Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха Страница 7

—  Правильно. Оказывается, ты все знаешь. А что насчет этих хулиганов слышал?

—  Разные байки ходили,— отвечал Дуденко, потрогав запекшийся рубец на губе.— Хлопцев таких, которые на ры­балку ездиют, много у нас...

—  Ну ладно. Ты вот что: езжай к дяде и прислушайся там в станице — кто и что говорит об этом. Да приметь, какие парни часто выпивают, кто, может, ухаживает за этой Ма­рией. Спрашивать не спрашивай прямо, а так — слушай и запоминай. Понял?

—  А як же. Можно идти?

—  Погоди-ка,— покопался Жунид в кармане,— на, это тебе на дорогу и на ботинки. Твои опорки вовсе развалились.

—  Спасибо, дядько,— потупился Семен. Потом глаза его снова заискрились надеждой: — А что, хиба я не сумею ког­да-нибудь попасть в военную школу?!

Жунид похлопал его по плечу — Поживем — увидим. Думаю — сможешь...

2. АФИНСКОЕ ОГРАБЛЕНИЕ

Во второй половине дня опергруппа Ивасьяна прибыла в аул Афипс.

Тучи совсем разошлись. Солнце растапливало остатки снега, на дорогах царила непролазная грязь. Сапоги у всех по колено были перемазаны жидкой глиной.

Обыкновенное само по себе ограбление в Афипском сель­по было тем не менее совершено весьма дерзким способом. Грабители связали сторожа, накрыв его холщовым мешком, и выломали замки. По словам завмага, недоставало полутора тюков шевиота, рулона кашемира и трех отрезов шелковой ткани. Кроме того, из кассы была похищена крупная сумма денег.

Вездесущие мальчишки стайкой бродили за работниками милиции, отчаянно шлепая по лужам.

Служебно-розыскная овчарка Аза привела проводника Губанова и участкового Тамара Эдиджева к дому местного фельдшера. Испуганный шумом у ворот, без шапки, теряя на ходу очки, он выскочил на улицу. Однако обыск не дал ни­каких результатов — ничего из похищенных товаров ни в доме, ни в сарае у фельдшера не обнаружили.

Губанов снова вернулся к магазину, понуждая Азу взять след. Но на разъезженной колесами машин и бричек улице со времени кражи побывало, видимо, столько народу, что овчарка металась, виновато повизгивая, от одного угла зда­ния к другому. Наконец она натянула поводок и увлекла Губанова в переулок, остановившись возле дома завмага Гиссе Хатхе, грузного низкорослого адыгейца с лицом и осанкой, исполненными собственного достоинства.

— Пожалуйста, ищите,— пожал он плечами, обиженно поджав губы.

И опять обыск оказался безрезультатным. В третий раз Аза шла совсем неуверенно, часто сбиваясь. Возле сельсо­вета легла и, положив морду на лапы, отказалась идти даль­ше. Проводник и остальные поняли, что от собаки ничего не добьешься. След потерян.

Николай Михайлович Панченко, суховатый, всегда под­тянутый и аккуратный мужчина лет тридцати пяти, бродил от строения к строению с фотоаппаратом, брезгливо выдер­гивая ноги из липкой глины, и щелкал затвором. Он явно скептически смотрел на попытки Губанова заставить собаку взять след и вообще, как видно, находился в дурном распо­ложении духа. Ивасьян ухмылялся, поглядывая на эксперта. Все в угрозыске, от начальника до подчиненного, хорошо знали это обыкновение Панченко злиться и брюзжать во время работы, что, однако, не мешало эксперту в совершен­стве знать свое дело. Он внимательно осмотрел двери мага­зина, искалеченную скобу, на которой висел замок.

—  Ну, что? — спросил Ивасьян.

—  Замки, как видите, навесные. Сорваны при помощи железного лома. Посмотрите: дужки сломаны, косяк изрядно покороблен, и на створке — клиновидные вмятины... В этих местах лом упирался заостренным концом в дерево.

—  Это все?

—  О следах что-либо определенное сказать трудно. Зем­ля размокла, и очертания их расплывчаты. Слишком общи. Пойдемте внутрь.

В небольшом сельского типа магазинчике, еще хранив­шем следы ночного погрома, Панченко, осторожно пересту­пая через сломанные ящики и разбитую посуду, заглядывал буквально в каждый уголок, направляя то на пол, то на при­лавок стекло своей лупы. Наконец, он удовлетворенно хмык­нул: наверное, нашел что искал. Осторожно взяв двумя паль­цами сахарницу за ручку, поставил ее на прилавок. Покопался еще в разном скарбе, рассыпанном на полу, извлек таким же манером детскую губную гармошку и зеркальце.

—  Отпечатки? — спросил вошедший Вадим Дараев.

