Искры - Раффи Страница 7

И действительно, когда более или менее ознакомишься с бытом народа, нетрудно заметить, что в этом крае армянин живет как раб и пленник. Внешний вид страны обманчив и неопытного исследователя может ввести в заблуждение.

Когда в жаркий летний день издали смотришь на залитую солнцем долину Салмаста, когда открываются перед тобой поля, выделанные трудолюбивой рукой и обещающие обильную жатву пшеницы, ячменя, риса, хлопка и всяких других злаков, когда видишь плодоносные сады с деревьями, отягченными благороднейшими плодами, когда видишь ярко зеленеющие луга и пастбища, где пасутся огромные стада и табуны, словом, когда видишь с какой расточительной щедростью здесь одаряет людей природа, то невольно думаешь: «Как счастливы здесь люди!»

Но ведь вся эта роскошь, все эти щедрые дары природы принадлежат не тем тысячам-работников, которые под палящим солнцем трудятся и возделывают эти поля, обливаясь потом!

В селениях то тут, то там гордо высятся над землянками замки с зубчатыми башнями и стенами, царя над всей окрестностью. Там, в этих замках живут до мозга костей испорченные, порочные властители. Вот кому принадлежит все плодородие земли, вот кто расточает плоды труда рабочего люда!..

Когда я в детстве шалил, бабушка грозила: «Перестань, внучек, а то отдам тебя шакалу, и он съест тебя».

А мать грозила по-другому: «Не шали, Фархат, а то позову ферраша!» Говоря по правде, тогда и первая и вторая угроза действовали на меня совершенно одинаково. Шакал не был страшнее «ферраша». А когда я немного подрос, то угроза шакалом уже не пугала меня, но ужас перед «феррашем» долго еще угнетал мое сердце.

Мне чудится, что я и сейчас еще слышу свист его кнута, что я и сейчас еще слышу горький стон земледельца и вижу его распластанным без чувств и без сил перед жестоким сборщиком податей…

Дом моего дяди, куда мы переселились после постигшего нас несчастия, стоял в «Кона Шааре», т. е. в Старом городе. Эта часть города носила такое название в отличие от Нового города Салмастской области, который назывался также Дилиманом.

Настоящее название Старого города было забыто. Весьма вероятно, что это был наш древний Зарехаван или Зареванд, по имени которого и вся область называлась Заревандом.

Жители города принадлежали к четырем различным национальностям. Тут были армяне, турки, сирийцы и евреи. Представители каждой национальности занимали в городе особый, свой квартал. У армян были две церкви, у сирийцев — одна.

Старый город вполне оправдывал свое название.

Тут было, собственно, несколько городов, построенных последовательно один над развалинами другого. При постройке нового здания не нужно было долго искать строительный материал: просто рыли землю и из под нее доставали любое количество кирпичей и тесаных камней. Нередко при этом обнаруживали огромные подземные жилища. Сколько превратностей судьбы, сколько переворотов претерпел этот город!.. Сколько народов жило в нем и исчезло бесследно! Но армянин, древнейший житель этого города, и поныне еще жив!.. От арабов осталось тут лишь обширное кладбище с прекрасными памятниками…

Дом моего дяди стоял на самом краю Старого города, на берегу большого потока, который во время весеннего половодья разливался и затоплял окрестные развалины, выкапывая оттуда и принося в своих волнах всякие предметы старины. И, когда вода убывала, мы, дети, ходили туда и на высохшем дне потока находили старинные монеты, женские украшения, которые продавали за деньги евреям-золотарям.

У армян дома были небольшие, но всегда с садом, поэтому они имели красивый вид. Говорят, по жилищу можно определить характер жильца. И правда, армянские дома как внутренним устройством, так и внешним видом выявляли не только вкус жильцов, но в еще большей степени их положение и общественный их уклад.

Дома тесно примыкали друг к другу, так что по крышам домов можно было обойти весь армянский квартал. Все дома общались между собой через потайные ходы и через щели, устроенные в общих стенах. Эти щели устраивались, конечно, где-нибудь в незаметном углу. Они иногда бывали очень маленькие — еле можно было просунуть через них руку, в этом случае они служили лишь для устных сношений с соседями. Но иногда они бывали настолько велики, что в минуту опасности можно было перенести имущество из одного дома в другой или самому перебраться к соседям и укрыться у них.

Если случалось какое-либо событие, то весть о нем немедленно передавалась через эти щели с одного конца квартала на другой. И никому при этом не нужно было выходить из дому.

Во всех домах имелись глубокие подвалы-кладовые, где хозяева дома также могли скрыть свое имущество и укрыться в минуту опасности. Ход в эти погреба-подвалы знали обыкновенно только старшие в доме или только сам хозяин.

Как я уже сказал, дом моего дяди стоял на самом краю армянского квартала. Вот в этом самом доме мы и нашли приют после постигшего нас несчастия, т. е. после того как заимодавец моего отца Хаджи-Баба выгнал нас из нашего родного дома.

Вечный страх перед ворами и разбойниками, которые неоднократно нападали на этот дом, заставил дядю окружить его высокой и толстой стеной. Стена эта от дождя и сырости совершенно позеленела. Верхняя часть стены немного развалилась, но в общем, она была достаточно крепка, чтобы оградить дом даже от самого сильного нападения. В щелях стены рос иглистый, колючий хворост, и в нем часто мелькали лукавые глаза ящериц, которых я тогда совсем не боялся и даже часто ловил. Но змей я боялся, хотя они так привыкли к нам, что никогда нас не трогали. В семье дяди рассказывали об этих змеях интересные легенды. Будто у них есть царь и царица, головы которых украшены коронами. Будто на этих коронах сияют самые драгоценные в мире камни. Рассказывали, будто мой дядя много раз их видел, но ни разу не пытался отнять у них эти драгоценности, так как счастье и благоденствие его семьи какими-то волшебными узами связано с судьбой этих змей.

Главные ворота дома вели в довольно просторный двор, осененный вековыми тутовниками и черешинами. На одном конце двора стояло помещение, состоявшее из нескольких горниц с ветхими, уже подгнившими стенами. Однако от помещения этого веяло очарованием старины. Оно было построено еще тогда, когда дед моего дяди был одним из богатейших и значительнейших жителей этого города.

С тех пор прошли сотни лет, и, несмотря на это, дом сохранил свою былую красоту. Виноградные лозы, переплетаясь с фруктовыми деревьями, держали этот домик как бы