Лина ТриЭС - Третья истина Страница 7

— И можно сделать сколько угодно оттисков?

— Вообще-то, да… но ценны только первые, авторские, потом матрица постепенно портится, Ну, к делу! — перебил сам себя Виконт и вскочил на стремянку, стоящую возле стены. — Подавай мне по одной, сначала вон ту, которая у тебя под левой рукой.

Лулу, подав картину, посмотрела, как он поискал ей надлежащее место на стене и стал осторожно вбивать в стену гвоздь. Потом на глаза ей попалась маленькая статуэтка, стоящая на полочке.

— О! Такой же мальчик, как там, только маленький и стоит. Вы видели, мсье Виконт, в комнатке наверху? — Лулу на последних словах прикусила губу: та комната до сих пор оставалась ее тайной.

Спрыгнув со стремянки и переставляя ее на новое место, «виконт» осведомился:

— Тебе понравилось? …Значит, ты была у меня в гостях, а я оказался нерадивым хозяином.

Лулу смущенно промолчала.

— А мои фрегаты? Боюсь, что ты их недостаточно разглядела. А картины? Нет, сударыня, придется повторить визит, — весело закончил он, ступил на первую ступеньку стремянки и галантно поклонился.

Не успела Лулу что-то ответить, как в комнату вошел отец. Она замерла. Наверно, Виконт думал, что его нет поблизости, и только потому взял ее с собой. Лулу его не подведет! Она самоотверженно ринулась наперерез господину Курнакову с гравюрой в руках.

— Мадемуазель Александрин, вас не затруднит подать офорт мне, — прозвучал спокойный голос Виконта. Лулу споткнулась, будто о невидимую преграду, и шлепнулась на гладко натертый пол. Поднимаясь на ноги, она услышала, как отец говорит Виконту:

— Это действительно ценные рисунки, Поль? Благодаря вам мой дом служит предметом зависти не только здешних, но и московских и даже петербургских офицеров.

— Поверьте, эти гравюры оценили бы не только офицеры…

Лулу, наконец, оправилась настолько, что смогла подать гравюру Виконту. Отец, взглянув на нее безразлично, продолжал:

— Я намерен завтра принять у себя господина Каледина — это тонкий ценитель. Вам будет, кстати, случай блеснуть и другим своим искусством. Может, он захочет посмотреть и сыновей…

Получив согласный кивок Шаховского, Курнаков удалился.

— Так как же, Александрин, приглашение принято?

Александрин вздохнула глубоко-глубоко, закрыла глаза и кивнула.

— Постарайтесь не оказаться запертой после завтрака — я зайду за вами.

Закончив работу, Виконт вывел ее из зала и, махнув рукой, отправился в спальни к мальчикам. В этот день они больше не виделись, но вечером Лулу впервые в этом доме уснула в предвкушении чего-то необыкновенно интересного.

ГЛАВА 4. КТО ОТКАЖЕТСЯ ОТ ХОЛОДНОЙ КУРИЦЫ И ПАШТЕТА?

Стоит ли говорить, что на следующее утро в розовой комнате открыла глаза самая примерная и благовоспитанная девочка на свете. Она была одета и причесана задолго до появления Антонины, на которую за неимением гувернантки, была возложена обязанность следить «чтоб дьевочка выглядель, как следует бить…».

Розовые шторки радостно трепетали на свежем утреннем ветерке, и солнечные зайчики весело перепрыгивали с креслица на пол. У Лулу где-то в животе бегали счастливые мурашки ожидания. Она еще с вечера решила вообще не выходить из комнаты до «Его» прихода. Вдруг придется сцепиться с братьями? Или раскричится на что-то маман, или отцу покажется, что она ходит не там, где можно, или… да, мало ли что еще? Предусмотреть все возможные способы попасть под замок немыслимо! Поэтому Лулу упросила Тоню дать ей завтрак прямо в комнату, а внизу сказать, что она уже поела. Авось, это не слишком ужасное нарушение дисциплины.

Завтрак окончен. Лулу уже в десятый раз пересаживается с места на место, берется за книжку, откладывает ее, подбегает к двери и выглядывает в коридор: все тихо. Третий этаж вообще, как будто, вымер. И даже голосов братьев с их половины не слышно. Жалко, что в ее комнате нет часов, непонятно, сколько же сейчас времени. Наверное, все еще завтракают, успокаивала себя Лулу. А у нее есть время … переодеться, хотя бы! А то на ней какое-то чересчур детское платьице с ягодками, для визита оно, явно, не годится. Перевернув весь шкаф, Лулу выбирает голубое, с пышными пуфами и сборками. Тоню звать не стоит. Она управится сама, Тоня может и удивиться, зачем Лулу с утра понадобился такой наряд.

