Кен Фоллетт - Галки Страница 63

— Да-да.

— Попозже одна из нас выйдет, чтобы купить еды. Мне нужно пока исчезнуть из поля зрения. Диана, сиди здесь и жди остальных, а Мод пусть заселяется в ваш номер. Дайте мне знать, когда кто-то появится.

Поднявшись по лестнице, Флик наткнулась на молодую негритянку в обтягивающем красном платье и заметила, что у нее прямые черные волосы.

— Подожди, — сказала ей Флик. — Ты не продашь мне свой парик?

— Можешь сама купить его за углом, дорогая, — ответила та и смерила ее взглядом, принимая за проститутку-любительницу. — Но если честно, я бы сказала, что тебе нужен не только парик.

— Я спешу.

Девушка сняла парик, обнажив коротко остриженные черные кудри.

— Я не могу без него работать.

Флик достала из жакета тысячефранковую купюру.

— Купи себе другой.

Она взглянула на Флик совсем по-другому, поняв, что для проститутки у нее слишком много денег. Пожав плечами, негритянка взяла деньги и отдала парик.

— Спасибо, — сказала Флик.

Девушка замешкалась, несомненно, думая о том, сколько еще у Флик таких банкнотов.

— Я и с девушками могу, — сказала она и слегка дотронулась до груди Флик.

— Нет, спасибо.

— Может, ты и твой друг…

— Нет.

Девушка посмотрела на тысячефранковую бумажку.

— Ну, пожалуй, сегодня у меня будет выходной. Удачи, дорогая.

— Спасибо, — сказала Флик. — Удача мне нужна.

Найдя свой номер, она поставила чемодан на постель и сняла жакет. Над раковиной виднелось небольшое зеркало. Флик вымыла руки, затем немного постояла, рассматривая свое лицо.

Зачесав за уши свои короткие светлые волосы, она заколола их булавками, потом надела парик и поправила его. Он был немного велик, но и так сойдет. Черные волосы радикально изменили ее внешность. Тем не менее светлые брови выглядели как-то странно. Флик вытащила из косметички карандаш для бровей и подкрасила их. Вот так гораздо лучше. Она не только выглядела как брюнетка, но и смотрелась гораздо привлекательнее, чем та милая девушка в купальном костюме. У нее был тот же прямой нос и тяжелый подбородок, но это напоминало семейное сходство в остальном непохожих друг на друга сестер.

После этого она достала из карманов жакета свои документы и с величайшей осторожностью заретушировала фотографию, с помощью карандаша для бровей нарисовав слабые линии темных волос и узких темных бровей. Закончив работу, она тщательно изучила фотографию. Вряд ли кто-то смог бы предположить, что она подделана, если только не поскрести ее как следует и не смазать карандашные отметки.

Сняв парик, она сбросила туфли и легла на кровать. Она не спала две ночи, так как одну из них занималась любовью с Полом, а вторую провела на металлическом полу бомбардировщика «гудзон». Теперь, закрыв глаза, она в считаные секунды отключилась.

Она проснулась от стука в дверь. К ее удивлению, было уже темно — она проспала несколько часов.

— Кто там? — подойдя к двери, спросила Флик.

— Руби.

Флик впустила ее в номер.

— Все в порядке?

— Не уверена.

Завесив окна, Флик включила свет.

— Что случилось? — спросила она.

— Все пришли. Но я не знаю, где сейчас Диана и Мод. Их нет в номере.

— Где ты искала?

— В кабинете хозяйки, в соседней маленькой церкви, в баре на другой стороне улицы.

— О Боже! — с отчаянием сказала Флик. — Проклятые идиотки — они уехали.

— Куда же они направились?

— Мод хотела побывать в «Ритце».

Руби не могла в это поверить.

— Не могут же они быть такими дурами!

— Мод может.

— Но я думала, что Диана поумнее.

— Диана влюблена, — сказала Флик. — Думаю, она сделает все, что попросит Мод. И она хочет произвести впечатление на свою любовницу, показав ей шикарные места, показав, что она знает все ходы и выходы в мире высшего общества.

— Говорят, любовь слепа.

— В данном случае любовь просто самоубийственна. Я не могу в это поверить — но готова спорить, что я знаю, куда они уехали. Если они погибнут, так им и надо.

— И что же нам делать?

— Поезжай в «Ритц» и увези их оттуда — если уже не слишком поздно.

Флик надела парик.

— Я не могла понять, почему у тебя потемнели брови, — сказала Руби. — Это эффективно — ты совсем на себя не похожа.

— Вот и хорошо. Возьми с собой пистолет.

В вестибюле Регина подала Флик записку. Адрес был написан рукой Дианы. Открыв ее, Флик прочитала:

Мы направляемся в гостиницу получше. Встретим тебя на Восточном вокзале в 5 вечера. Не беспокойся!

