Наталья Павлищева - Владимир Красно Солнышко. Огнем и мечом Страница 67

— Она родить еще способна.

Мать тревожно смотрела на сына:

— Всеволод, у Сигрид есть сын Олав, тебе власти не видать. Да и к чему тебе она?

Сын решил, что мать говорит о королеве, фыркнул:

— Она, говорят, красавица!

— Я не о королеве, пусть себе, я о власти, — грустно покачала головой Рогнеда, уже осознав, что говорить со Всеволодом бесполезно. Сын так и уехал, раздраженный несогласием матери на эту женитьбу. А Рогнеда долго не могла заснуть, размышляя. Она хорошо понимала, что сына ждет отказ, как некогда и его отца. Но за Владимиром была сила, а Всеволод слишком молод и слаб. Кроме того, князь тогда был язычником. Ночью ей приснился страшный сон, Рогнеда даже не могла вспомнить, что именно, только твердо знала, что это к беде. Беде со Всеволодом.

И она отправилась к князю в Киев. Настоятельница, выслушав бывшую княгиню, чуть помолчала и согласно кивнула:

— Езжай, если душа требует.

Князь изумленно уставился на гридя, принесшего необычную весть:

— Князь, к тебе приехала бывшая княгиня, а ныне монахиня Анастасия.

— Кто?! — И тут же понял, почему Рогнеда вдруг пожаловала в Киев. — Зови.

Анна, сидевшая у окна, скучая, резко обернулась. Она была снова тяжелой, в очередной раз подурнела и теперь тревожно всматривалась в лицо мужа. К чему приехала проклятая соперница? Владимир давно не советовался с женой по делам, говорил, что бережет будущих детей, но княгиня понимала, что просто не считает достойной. Ее собственные дети совсем малы, о них советоваться нечего. Ревность разъедала душу Анны, делая ее временами неуступчивой и даже злой. Князь не понимал, в чем дело, приписывал все тому, что княгиня носит под сердцем очередного ребенка.

Рогнеда шагнула в покои и огляделась. Сам Владимир стоял к ней лицом, а вот княгиня точно и не заметила гостьи, даже лицо не повернула от окна, поглаживая светлую головку маленького сынишки, прижавшегося к материнской ноге. Вошедшая спокойно склонилась:

— Здраве будь, князь. И ты, княгиня с детками.

— И тебе здравия, — действительно ли чуть дрогнул голос Владимира или показалось? Нет, не показалось, Анна от окна тоже дернулась, глаза сузились. Но Анастасии-Рогнеде было все равно.

— Князь, дозволь слово сказать.

Владимир повел рукой, приглашая сесть, Анна все же повернулась, стала внимательно смотреть. Она видела бывшую княгиню только раз, тогда в монастыре, разглядела плохо. Прошло уже пять лет, но красота соперницы не только не увяла, она, скорее, стала другой. Спокойное, чистое лицо, ясные глаза, от нее веет достоинством и добротой.

Это не Мальфрид, которая не так давно при встрече с князем вдруг бесстыже прижалась к нему грудью и зазывно смотрела в глаза. Владимир даже чуть шарахнулся от бывшей жены, но боярыню это не смутило, она продолжала глазеть на князя и при любой возможности задевала его то ногой, то плечом. Сначала Анне было даже смешно, но постепенно она заметила, что князь тоже поглядывает на свою бывшую супругу внимательней и вроде нечаянно оказывается рядом. Боярыня гостила с мужем в Киеве два дня, и княгиня не была уверена, что Владимир не успел где в ложнице прижать горячую гостью. Анна была права, Мальфрид удалось-таки совратить Владимира своим старым способом. Довольно одергивая подол богатого наряда, женщина чуть усмехнулась:

— Нет, князь, что ни говори, а ты прыть поистратил со своей замухрышкой. Раньше тебя за это время на двоих хватило бы, а тут едва с одной справился…

Не успела договорить, как полетела обратно на ложе, брошенная сильной рукой рассерженного Владимира:

— Прыти, говоришь, нет?! Я тебе покажу прыть!

Еще через какое-то время Мальфрид довольно потягивалась, разглядывая одевавшегося князя и мысленно радуясь — получила свое от скромника!

— Князь, — чуть лениво протянула красавица, — я займу эту ложницу? Ночью придешь?

Тот отрицательно покачал головой:

— Уезжай от греха подальше.

Мальфрид поднялась голышом, снова прижалась, маня прелестями:

— Не гони… со старым боярином худо. Я по тебе тоскую все время. А грех? Я его на себя возьму.