—  Да,— сухо ответил Панченко. Он недолюбливал этого шумного, самоуверенного человека. На работе между экспер­том и Дараевым раз и навсегда установились вежливо-офи­циальные отношения.

С помощью графитного порошка Панченко деловито пе­ренес отпечатки на кальку и, рассматривая их в лупу, заявил Ивасьяну, что следы оставлены большим и средним пальца­ми правой руки неизвестного. Причастность его к грабежу вполне вероятна, хотя это, безусловно, мог быть и кто-нибудь из работников магазина.

—  Это нетрудно установить,— сказал Дараев.

—  Да, разумеется. Вы, как всегда, правы.

Эксперт подобрал с полу оцинкованный ящичек, из ко­торого, по словам Гиcce Хатхе, исчезла выручка за два дня, что-то около девяти тысяч рублей, и придирчиво осмотрел его.

— Так и есть!

— Что?

— На внутренней стенке — отпечатки того же рисунка, что и на гармошке. Возьмем на пороскопический анализ[3] в лабораторию.

— А что у вас, Вадим? — спросил Тнгран Вартанович Дараева.

— Фельдшер и еще несколько человек допрошены. Про­тиворечий в их показаниях нет.

— Вы убеждены в невиновности фельдшера?

— Убежден,— сказал Дараев.

— Любое убеждение должно основываться на фактах,— наставительно заметил Панченко и пошел к машине со сво­ими трофеями.

Дараева передернуло.

— Брюзга,— прошептал он с досадой.

— Что вы сказали? — переспросил задумавшийся Ивасьян.

— Нет, ничего.

В это время в магазин вошел участковый уполномочен­ный районного отделения милиции Гамар Эдиджев.

— Осрамила нас ваша собака,— сказал он, произнося русские слова с сильным акцентом.— Нашла где воров искать. Да наш председатель сельсовета — старый- революционер, уважаемый человек в селении...

— Ничего удивительного нет,— прервал Дараев.— Ночью, когда сторож пришел в себя и поднял стрельбу, первыми пришли к нему на помощь фельдшер медпункта и учитель сельской школы. Оба живут здесь, рядом. Потом учитель по­спешил к вам... Кому вы вначале сообщили об ограблении?..

— Гаруну Каде — председателю,— ответил Эдиджев.

— Верно,— вмешался Ивасьян,— и товарищ Гарун Каде немедленно прибежал сюда. Их следы и брала Аза поочеред­но... Так что зря на нее обижаетесь... Когда столько понатоптано, да еще раскисло все вокруг, собака бессильна...

— Что будем делать теперь, Тигран'Вартанович? — спро­сил Дараев, небрежным жестом доставая коробку «Казбека». От всей его плотной, спортивного склада фигуры, холеного, гладко выбритого лица и черных холодноватых глаз исходилоощущение откровенного самодовольства и рисовки. Быва­ют люди, которые в жизни ведут себя, точно на сцене. Он явнопринадлежал к их числу.

—   Пусть ревкомиссия займется инвентаризацией,— обра­тился Ивасьян к участковому.— За актом я пришлю потом, а пока идемте в контору сельпо. Там и поговорим.

В маленькой комнатушке бухгалтерии Тигран Вартанович устроил короткое совещание.

—  Прошу высказываться по поводу грабежа.

—  Разрешите мне? — оживился Панченко, поправляя очки (он был близорук).— Я хотел бы дать рекомендацию. Предварительные данные позволяют предположить, что по крайней мере один из грабителей имеет на большом пальце трехдельтовый рисунок. Встречается он крайне редко. Стало быть, одна зацепка уже есть. Вторая — бандиты действова­ли массивным железным ломом с заостренным концом треу­гольной формы. В любой версии нужно, вероятно, учитывать наличие этой детали.

Следующим взял слово начальник районного отделения милиции Меджид Куваев. Говорил он медленно, делая частые паузы и заглядывая изредка в свою записную книжку.

—  Что мы знаем, какие подробности? После вторых пе­тухов к задремавшему сторожу подкрались двое неизвестных и накрыли его чувалом... связали концы мешка узлом. Сло­вом, скрутили накрепко.... После вторых петухов — это со слов старика. Значит, где-то около двух ночи...

—  Все это нам известно,— с досадой перебил Ивасьян.— Есть у вас какая-либо версия?

—  Как раз об этом и хочу сказать.— Меджид полистал книжечку: — В Тахтамукаевском отделении не зарегистриро­вано ни одного случая разбоя или ограбления, совершенных таким наглым способом. Вот мне и думается, что воры — не местные. Как считаете, Николай Михайлович?

Панченко протер очки, водрузил их на нос и, покачав головой, ответил, как всегда в своем «высоком штиле»:

—  На сей вопрос в начальной стадии дознания едва ли можно отвечать хотя бы с минимальной достоверностью. Даже сама постановка его неправомерна. Надо думать о другом — о быстроте действий... По-моему, мы топчемся на месте