Сергей Максимов - Путь Грифона Страница 7

– На месте, – скомандовал Гриценко бойцу, стоявшему первым во второй колонне шестишеренгового строя.

Терпеливо дождавшись, когда последний боец первой колонны положил свои шашку и винтовку у ног командира эскадрона, продолжил распоряжаться:

– Прямо!

И вот уже вторая колонна по одному зашагала мимо него. Гриценко поскакал принимать и заново выстраивать строй уже разоружённого эскадрона. Проезжая мимо командира полка, бросил ему:

– Дальше сам давай командуй!

Командир кивнул в ответ и пошёл к эскадронам своего полка. Двое других комполка тоже отправились к своим подчинённым. Не прописанная ни в одном строевом уставе процедура разоружения была запущена, и теперь следовало только следить за её претворением в жизнь.

– Что тебе, что Минину надо в театре представления давать, – улыбаясь, встретил Гриценко Ворошилов. – Артист, ничего не скажешь. Намудрил, намудрил… Можно было проще всё сделать. Оружие на землю и десять шагов вперёд… И все дела.

– Пробовали так в семнадцатом году под Оршей. Товарищ Будённый подтвердит, – со знанием дела авторитетно заявил Гриценко, – стоит полк как вкопанный, и хоть ты заорись. До драки дело доходило. Пулемёты перед строем не помогали. А то ещё и палили из толпы… Однако наши-то молодцы какие! И строевой подготовкой не занимаемся, а не хуже офицеров всё выполняют.

Весь день командованию Первой конной армии пришлось заниматься вопросами расформирования «замаранных» полков. Полки «не замаранные» принимали неожиданное пополнение. Составили списки зачинщиков погромов. Особый отдел приступил к арестам. Сразу выявили и арестовали сто семь человек. Ревтрибунал армии не церемонился. К вечеру сорок смертных приговоров было приготовлено к исполнению. Оставалось только их утвердить. Но многих из числа разыскиваемых преступников не нашли.

– Где, где? – вопросами на вопрос отвечали опрашиваемые особистами бойцы. – А то сами не знаете, где? До Махно подались. Али ещё к якому батьку…

– Куды ещё нашему брату, рядовому бойцу, от вас бежать? – вздыхая, спрашивали другие.

– Как харчи реквизированные жрать, так комиссарам паёк отдай и не греши. А как ответ держать, так мы за всех отвечай, – слышалось в наступающих сумерках.

– А комиссары с чекистами – дальше хари растить… Морды наели – за неделю не обсерешь, – не стеснялся в выражениях совсем уж отчаянный конармеец.

Вечером того же дня, с топотом, звеня шпорами, задев ножнами шашки дверной косяк, в горницу дома, где разместились Будённый и Ворошилов, чуть не влетел Хмельницкий. Почти с порога, запыхавшись, сказал:

– Гриценко убили.

– Как? Кто? – медленно вставая из-за стола, ошеломлённо спросил Ворошилов.

Хмельницкий молчал.

– Говори. Чего душу тянешь? – спрашивал уже Будённый.

– Хрен знает кто. Пришли его ординарца арестовывать. Гриценко заступился. Кто-то в суматохе да в темноте пальнул из нагана. И сразу наповал…

– Где Зведерис? – спросил Ворошилов.

– Сюда идёт. Я вперёд его побежал.

Командиры не успели ничего сказать, как, осторожно ступая, в горницу вошёл Зведерис. Казалось, ни одна половица даже не скрипнула. Внешне чекист оставался спокоен, но и при свете керосинки было заметно, что он бледен. Прошёл к столу. Присел на широкую лавку.

– Выйди, – приказал Ворошилов Хмельницкому.

Не сказав ни слова, опять царапнув шашкой об косяк, прозвенев шпорами, ординарец вышел. Молчали. Казалось, что выжидали, у кого первого сдадут нервы. Первым неожиданно заговорил хладнокровный чекист:

– Имею точные сведения. В полку Гриценко существует тайная казна.

– Поэтому Гриценко убивать надо было? – наливаясь злобой, спросил Будённый.

– Так случилось, – невозмутимо ответил Зведерис.

– А что если я тебя сейчас рубану поперёк плеча, а потом скажу, что так случилось?

Ворошилову показалось, что сейчас командарм действительно выхватит шашку, и без того напряжённая, нервная и трудно управляемая ситуация в их армии станет просто катастрофической. Он предостерегающе поднял руку. Заговорил:

– Казна, говоришь? А то, что он с этой казной и лошадей, и фураж, и припасы покупал, ты не знаешь? Не грабил, как почти все, а покупал!

– Это не имеет значения.

– Я тебе скажу, что для тебя имеет значение. Думаешь, мы не знаем, на какие шиши ты одеваешься и столуешься? Думаешь, пять процентов чекистского навара от реквизированного добра для нас тайна большая? Ты и за казной Гриценко потому пошёл, что свой интерес блюдёшь. Ты в этой казне пять своих чекистских процентов уже узрел. Простые бойцы об этом не знают, а то давно порвали бы вас всех на портянки. А тебя в первую очередь.