Она показала записку Руби, после чего разорвала ее в клочья. Больше всего она злилась на себя. Диану она знала всю жизнь и прекрасно понимала, что она взбалмошна и безответственна. «Зачем я ее взяла?» — спрашивала себя Флик. Потому что других не было — следовал ответ.

Они покинули ночлежку. Флик не хотела пользоваться метро, так как знала, что патрули гестапо стоят на некоторых станциях, а иногда проверки проводят прямо в поездах. Гостиница «Ритц» находилась на Вандомской площади, в получасе быстрой ходьбы от Ла Шарбо. Солнце уже закатилось, на город быстро спускалась ночь. Нужно следить за временем — в одиннадцать часов начинается комендантский час.

Флик гадала, сколько времени понадобится персоналу «Ритца», чтобы позвонить в гестапо и сообщить насчет Дианы и Мод. Там ведь сразу поймут, что с ними что-то не так. По документам они секретарши из Реймса — так что же эти женщины делают в «Ритце»? По стандартам оккупированной Франции они одеты достаточно прилично, но они явно непохожи на типичных клиентов «Ритца» — жен дипломатов из нейтральных стран, подружек дельцов «черного рынка» или любовниц немецких офицеров. Управляющий гостиницей может ничего не сделать, особенно если он настроен против нацистов, но у гестапо есть осведомители во всех крупных гостиницах и ресторанах города, которым как раз и платят за то, чтобы они сообщали о посетителях, рассказывающих неправдоподобные истории. Такого рода подробности вколачивали в головы курсантам во время обучения в УСО — но этот курс обычно длился три месяца, а Диане и Мод было отведено всего два дня.

Флик ускорила шаг.

Глава тридцать пятая

Дитер страшно устал. За полдня распечатать и распространить тысячу плакатов — для решения этой задачи ему пришлось использовать весь свой запас убеждений и угроз. Там, где это было возможно, он проявлял терпение и настойчивость, там, где это было необходимо, — впадал в дикую ярость. Кроме того, предыдущую ночь он вообще не спал. Нервы были расшатаны, голова болела.

Но когда Дитер вошел в большое многоквартирное здание на Порте де ля Муэтт,[45] выходящее окнами на Булонский лес, его охватило чувство спокойствия. Работа, которую он выполнял для Роммеля, требовала частых поездок по Северной Франции, так что ему нужна была база в Париже, но чтобы получить квартиру именно здесь, пришлось затратить много денег и угроз. Но дело того стоило. Ему нравились темные панели из красного дерева, тяжелые шторы, высокие потолки, изготовленные в восемнадцатом веке серебряные столовые приборы. Он расхаживал по прохладной, полутемной квартире, снова восхищаясь своими сокровищами — маленькой скульптурой Родена, изображающей руку, пастелью Дега, изображающей балерину, надевающую пуанты, первым изданием «Графа Монте-Кристо». Усевшись за кабинетный рояль «Стейнвей», он сыграл медленную версию песни «Я не веду себя плохо»:[46]

Не с кем поговорить, я совсем один…

До войны эта квартира и большая часть мебели принадлежали одному инженеру из Лиона, который сделал состояние на производстве электротехники, пылесосов, радиоприемников и дверных звонков. Дитер узнал это от соседки — богатой вдовы одного из лидеров французских фашистов в 30-е годы. Инженер был вульгарным типом, говорила она, он нанимал людей для того, чтобы они выбирали ему обои и антиквариат. Красивые вещи были нужны ему только для того, чтобы произвести впечатление на друзей жены. Потом он уехал в Америку, где все вульгарно, говорила вдова, довольная тем, что теперь в этой квартире проживает жилец, который ее действительно ценит.

Дитер снял пиджак и рубашку и смыл парижскую грязь с лица и шеи. После этого он надел чистую рубашку, вставил золотые запонки в отложные манжеты и выбрал серый с серебром галстук. Завязывая его, он включил радио. Из Италии поступали плохие новости. Диктор сообщал, что немцы ведут ожесточенные арьергардные бои. Из этого Дитер заключил, что в ближайшие несколько дней Рим падет.

Но Италия — это не Франция.

Теперь ему придется ждать, пока кто-нибудь не обнаружит Фелисити Клэре. Разумеется, он не мог утверждать, что она обязательно проедет через Париж, но после Реймса это был второй по вероятности город, где она могла появиться. В любом случае ему больше ничего не оставалось делать. Дитер жалел, что нельзя было забрать с собой Стефанию из Реймса, но ей следовало оставаться в доме на рю дю Буа — была вероятность, что кто-то еще из агентов союзников приземлится и найдет дорогу к ее двери. Нужно аккуратно затянуть их в свою сеть. Дитер распорядился, чтобы Мишеля и доктора Буле не пытали в его отсутствие — он еще может найти для них применение.