Катарина Причард - Крылатые семена Страница 7

Напевая что-то вполголоса, в кухню впорхнула Дафна: ей нужно было выгладить платье, которое она собиралась надеть вечером на танцы. Бросив одеяло для глаженья на край стола, она включила электрический утюг.

— Прости, пожалуйста, Билл, — весело бросила Дафна, — я сейчас!

И снова запела:

Я в грезах витаю,Блаженства ищу…

— Пора бы и пробудиться от грез, а, Дафна? — Лукавая усмешка пробежала по губам Билла.

Не обращая на него внимания и не прерывая песни, Дафна расправила складки своего воздушного розового платья и провела по ним утюгом.

Красивая девушка, эта Дафна. Такая же красивая, как ветка цветущего миндаля, которую она поставила в кувшин на маленьком столике, намереваясь вечером приколоть к волосам. И разве она не так же, как эти невинные цветы, пылко и неудержимо тянется к свету хрупкого счастья и обманчивых надежд, которые таит в себе неприглядная жизнь этого приискового городка. Она отлично знает, что бури и непогоды могут развеять в прах лепестки ее иллюзии, но это не мешает ей радоваться жизни. А какая она стойкая и выносливая, точно цветущий миндаль! И хотя в чертах ее лица еще заметна девическая мягкость и незрелость, но профиль у нее четкий и смелый.

Из распахнутой двери потянуло холодом. Том, сидевший в кресле, у огня, закашлялся. Билл встал, чтобы закрыть дверь, но на пороге столкнулся с Эйли в пальто и шляпе; на приятном, добром лице его названной матери читалась тревога, которая редко покидала ее в эти ДНИ.

— Ох, Дафна, — с упреком сказала она, — мне кажется, один вечер ты могла бы обойтись без танцев.

— Но я ненавижу митинги, мама! — Дафна с улыбкой покосилась на Билла. — Ты ведь не обидишься, Билл, если я не пойду, правда? Сегодня в «Палас-отеле» танцы на приз, и Уолли считает, что мы наверняка его получим.

— Нам с папой не нравится, что ты проводишь вечера с Уолли О'Брайеном, и ты знаешь это, — упрекнула ее Эйли.

— Не будем начинать все сначала, мама! — У Дафны было так радостно на душе, что никакие упреки матери не могли испортить ей настроение. — Уолли говорит, что я танцую лучше всех в Калгурли, а я то же самое думаю про него, так почему же мне не ходить с ним на танцы?

— Пусть себе ходит. — Том нервно закашлялся. — Дафна у нас девушка с головой. Когда-нибудь опомнится.

— Но ведь О'Брайен женатый человек, — не унималась Эйли.

— Ну и что же? На то существует развод, — небрежно проронила Дафна.

— Ты с ума сошла! — Эйли была потрясена. — И ты могла бы выйти замуж за такого человека, как Уолли О'Брайен, Дафна?

— Там видно будет. — Склонив голову набок, Дафна критически оглядывала платье, которое она держала в вытянутых руках.

— Что видно будет?.. Да говори ты, ради бога!

— Ну, захочу ли я вообще выходить замуж за кого бы то ни было.

И бросив смеющийся взгляд на встревоженное лицо Эйли, Дафна взяла из кувшина веточку миндаля и выпорхнула за дверь.

Билл слышал, как она напевала, одеваясь у себя в комнате, рядом с кухней:

На что мне звездный блеск ночной?Не вечно будешь ты со мной,Но знаю, что тебя люблю я,Люби меня, мир будет мой.

«И всегда-то она поет эту сентиментальную дребедень, — подумал Билл. — Неужели у нее серьезное чувство к Уолли? Хотелось бы знать, далеко ли у них зашло».

Дафне было восемнадцать лет, и, как большинство девушек ее возраста, она только и думала о том, чтобы повеселее провести время. Билл с большой нежностью относился к своей двоюродной сестренке. Они росли вместе, совсем как родные брат и сестра, случалось, ссорились и дрались, но это не мешало им быть глубоко привязанными друг к другу. Вернувшись домой, Билл с удивлением узнал, что Дафна работает официанткой в ресторане Питера О'Брайена. Обеспокоило его и то, что она ходит на вечеринки и танцы с Уолли, младшим братом владельца заведения. Все знали, что Уолли — самый непутевый в семействе О'Брайенов. Неглупый, смазливый шалопай, он работал сейчас у Питера барменом.

Обрывки сплетен и пересудов об Уолли проносились в голове у Билла, пока он перелистывал свои записи, готовясь к докладу, хотя и надеялся, что ничего не забудет и ему не придется прибегать к их помощи.

…Мы называем нашу страну страной всеобщего благосостояния.[2] Кто же в ней хозяин? Кому принадлежат ее неисчерпаемые природные ресурсы, земли, рудники, заводы? Нам? Но разве народу принадлежат богатства Австралии?..