– Нам положено пять процентов от ценностей, изъятых у буржуазии. Это не я придумал.

– Не ты… Конечно, не ты… Куда тебе такое придумать… Троцкий с Урицким в семнадцатом году это придумали, – согласился Ворошилов. – Вам разрешили, а армия как хочешь, так и живи. Где что ухватишь, то и жри. А если уж жида заденешь – под трибунал иди! Да и какой тебе Гриценко буржуй?!

– Так положено, – продолжал гнуть свою линию чекист.

Будённый схватил Зведериса за ворот кожаной куртки и легко оторвал его от лавки. Процедил сквозь зубы:

– Пошли во двор, сучий сын! Я тебе покажу, чего тебе положено. Хату потрохами твоими погаными марать не хочу!

– Погоди, погоди, Семён, – не на шутку встревожился Ворошилов, пытаясь разъять железную хватку командарма на кожаном чекистском вороте.

По опыту зная, что Клим не будет зря его останавливать, Будённый с силой грохнул особиста обратно на лавку. Отошёл от него подальше. Точно боялся за себя.

– Жалко Гриценко. Слов нет, как жалко, – напряжённо думая, проговорил Ворошилов. – Однако Гриценко не вернуть, а всё это дерьмо расхлёбывать как-то надо. И о живых думать надо. Вот что я тебе скажу, Зверис, – на манер покойного теперь Гриценко передразнил он чекиста. – Того, кто комполка застрелил, ты всё же накажи. Под трибунал сукина сына. Хотя его теперь ничто не спасёт, – глядя в глаза особисту, продолжал он, – кто бы он ни был. Народ у нас на обиды памятливый. Бойцы Лёшку любили. Да только я не о том…

– О чём? – кратко спросил чекист.

– Мы ход делу давать не будем. Но ты прямо сейчас идёшь и освобождаешь из-под домашнего ареста комдива шесть Апанасенко и комбрига Книгу.

– Я не имею права это сделать. Они должны ответить за действия своих подчинённых.

– Тогда и ты нам ответишь. Прямо сейчас и ответишь. За своих подчинённых, – вынимая из кобуры наган, закончил говорить Ворошилов и направил оружие в живот чекисту.

Ему вспомнились слова Гриценко после митинга в Умани, когда словоохотливый, а теперь покойный комполка заметил ему по поводу вынутой шашки: «Без нужды не вынимай…» «Жалко. Ох, как жалко Гриценко! Так глупо погибнуть! Ни одного ранения, ни одной царапины за всё наступление, и вот те на», – точно распалял себя Ворошилов. Ещё секунда, и раздался бы выстрел. И Зведерис это понял.

– Я согласен, – бесцветным голосом сказал он.

– И в Москву начальству своему кляуз больше не пиши, – пряча в кобуру наган, продолжил Ворошилов. – До тебя Мельничанский и Троцкому, и Ленину, и Дзержинскому всё про нас написал. Что вы все за писари такие! Воевали бы так, как пишете!

Через полчаса комдив шесть Апанасенко и комбриг Книга, подчинённые которых «отличились» в погромах, были освобождены из-под ареста. Отстранённые от должностей, трибунала они избежали. Судить их предполагалось в Москве. В этом случае в расстрельном приговоре ревтрибунала при РВС республики под председательством товарища Розенберга сомневаться не приходилось. Военные карьеры в дальнейшем сложились у них успешно. Генерал армии Апанасенко принял перед войной командование Дальневосточным фронтом, преобразованным из Дальневосточного военного округа. Сменив на этом посту репрессированного генерал-полковника Г.М. Штерна. Который, в свою очередь, принимал округ от командующего Особой Краснознамённой Дальневосточной армией В.К. Блюхера.

За пять месяцев, с апреля по сентябрь 1941 года, некрасивому, грубому и решительному, с несмываемой репутацией самодура Апанасенко удалось построить целую сеть шоссейных дорог, которые бывшие командующие не удосужились построить за предыдущие двенадцать лет своего командования. До него не было даже грунтовой дороги вдоль Транссиба. Погиб Иосиф Родионович Апанасенко на Курской дуге в 1943 году. Последняя должность – заместитель командующего Воронежским фронтом. Василию Книге уже после войны пытались приписать сомнительную честь атаки наступающих немецких танков кавалерийской частью. Было это якобы в Крыму. Это ложь.

Как Будённый и Ворошилов, Василий Иванович Книга был далеко не ангел. Но идиотом, как и его бывшие командиры, тоже не был. Поэтому после ранения в Крыму летом 1942 года, где его дивизия чуть ли не единственная сохранила боеспособность, он занимал должность командующего кавалерией Северной группы войск Закавказского фронта. После очередного тяжёлого ранения, уже при обороне Моздока, готовил пополнение для фронта. Скончался в 1961 году в Москве.