Владимир с досадой отодвинул в сторону бесстыжую боярыню и молча вышел вон, досадуя на себя, что поддался на завлечение. Мальфрид уехала не сразу, но большего добиться от бывшего мужа не смогла. Зато нашла того, кто поведал Анне о ее встрече с князем, еще и приукрасив. Княгиня ничего не рассказала Владимиру, вообще ничего никому не сказала, но долго раздосадованно плакала. Особенно тошно стало, когда Мальфрид исхитрилась сообщить ей, что понесла от князя и очень этому рада! Пока у Владимира не всегда получалось жить по-христиански, старые грехи в рай не пускали, но он искренне старался с ними бороться. Анна надеялась помочь, князь должен забыть всех своих прежних жен! Хорошо бы и детей, но это не получалось совсем.

Совсем не такова оказалась Рогнеда, в ней не было и намека на желание овладеть князем, завлечь его. Но как раз это действовало на Владимира сильнее всего! Анна беспокойно переводила взгляд с мужа на монахиню и обратно, гадая, зачем та приехала.

Мало того, Станислав вдруг нырнул из-под материнской руки и, подойдя к монахине, доверчиво уставился на нее своими светло-голубыми глазками. Рогнеда улыбнулась, погладила малыша по головке, тот прижался к ней и остался стоять. И Владимир, и Анна не знали, что делать. Первой опомнилась мать, она позвала сынишку к себе, тот послушал не сразу, Рогнеде пришлось чуть подтолкнуть:

— Иди, иди, мама кличет.

Станислав подчинился, но все глядел на необычную гостью. Пришлось Анне уйти, уводя с собой сына. Она тоже оглядывалась, но не на Рогнеду, а на мужа. Князь не смог скрыть свои чувства, он любил, все еще любил эту женщину! И никакие годы, монастырь или новые заботы не смогли стереть такую любовь.

— Князь, ни к чему Всеволоду свататься к Сигрид.

Владимир поморщился, ну чего вмешивается даже из монастыря?

— Помню, что королева старше, да ведь сам рвется.

Рогнеда покачала головой:

— Не в том беда, что старше, а в том, что откажет с позором. — Чуть помолчала и добавила: — Беда будет…

Такая тоска прозвучала в голосе матери, говорившей о сыне, что князь вздрогнул:

— Чуешь что?

Рогнеда кивнула, она и сама не могла бы объяснить, почему так ноет сердце по Всеволоду. Тут и Владимир стал сомневаться, кивнул:

— Еще поговорю с княжичем.

Рогнеде хотелось сказать, что зря предлагал такое, теперь будет тяжелее отказываться. А князь, все также жадно вглядываясь в лицо любимой женщины, стал расспрашивать:

— Как ты живешь?

Рогнеда чуть улыбнулась:

— С божьей помощью хорошо.

— Как монастырь, наставница?

— Слава Богу…

И все, точно и не было в их жизни жарких ночей, шестерых детей, безумной ревности, ссор и примирений…

Когда Рогнеда ушла, Анна устроила мужу допрос:

— Зачем приходила? Что она никак тебя в покое не оставит?!

— Да не беспокоит она меня! А приходила сказать, чтоб не отправлял Всеволода к Сигрид. Добром не кончится.

Анна пыталась сообразить, при чем здесь далекая свейская королева-вдова.

— А ей что?

Пришлось князю объяснять:

— Всеволода решил сватать за Сигрид.

— Ей-то что?! Она же в монастыре…

Владимир возмутился:

— Да ведь мать же!

Княгиня не нашлась сразу, что сказать, но позже, обдумав, вдруг стала советовать все же отправить сына Рогнеды к свеям. Женский ум хитер, Анна убеждала мужа не одна, позвала к себе княжича. Всеволод подивился, но пришел.

— Слышала, что отец хотел тебя к Сигрид сватать да передумал из-за матери?

Всеволод, которому уже давно рисовались картины большой власти, досадливо мотнул головой:

— Да, мать против.

— Да ведь она же в монастыре, что вмешивается в мирские дела?

Княжичу бы задуматься, отчего так радеет о нем чужая женщина, почему говорит против родной матери, но не стал. Снова загорелся мыслью, послушал мачеху, пошел к отцу говорить о сватовстве. Вдвоем с Анной они смогли убедить Владимира все же отправить сына к Сигрид, хотя теперь уже и у него сердце беду чуяло.

Князь позвал к себе Ярослава, молодой князь ожидал, что станет и ему искать невесту, но Владимир принялся расспрашивать:

— Каково тебе в Ростове? Блуд хорошо ли помогает?

Тот кивнул:

— Я без Блуда никуда. А в Ростове уже прижился, свыкся.

— Как там, волхвы не мешают? Почему не крестишь город?

— А кого крестить? Дружина, что со мной пришла, крещена еще в Киеве, а Сарск трогать нельзя. Это не Киев, их в Неро не загонишь. Там у волхвов сила, с ними ссориться негоже, не то и в Киев сбежать не успеешь… Пусть себе, Ростов все больше поднимается, бояре, что ко мне перебрались, тоже крестятся помаленьку, купцы крестятся… Остальные горожане понемногу в церковь ходить стали.