторы... можно вычислять. Конечно. Но, наверное, вы имеете в виду что-то другое.

 — Этот всегда указывает вдаль, а тот,  — указывая на мерцающий мегаполис, возвышавшийся за его головой,  — туда, где есть деньги.

 Он немного подождал, словно у телеграфного клопфера, чтобы получить какое-то подтверждение от далекого незримого.

 — Знаете,  — продолжал он,  — там встречаются такие странные персонажи. Они приходят, потом не появляются снова несколько месяцев, иногда  — вообще больше не появляются. Миссионеры, дезертиры, граждане троп, то, чему они клялись в верности  — дорога, тропа, река, всё, что могло бы привести их к следующему горному хребту, следующему изгибу реки, проступающему из сырого света. «Дом»  — что бы это ни было, что это могло значить для них? Я расскажу вам историю о Небесном Городе. О Сионе.

Однажды ночью в Восточной Африке (он уже точно не помнил, где) Флитвуд встретил Ицхака Зильберфельда, сионистского агента, который путешествовал по миру в поисках возможностей для создания родины евреев. У них быстро началась дискуссия о бездомности в противовес владению имуществом. Лихорадка, злоупотребление местными наркотиками, кровавые конфликты с племенами, повсеместные и непрекращающиеся  — тысячи угроз для белого вторжения сюда, многие из них невидимы, но по мере обсуждения они вызывали всё больше беспокойства.

 — Что такое современное государство,  — заявил Ицхак,  — если не пригородный участок, только большего масштаба? Антисемитизм проистекает непосредственно из пригородного страха перед теми, кто всегда в движении, кто разбивает лагерь на ночь или оплачивает аренду, в отличие от Хорошего Гражданина, который верит, что ему «принадлежит» его дом, хотя, скорее всего, он принадлежит банку, возможно, даже еврейскому банку. Все должны жить в односвязном пространстве, вокруг которого  — сплошная линия. Некоторые носят веревочки из волос, чтобы отпугнуть змей. Все, кто живет за пределами участков любого размера, автоматически становятся угрозой для порядка пригородов и, в более широком смысле, для Государства. Удобно, что у евреев своя история безгосударственности.

  — Но ведь не зазорно хотеть иметь свой собственный участок земли, разве нет?  — возразил Флитвуд.

  — Конечно, нет. Но страна евреев станет объектом вечной ненависти тех, у кого нет собственности  — это обязательная часть императива предместий. Ненависть переносится на какую-нибудь новую цель, вот и всё.

А где еще они могли бы проявить себя: в ужаснейших джунглях, на мирном пространстве пастбищ, всё никак не успокоятся, никаких конфликтов интересов, высокие, плодовитые, здоровые, неуязвимые и т.д.? Свернут ли они на другую тропинку, или пересекут горный хребет, или вдруг увидят тайный ход в пречистую страну Сион?

 Солнце клонилось к закату, а они продолжали обсуждать благословенную возможность.

 —  Это реально?

   Пожал плечами:

 — Да... Или нет.

  — Или у нас обоих лихорадка.

   Они разбили лагерь на поляне у маленького водопада и разожгли костер, чтобы приготовить еду. Ночь началась, словно номинально.

   — Что это было?

   — Слон,  — ответил Флитвуд.  — Сколько вы уже здесь, вы говорите?

 — Звук такой, словно он довольно близко, вам так не кажется? (Флитвуд пожал плечами). Я хочу сказать, вы... встречали слонов?

   — Постоянно.

   — У вас есть с собой слонобой?

   — Нет. А у вас?

   — А если он нападет на нас, что мы будем делать?

   — Зависит от его веса  — попытаемся его уболтать?

   — Антисемит!

Слон в темноте продолжал издавать трубные звуки, теперь к нему присоединился еще один. Гармония. Возможно, комментировали друг друга, кто знает?

  —  Они что, не спят ночью?

   Флитвуд громко вздохнул:

 — Не хочу вас обидеть, но... если все ваши соплеменники так опасаются слонов, вероятно, Африка  — неподходящее место для сионистского поселения.

Их ступни чувствовали, как дрожит земля джунглей, к ним на высокой скорости приближался взрослый слон.

   — Ну, хорошо поболтали,  — сказал Ицхак,  — а теперь, думаю, я просто...

   — Советую вам оставаться, где стоите, правда.

   — И что дальше?

   — Смотрите ему прямо в глаза.

   — Дуэль взглядов со смертоносным слоном.

 — Древняя мудрость буша,  — сообщил Флитвуд,  — гласит: никогда не убегайте. Если броситесь бежать, вас растопчут.

Слон, оказавшийся примерно двенадцати футов высотой, вышел из джунглей и направлялся прямиком к Флитвуду и Ицхаку, демонстрируя явное недовольство. Его хобот был поднят и загнут назад  — предупреждение, которое слоны используют, прежде чем направить свои бивни на цель, вызвавшую их гнев.

  — Ладно, повторим: мы стоим здесь, поддерживаем зрительный контакт, и вы полностью мне гарантируете, что этот слон просто... остановится? Повернется и уйдет, никаких обид? '

  — Смотрите.

  На следующей неделе в «Буш Газетт» вышла статья под заголовком «СПАСЕНИЕ ЕВРЕЯ ОТ СЛОНА-ПСИХОПАТА»

 Ицхак был так благодарен, что дал несколько консультаций по вопросам инвестирования, и также сообщил полезные банковские контакты по всей Европе, которые в перспективе пригодились бы Флитвуду, если бы в то время он не преследовал уже менее материальные цели. Он попытался объяснить:

 — В детстве я читал Диккенса. Жестокость меня не удивляла, меня удивляли эпизоды безвозмездной доброты, которую я никогда не встречал вне страниц художественной литературы. В любом из известных мне миров освященный веками принцип гласил: ничего не делайте бесплатно.

 —  Так и есть,  — сказал Ицхак.  — Верьте мне. Купите акции Рэнда.

   — Южная Африка? Но там идет война.