Маргарет Йорк - Поместье Даунтон. Начало Страница 7

Оставляя дополнительный подсвечник, дворецкий передал напоминание леди Вайолет о завтрашнем обеде у Кроули:

– Леди Маргарет очень просила быть.

Роберт вздохнул:

– Спасибо, мистер Блэйк.

У тетушки какие-то новые планы по его поводу? Кого она нашла на сей раз?

Мысли невольно вернулись к мисс Коре Левинсон. Все же нужно найти способ как-то загладить неловкость, хотя несколько поздновато. Весь день, даже беседуя с Эдвардом, Роберт не вспоминал американку, а теперь снова стало неловко. Решив попросить совет у леди Маргарет, которая стала невольной свидетельницей его конфуза, Роберт успокоился и открыл книгу.

Но почитать не удалось, он и страницу не перевернул, как снова пришел дворецкий – теперь с сообщением, что звонят из Даунтона.

– Мистер Бишоп срочно просит вас к телефону. Там что-то случилось.

Спускаясь по лестнице в холл к аппарату, Роберт мысленно усмехнулся: ох уж эти слуги! Мистер Блэйк дворецкий в доме Кроули на Чарльз-стрит в Мейфэре, мистер Бишоп дворецкий в Даунтоне, но создается впечатление, что они просто не существуют друг для друга или служат враждующим сторонам.

Вообще-то звонок мистера Бишопа вызывал тревогу, если звонил дворецкий, значит, что-то случилось с отцом. Роберт знал, что граф еще утром получил какое-то письмо, которое вовсе не доставило ему удовольствия. Во всяком случае, он вдруг засобирался в Даунтон.

Голос дворецкого был не просто взволнован, мистер Бишоп ничего не объяснял, просил только об одном:

– Ваша милость, вы должны срочно приехать. Как можно скорей.

У Роберта перехватило дыхание: ваша милость?! Обращение дворецкого к нему, как к графу, могло означать только одно… Почти прошептал, ужасаясь своей догадке:

– Граф Грэнтэм?!.

– Да, ваша милость. Приезжайте, только пока никому ничего не говорите, прошу вас. Даже леди Вайолет.

– Я буду ближайшим поездом, мистер Бишоп, вышлите карету в Йорк.

Хорошо, что дворецкого отвлекли, и тот не слышал разговор, не пришлось объяснять. Роберт только написал записку матери и сообщил мистеру Блэйку, что срочно уезжает.

– Но ваш камердинер, милорд…

– Томас пусть пока остается здесь, я сообщу, если что-то будет нужно. Передайте леди Вайолет, что позвоню, как только приеду в Даунтон и узнаю, что там стряслось.

Он успел на ближайший поезд в Йорк буквально в последнюю минуту, а там его ждала присланная мистером Бишопом карета.

Нужно ли объяснять, насколько тревожно было на сердце у Роберта.

– Что случилось, Френсис? – без всякой надежды получить исчерпывающий ответ поинтересовался Роберт. Кучер вздохнул:

– Соболезную, ваша милость. Граф Грэнтэм… сердце… больше ничего не знаю, милорд.

Значит, все-таки сердце… Отец устал, причем еще до поездки в Лондон на Сезон. Видно, управление имением потребовало от него слишком больших сил. Роберт корил себя за то, что предпочел зализывать свои душевные раны далеко в Африке вместо помощи отцу. Было горько из-за потери близкого человека, и душила досада на себя за то, что оказался невольной, пусть не главной причиной, но одной из приведших к трагедии.

Оставалось неясным, почему мистер Бишоп попросил никому ничего не говорить, но над этим оглушенный горем Роберт не думал.

Йоркшир не Лондон с его ночной жизнью, здесь большинство жителей спит после полуночи, но кучер прекрасно знал дорогу, светила полная луна, потому катили быстро. В другое время Роберт полюбовался бы ночным Йоркширом, с удовольствием вдохнул напоенный травами чистый воздух после духоты лондонских бальных залов, порадовался возможности хотя бы часть года проводить в поместье, но сейчас не замечал ничего.

Отца не стало! Сознание этого давило виски, заставляя гудеть голову и не позволяя думать ни о чем другом.

Дворец Даунтона освещен слабо, неудивительно, ведь дома помимо мистера Бишопа остались лишь кучер, лакей, кухарка, готовившая для слуг, и две горничные. Остальные, даже экономка, получили отпуск либо уехали с хозяевами в Лондон.

В лондонском особняке на Чарльз-стрит в фешенебельном районе Мейфэр были свои дворецкий, экономка и штат прислуги. Конечно, часть слуг, например камердинеры и личные горничные, следовали за хозяевами из поместья в Лондон и обратно, но лакеи и простые горничные либо нанимались на Сезон, либо просто получали отпуска на время отсутствия Кроули там или там.

