Рыцарь золотого веера - Алан Савадж Страница 62

— Несомненно, — согласился Тадатуне. — Аист и черепаха — символы долголетия. Говорят, аист живёт тысячу лет, а черепаха — десять тысяч. Мы просим богов, чтобы ты был столь же благословен. Вечнозелёные пихты означают неизменно добродетельное сердце, а бамбук — символ прямого и несгибаемого характера. Этими качествами, как мы уже убедились, ты обладаешь сполна, Андзин Сама.

— Благодарю тебя, Симадзу но-Тадатуне, — ответил Уилл.

— А теперь, — продолжил Тадатуне, снова открывая коробку, — я дарю тебе хакама. — Он вытащил свободные, мешковатого покроя штаны, которые самураи носили в мирное время, не будучи затянуты в доспехи. Этим они отличались от голоногих крестьян. — И ещё вот эти меч и кинжал, вырезанные из дерева.

Уилл принял дары, и Кимура с двумя служанками поспешили вперёд, продолжая церемонию с вином. На этот раз Сукэ подарил Тадатуне отрез расшитой золотом ткани для украшения пояса — тоже стоявший огромные деньги, как прикинул Уилл.

— Действительно, дорогостоящий обряд, Сукэ, — заметил он, когда они снова вышли на крыльцо.

— Потому что в жизни мужчины он имеет огромное значение, Уилл. В сущности, только два события в его жизни более важны — день его женитьбы и день его смерти. Но не думай, что ты не отплатишь эти расходы, — ведь всё это тебе предстоит дарить твоим сыновьям.

Моим сыновьям, подумал Уилл. Если бы они у меня были. Если они когда-нибудь у меня будут. Или, по крайней мере, те, которых я мог бы назвать своими…

Тадатуне заметил выражение его лица.

— Но всё это в далёком будущем, Аддзин Сама. Теперь идём, будем делать из тебя самурая.

Собственно бритьём головы занимался Кимура, которому помогали две служанки. Они работали с большим тщанием и ловкостью, выстригая все волосы, за исключением трёх полосок на висках и в центре, да ещё оставив длинный чуб на лбу. Оставшуюся на макушке косичку потом тщательно расчесали.

— Настало время дать тебе окончательное имя, Андзин Сама, — произнёс Тадатуне.

— Ты хочешь сказать, что оно у меня будет другим?

— Взрослое имя обычно даётся в возрасте пятнадцати лет, в момент церемонии выбривания чуба. Оно связывается с теми или иными склонностями и устремлениями юноши. Но так как мой господин принц Иеясу уже дал тебе имя Андзин Сама — Главный Штурман, то он решил оказать тебе особую милость и назвать тебя по имени твоего поместья. Такой чести удостаиваются только самые великие дворяне. Отныне тебя будут звать Андзин Миура. А теперь выпьем за твою славу как самурая.

На этот раз на подносе служанки стояла только одна глиняная чашка, но зато большая. Тадатуне сделал три глотка и передал её Уиллу, который проделал то же самое.

— Теперь подойди сюда и встань на колени, — скомандовал Тадатуне. Уилл повиновался, а Тадатуне встал за ним, словно парикмахер, делающий даме утреннюю причёску. Он собрал длинные волосы, оставшиеся на макушке Уилла, и завязал их в подобие косички.

— А сейчас наклонись вперёд, — приказал он. Уилл повиновался. Теперь он почти касался головой дощечки, сплетённой из ивовых прутьев, которую держал в руках Кимура. Краешком глаза он с некоторым беспокойством наблюдал, как молодой хатамото правой рукой вытащил короткий меч, а левой взял его за чуб и притянул к ивовой подставке. Мгновенным движением Тадатуне вонзил меч перед глазами Уилла. Тот дёрнул головой и уставился на свой чуб, оставшийся лежать на доске.

— О Боже, — прошептал он. — Я думал, и моя голова останется тут.

Тадатуне тщательно завернул чуб в бумагу, разрисованную чёрно-белыми изображениями орудий.

— Сохрани это в надёжном месте, Андзин Миура, — произнёс он серьёзно. — Чтобы они принесли тебе и твоей семье вечную удачу. А кода умрёшь, пусть твои волосы положат в твою могилу, и они защитят тебя в загробной жизни.

Уилл взял свёрток с подобающей случаю торжественностью. Похоже, всё это имело не меньшее значение, чем любой из ритуалов христианской церкви. Отличие состояло лишь в том, что здесь человек сам был своим богом, обязанный всегда блюсти свою честь и храбрость, обязанный своими руками творить свою судьбу не только при жизни, но и после кончины. Возможно, два разных способа выражения доктрины свободной воли.

Девушки вернулись с кубками вина, и они с Тадатуне обменялись глотками, а Сукэ снова заглянул в свою коробку. На этот раз он одарил Тадатуне ещё одним рулоном шелка, расшитого ромбами.

— А теперь, — сказал Тадатуне, — нам остаётся лишь обучить тебя кодексу самурайской чести — бусидо. Но сначала мы пообедаем.

Уилл осторожно ощупал свою выбритую голову и косичку на темени.

— Такая причёска, наверное, тоже имеет особое значение?

— Целых два, — отозвался Сукэ. — Во-первых, таким образом волосы во время битвы не падают на глаза, поэтому она отличает воина от остальных смертных.

— Довольно разумно. А второе?

— А второе, Андзин Миура, для удобства твоего победителя, — сказал Тадатуне. — Если ты, конечно, когда-нибудь докатишься до такого печального положения. Победитель воткнёт тебе в причёску свои палочки для еды, чтобы было удобнее нести твою голову.

— Твоё снаряжение, — произнёс с гордостью Сукэ. — Я приказал сделать его специально для тебя, Уилл. Другого такого в Японии нет.

— Но оно, наверное, обошлось тебе в копеечку?

— Это подарок принца.

На полу лежал круглый толстый щит, стальной шлем на кожаной подкладке, с металлической сеткой, прикрывающей шею и плечи. Забрало было сделано из тонкой, покрытой лаком стали, со съёмными пластинками, защищающими нос и рот. Глаза прикрывались выступающей передней частью шлема. Для устрашения противника на лицевой части были нарисованы усы, а в середине центральной пластины мастер с большой тщательностью выгравировал изображение пушки. Герб Андзина Миуры. Эта мысль наполнила его гордостью. Сам шлем был очень большим, не менее трёх футов высотой. На верхушке виднелась дыра, украшенная орнаментом в виде груши.

— Сюда будут целиться твои враги, замахиваясь мечом.

— Да? — отозвался задумчиво Уилл. Но сами доспехи были достаточно прочными. Нагрудный панцирь состоял из тонких металлических пластин, поверх которых надевалась кольчуга. Руки, ноги, живот и бедра прикрывали пластины покрупнее, соединённые витыми цепочками, на плечах — огромные свободные наплечники. Были ещё и поножи, ниже которых вполне можно было носить обычные сандалии — очевидно, самураи считали ниже своего достоинства наносить противнику удары по ногам. Все доспехи, выкрашенные в светло-зелёный цвет, соединялись воедино железными застёжками и шёлковыми верёвочками и были украшены позолоченными кисточками и блестящими знаками — в основном золотым веером Иеясу, чтобы не оставалось никаких сомнений относительно повелителя этого воина.

— Действительно, живописное снаряжение, — заметил Уилл.

— А это всегда носи с собой во время боя, — велел Сукэ и подал ему котомку, в