Эльвира Барякина - Белый Шанхай Страница 7

К ним подлетел носильщик, оглядел недоуменным взглядом: белые люди, а вид потрепанный – как же так?

Нина расправила плечи:

– Иржи, отдайте ему мешок.

Клерк за стойкой насторожился, когда Нина потребовала номер первого класса.

– Вы хотите задаток? – спросила она по-французски. – Я готова.

Вид пачки денег тут же рассеял сомнения.

– Нет-нет, мадам. В Шанхае все расплачиваются расписками. Мы выставим счет позже.

Окна с витражами, ковры, стены обшиты красным деревом. Носильщик выудил из кармана ключи и открыл номер:

– Месье, мадам, прошу!

Нина раздернула занавески на окне: вид на набережную, на мост.

– Кажется, я люблю этот город.

Иржи сел на край полосатого стула:

– Много денег уйдет. Нам надо экономить.

Нина посмотрела ему в глаза:

– Если хотите быть королем, учитесь держать, а не подавать скипетр.

Сидеть в белом халате с полотенцем на голове, пить кофе из золоченой чашки…

– Иржи, идите помойтесь! Сейчас мы пойдем по магазинам. С нами никто не станет разговаривать, если мы будем выглядеть как бродяги. «Астор Хаус» и модные туфли – это лучшая визитная карточка.

Выйдя из номера, они наткнулись на галерею, обрамляющую танцевальный зал с расписными сводчатыми потолками. Внизу играл оркестр, кружили пары.

Нина смотрела на дам. Пояса нынче носят на бедрах, застегивают на боку, спина и плечи голые – ого!

– Иржи, что это за музыка?

– Не знаю. Я ранее такой не слышал.

– А еще артист! – развеселилась Нина. – Эх, мы с вами безнадежно отстали от жизни.

Иржи спросил у мальчика-лифтера, оказалось, что музыка называется «джаз», а происходящее внизу – «тиффин», завтрак с коктейлями и танцами.

2

Вечером Нина лежала в кровати и, как книжку, читала меню из французского ресторана:

– Филе каплуна с пюре из каштанов. Жареный фазан на гренках с соусом из мяса вальдшнепа, бекона, анчоусов и трюфелей. Холодная рыба «Мандарин» с диким рисом, приправленным шафраном.

Ноги гудели, голова кружилась от несуществующей корабельной качки. На полу валялись коробки с покупками – предметы первой женской необходимости, как сказал Иржи.

До войны Нина была в Москве, потом в Париже и видела универсальные магазины в несколько этажей. Куда им до громад «Wing On» и «Sincere»! Американские фотокамеры, шотландский виски, английская кожа, самопишущие перья… Там же, над торговыми рядами, – синематограф, пекинская опера и рестораны. На крыше – зимний сад.

В магазинах тоже не платили денег, достаточно было дать визитную карточку отеля и расписаться. Приказчики в длинных серых халатах валили на прилавок рулоны шелка, надрезали невесомую ткань и дальше разрывали руками.

– Bye-bye makee pay. My send chit.[11]

За обедом Лабуда все смотрел на нарядную Нину, на свое отражение в зеркальной стене – пиджак, сорочка, галстук. Волосы подстрижены и смазаны бриолином. Он не верил своим глазам.

Нина вынула из сумки серебряный портсигар и положила перед ним:

– Это вам.

– Зачем? Я не умею курить.

– Богатство – это возможность покупать ненужные вещи.

Нине было смешно. Она таскала за собой Иржи и хвасталась Шанхаем, будто это был ее город.

– А наши-то все сидят на кораблях, – сказала она, поднявшись в номер.

Иржи онемел и оглох от Шанхая, Нина – опьянела. В раю на каникулах.

Залезть в постель, как в нору, читать меню, изнемогать от чистоты и свежести. Иржи тихонько поскребся в дверь. В шелковом халате с пояском он выглядел как курортник.

– Нина, я ненарочно тревожу вас. Но сомнения такие неприятные… Из какого места мы возьмем денег, чтобы расплатиться? – Он показал глазами на покупки.

Нина пожала плечами:

– Напечатаю в газетах объявления: «Поговорю об умном с умными людьми. Сто долларов в час». Это лучшее из удовольствий.

– В Японии таких женщин называют «гэй-ся», гейша. Им два доллара дают.

Глава 6

1

– Опять опоздала, – проворчал кассир, когда Ада протянула ему танцевальные билеты за прошлую ночь. – Марта сказала: если будешь приходить позже семи, билеты на деньги не менять.

Такси-гёрл толпились в прокуренной гримерке – наряжались, подвивали челки. Черноглазая Бэтти – красивая и буйная – распахнула дверь:

– Управляющий велел гардеробщику убирать под замок мое пальто, чтобы я не убегала раньше времени с «золотыми жилами».