Сестра Уолли, миссис Айк Поттер, которую старые друзья все еще называли Ви О'Брайен, послала брата в университет изучать право, а он удрал оттуда с третьеразрядной театральной труппой, гастролировавшей в Перте, объездил с ней восточные штаты и Новую Зеландию, а когда труппа распалась и он оказался на мели в Сиднее, — телеграфировал домой, прося денег на обратный путь. Вернулся Уолли с женой — актрисой, состоявшей в труппе на первых ролях. Ее крашеные волосы и жеманная игра в юную новобрачную не могли скрыть того, что она на несколько лет старше Уолли. Она, как видно, воображала, что ее муж — блудный сын, любимец семьи, и для нее было большим ударом, когда Питер объявил, что Уолли придется самому зарабатывать себе на хлеб. Однако, как человек добрый, Питер решил помочь Уолли и купил для него табачную лавку, надеясь, что тот угомонится и станет на ноги.

…В биографии некоего крупного фабриканта оружия говорится о том, что существуют «удобные словечки и выражения, которые позволяют государственным деятелям маскировать свои истинные цели и направлять в нужную им сторону усилия народа». Что же автор хотел этим сказать? А то, что государственные деятели маскируют истинные цели своей политики, прикрываясь громкими фразами о человеколюбии и гуманности.

Но жизнь в тесной комнатке за маленькой лавчонкой на положении жены, везущей на себе всю домашнюю работу, нисколько не устраивала миссис Уолли. И вскоре она исчезла. Уолли говорил, что она сбежала со странствующим коммивояжером. А немного спустя Уолли продал свое дело и сам скрылся, оставив Питеру кучу долгов. Года два-три о нем не было ни слуху ни духу. Потом его привезли в Калгурли, чтобы судить за кражу золота, и суд приговорил его к шести месяцам каторжных работ. Пройдя через это малоприятное испытание, он вернулся в лоно семьи с видом мученика, пострадавшего за тех, кто в самом деле занимался тайной скупкой золота и для кого он был всего лишь посредником.

…Мы не должны обманываться, принимая за действительность миф об Австралии как о стране всеобщего благосостояния или о Британском содружестве наций. Мы должны во всем доискиваться истины — не только во имя блага нашего собственного народа, но и ради прогресса и сохранения мира во всем мире…

Однако Уолли не нарушил закона приисков и никого не выдал. И потому его сестра Вайолет взяла брата в свой уютный дом, где он постепенно пришел в себя и воспрянул духом. Больше того, он стал популярной фигурой в калгурлийском «свете», играл в теннис, флиртовал и угощал друзей на денежки своего зятя, пока Айк Поттер не прекратил этого безобразия и не выставил Уолли вон.

…Есть страны, где фашизм попирает права народа и громит его организации. Он — враг демократии, социальной справедливости, человеческого достоинства. Он служит интересам поджигателей войны и всех тех, кто готов прогресс принести в жертву своей ненасытной жажде богатства и власти. Фашизм начинает заявлять о себе и у нас в Австралии…

Тогда Питер снова пришел на выручку, и, чтобы сохранить доброе имя семьи, взял Уолли к себе в бар. Молодой человек смотрел на свою работу скорее как на развлечение, но на поверку оказался неплохим барменом, завоевавшим расположение любителей выпить и посидеть в кабачке. Он умел кстати спеть песенку, рассказать сомнительный анекдот, а тем временем пиво лилось рекой, и дела бара процветали. Уолли и самому было приятно сознавать, что он полезен брату и впервые в жизни зарабатывает немалые деньги. Он любил даже побахвалиться этим: подумываю, мол, войти к Питеру в дело компаньоном, а то открою собственное заведение и буду конкурировать с ним.

Нет, Биллу решительно не нравился Уолли. Его огорчало, что Дафна проводит время с этим парнем. Надо бы пойти на танцы и дать этому субъекту понять, что лучше ему держаться подальше от Дафны.

Но местный комитет Лиги борьбы за мир и демократию назначил на этот вечер митинг для сбора пожертвований в пользу борющейся Испании. Перту Моллою и Альме Лейтон, возглавлявшим только что созданное отделение лиги, никак не удавалось расшевелить людей и пробудить в них интерес к митингам, хотя Перт недавно демобилизовался из армии и энергии у него было хоть отбавляй, а Альма изо всех сил старалась зарекомендовать себя хорошим секретарем. Билл не раз выступал на митингах в Сиднее, и они надеялись, что он привлечет слушателей. До отъезда из дому он был популярным в городе футболистом — играл в боулдерской команде «Тигры», носившей черные с желтым футболки, и частенько помогал ей одерживать победу в решающих состязаниях, на которые зимой по воскресеньям собирался весь Боулдер и Калгурли.