Мистер Бишоп встретил молодого хозяина у двери, поклонился:

– Соболезную, милорд.

– Мистер Бишоп, когда это произошло и как?

Вместо подробного ответа дворецкий попросил:

– Ваша милость, пройдемте в спальню графа.

Это только подтвердило подозрения Роберта, что не все так просто в смерти отца. Задавать вопросы не имело смысла, потому он поспешил за дворецким наверх. Лакей Николас подхватил небольшой саквояж Роберта и тоже направился на второй этаж, где находились спальни. Говорить в его присутствии не следовало тем более.

В спальне графа Грэнтэма их ждал врач семейства Кроули доктор мистер Оскар Мозерли и старый камердинер графа Чарльз Адамс.

Отец лежал на кровати в домашнем халате, надетом вместо сюртука, вытянувшись и словно во сне. Плотно прикрыв дверь за Робертом, дворецкий остался снаружи, будто желая сохранить какую-то тайну, которая должна открыться в спальне.

Так и было…

– Милорд, соболезную…

– Мистер Мозерли, когда это случилось, почему?

– Я должен вам кое-что показать, милорд. – С этими словами старый Мозерли жестом пригласил Роберта подойти к кровати и распахнул халат. На рубашке покойного слева расплылось красное кровавое пятно. Оно было небольшим, свидетельствовавшим о том, что выстрел произведен опытной рукой и точно в сердце, но оно было!

– Кто?! – в ужасе прошептал Роберт.

– Сам. Никто не знает, кроме нас троих и мистера Бишопа, прислуга полагает, что это результат сердечного приступа.

Роберт стоял оглушенный, не в силах постичь увиденное и услышанное. Отец покончил жизнь самоубийством? Но почему?!

Но ситуация требовала осмысления, причем срочного. Вот-вот вернутся домой после бала леди Вайолет и Эдит. Встревоженная запиской графиня непременно позвонит в Даунтон, и предстоит нелегкое объяснение…

– Милорд… если потребуется, я готов засвидетельствовать смерть от сердечного приступа…

Слова дались старому доктору нелегко, это предложение было преступлением, но он не хуже Роберта понимал, что произойдет, если о самоубийстве узнают в Лондоне.

Сейчас не важно, почему граф Грэнтэм совершил такой грех, разбираться предстоит позже, но важно понять, как скрыть горькую правду, от кого ее стоит скрывать и к чему все приведет.

Давая Роберту время обдумать свое предложение, доктор Мозерли продолжил:

– Граф совершил это в кабинете в кресле, мистер Бишоп и Чарльз готовы все убрать и скрыть следы произошедшего. Если вы решите не объявлять о… то это возможно.

– Но как же?..

Понятно, что именно Роберт имеет в виду – вопросы погребения.

– У вас фамильный склеп, думаю, в любом случае граф Грэнтэм заслужил быть погребенным в нем.

Несколько мгновений Роберт молчал, потом осторожно поинтересовался:

– Вы абсолютно уверены, что он принял это решение сам?

– Роберт… позвольте называть вас так по старой привычке… Роберт, вас в кабинете ждет предсмертная записка отца, она не была запечатана… Содержание, как и то, что произошло в действительности, тоже останется тайной, если вы того пожелаете.

Оставалось лишь вздохнуть. Каковы бы ни были мотивы страшного выбора отца, его не вернешь. Роберту не нужно объяснять, почему старый доктор и дворецкий пока скрыли самоубийство графа. Самоубийство – позор для семьи, а ведь Эдит только вышла в свет. О себе Роберт не думал, то, что из-за траура его собственная женитьба будет отложена как минимум на год-другой, вполне устраивало.

Все же он не решился бы скрыть, ложь для Роберта неприемлема, но внизу раздался звонок – это леди Вайолет, вернувшись с бала и обнаружив, что муж и сын вдруг уехали в Даунтон, желала знать почему.

Роберт шел к телефону, как на Голгофу. Мало того, что предстояло сообщить матери страшную новость, еще необходимо выбрать, должна ли это быть ложь во спасение или даже в таком случае лучше сказать правду.

– Роберт, ты обещал позвонить, как только приедешь… – В голосе леди Вайолет тревога, что неудивительно. – Что случилось?

– Папа…

– Что?!

– Сердце…

Говорить ничего не понадобилось, мать поняла главное – мужа больше нет на свете!

– О, бог мой!

Дальше в трубке послышались сдавленные рыдания, голос Эдит, паника слуг…

Вопрос рассказывать ли об истинной причине смерти отпал сам собой. Второго удара леди Вайолет не перенесла бы. Разговаривать тоже невозможно, коротко сообщив, что они с Эдит приедут утренним поездом, леди Вайолет положила трубку.