Ей посочувствовали:

– Да, негативно…

У девушек в «Гаване» был свой диалект английского языка. Богачей называли «золотыми жилами», а их партнерш – «старательницами». Скучный мужчина, не умеющий танцевать, – это «огурец»; мужчина без средств – «ложная тревога». «Слесарь» – тот, кто подкладывает в карман железки (чтобы они звенели и все думали, что у него много серебра). Самые лучшие – красавцы «ящеры»: молодые, наглые, белозубые. У них всегда есть доллары, но деньги для них – пыль.

Бэтти никак не могла разобраться, кто она – такси-гёрл или проститутка. И танцы, и любовь обожала.

Красное платье с бахромой. Алые губы. Ни стыда ни совести.

Ада наблюдала за ней украдкой, восхищалась, но не подходила. Бэтти как-то вырвала у нее папиросу: «Брось каку! Мала еще!» А сама говорила, что курение – лучшее средство от ангины.

В гримерку сунулся управляющий – без стука. Девушки завизжали, прикрываясь.

– Эй ты, русская, тебя хозяйка зовет, – бросил он равнодушно.

Марта сидела наверху, в маленьком кабинете. Все стены увешаны фарфоровыми тарелками с видами городов: Париж, Вена, Флоренция, – Марта их собирала.

– Садись, – сказала она, показывая Аде на старинное, обитое парчой кресло. – Из муниципалитета опять прислали бумагу: хотят, чтобы я представила списки работающих в заведении. Как твое полное имя и адрес?

Ада назвала.

– Национальность?

– Я американка.

Ада три раза ходила в консульство, но злой морской пехотинец не пустил ее:

– Паспорт есть? Нет? Ну и проваливай!

– Но у меня папа из Техаса! И тетя Клэр!

– Проваливай!

В графе «национальность» Марта написала «русская».

– Замужем? Напишем «да».

– Мы с Климом просто снимаем комнату на двоих!

– Не имеет значения. Иди работай.

Ада медленно побрела вниз по лестнице.

Клим не думал о ней, не считал ее женщиной. Он вставал рано, несколько раз отжимался – крест на тонкой цепочке тихонько звякал о дощатый пол.

– Ада, в Сюйцзяхуэй есть детский дом – там живут русские девочки… Хочешь туда?

Убила бы!

– В детдоме тебя хоть вышивать научат. А в «Гаване» ты каждый день пьешь и табачищем дышишь.

– Сами меня туда привели.

Он надевал куртку и уходил. Куда – неизвестно.

Другие взрослые в другой жизни видели в Аде сокровище.

– Это необыкновенный ребенок, – говорила бабушка. – В четыре года читала, в пять – стихи писала и по-русски, и по-английски. Да еще красавица! Одна коса чего стоит – загляденье!

Бэтти сказала, что Ада должна отрезать косу и сделать себе модную «волну».

– А то выглядишь как китайская прачка.

Ни Бэтти, ни Марте, ни Климу не было дела до ее талантов. Ада чувствовала себя золотом под ногами слепых.

2

Под утро нагрянули португальские моряки: выпили вина, потанцевали. Ада заработала шестнадцать билетов, и все с одним парнем. У него были страшные, точно гнилые, ногти. Аду в дрожь бросало, когда он касался ее: «Какая-нибудь болезнь – вдруг пристанет?»

Посетители ушли. Официанты ставили на столы перевернутые стулья. Растрепавшаяся Бэтти спустилась в залу, кинула ключи от номера управляющему:

– Теперь доволен?

Иногда она так делала – забирала какого-нибудь «ящера» наверх и доводила его до бессилия. Стоило это очень дорого.

Бэтти подошла к Марио – единственному платному танцору в «Гаване»:

– Покружи меня.

Марио называли «большевиком», потому что он никогда ни за что не платил. У него была работа в магазине «Музыка и техника», но он все равно приходил в «Гавану». Он жил танцами.

Пластинка Карлоса Гарделя, великого аргентинца: «Mi noche triste» – «Моя грустная ночь».

Ада сидела, уронив руки на стол, и смотрела, как Бэтти и Марио танцуют танго в полутьме. Красивые животные.

– Твой муж придет сегодня за тобой? – спросил управляющий.

Ада дернулась:

– Он не муж… Он просто…

– Но он тебя содержит?

– Кто? Клим? Да это я его содержу!

– А, сутенер, значит…

В «Гаване» никто не думал о любви. Всех интересовали только деньги.

Глава 7

1

Вот уже несколько недель Клим болтался без дела. Марта оказалась права: если ты не инженер, не плотник или не оперная звезда, работу в Шанхае не найти. Кому нужен репортер со слабым английским? Говорить – это одно, а писать – совсем другое. Нет документов – никто на тебя даже не посмотрит.

Восстановить паспорт Клим не мог – между Китаем и Аргентиной не было дипломатических отношений. Ближайший аргентинский консул – через Тихий океан.