Закончив переодевание, очень довольная, Лулу посмотрелась в зеркало. Красиво чрезвычайно, но… слишком явно видно, что специально наряжалась. Лучше выбрать что-то попроще, но, конечно, тоже выходное, например, бежевое с кружевами. В одной рубашечке она перебежала комнату и случайно взглянула в окно. Сердце подпрыгнуло и упало: мало того, что солнце стоит так высоко, что не меньше двенадцати, но еще и вдалеке виднеются фигурки всадников. Вот почему не слышно братьев! Они с учителем отправились в поход, и он начисто забыл о своем шутливом приглашении. Лулу снова отброшена, снова лишняя. Ничего, она сейчас успокоится…потом побежит в сад к дяде Грише, или пойдет к Тоне под лесенку. Там интересно. Бывает, собираются девушки. А этот Дмитрий такой противный, вчера опять сбил горлицу, хвастал при этом, что знаменитый разбойник… Если Виконту такой нравится, что ж, значит, и он их не лучше! Вчера позвал помогать, разговаривал так по-дружески, а теперь…

Не в силах удержаться, Лулу, твердо решившая не переживать, начала громко всхлипывать. Ждала, ждала! Зачем было приглашать? Ведь она не навязывалась… Александрин знала, что плакать нельзя. Ее могут хватиться, хотя бы для того же шитья и за «беспричинные слезы» маман очень рассердится. Станет кричать: «Когда ее наказываешь за дело — молчит как истукан, хоть бы слезинку уронила, а то сидит и ревет, как ненормальная!». Так уже было однажды, когда Лулу читала про мальчика Реми и смерть его доброго учителя Виталиса. Надо срочно привести себя в порядок, а не сидеть в рубашке на полу. Чтоб не плакать, задерживают дыхание…Скорее, а то уже стучат в дверь! Лулу вскочила, побежала к умывальнику и… замерла на полдороге. Из-за двери донесся голос «виконта»:

— Вы готовы, Александрин?

Что ответить? Бормоча: «да, да, конечно», Лулу судорожно пыталась натянуть первое попавшееся платье. Наконец, удалось. С треском распахнула дверь и оказалась перед Виконтом. Заметив его округлившиеся глаза, Лулу спохватилась: Боже! Зареванная, растрепанная и … что это?…злосчастное платье с ягодками, да еще и задом наперед!

— Что, все-таки из заточения? — Виконт с удивлением взглянул на распахнутую дверь. Лулу так же стремительно, как появилась, кинулась обратно.

— Мсье Виконт! Я сейчас, я не успела — это просто так. Меня не наказали, нет! — и, мгновенно вспомнив Реми: — Я читала грустную книгу — вот эту. — Схватив книгу, Лулу кинулась обратно к Виконту, ставшему в дверях.

— Почитайте пока. Хотите? — перекручивая платье наперед, и одновременно нашаривая рукой расческу, ухитрялась совать ему книгу Лулу.

Но он, войдя в комнату, отложил книгу, отнял у Лулу нож для бумаг, который она через платье приняла за расческу, и поставил ее на стул перед собой.

— Вы позволите нанести завершающие два-три штриха в вашем туалете? Я не мастер по этой части, но придется обойтись моими примитивными услугами.

Изогнувшись, Лулу выуживала из-за креслица бежевое платье, но Виконт заметил:

— Не стоит, эти вишни как нельзя больше гармонируют с моим серым походным сюртуком. — Он покачал кончиками пальцев ягодки на завязках рукавов-фонариков. Только сейчас она заметила, что он и вправду одет по-дорожному.

— Вы уезжаете? — в отчаянии спросила Лулу.

— Напротив. Я только что приехал и … покорно прошу прощения за опоздание, — прибавил он, вглядевшись в ее заплаканные глаза.

Достав из кармана белоснежный платок, Виконт побрызгал на него водой из кувшина и тщательно протер физиономию рассмеявшейся от такого обращения Лулу. В завершение он пригладил рукой ее растрепанные волосы и спустил со стула на пол.

Сделав для порядка реверанс: «merci, Monsieur[16]», и не взглянув в зеркало, Лулу мигом очутилась у двери. Он прихватил свою запыленную шляпу и последовал за ней.

У себя наверху Виконт сбросил то, что назвал походным сюртуком, и остался в белой рубашке. Попав вновь в эту таинственную комнату, Лулу с интересом завертела головой. Вот знакомая медвежья морда, которая так напугала ее в первый приход… Кусок глины успел превратиться во вздыбленного коня, только задние ноги у него еще слиты с основой. Да это же Арно! Где же мальчик с рогом? А-а, вот он, переехал немного. А на стене, заметила Лулу, картина, да какая! Буря. Волны вот-вот захлестнут утлую лодчонку, кажется, еще немного, и бешеные брызги плеснут прямо в лицо стоящего перед картиной.

И оружие здесь! Грозное оружие пиратов. Теперь Лулу на законных основаниях может рассмотреть каждую завитушку на рукоятках… таинственные насечки на дулах… Поглощенная своими наблюдениями, она даже потеряла из вида самого хозяина комнаты и не заметила, как он вышел. Опомнилась только, когда он появился в дверях, держа в руках овальный серебряный поднос.