Золотой петух. Безумец - Раффи Страница 70

Старика Хачо целиком поглощали сельские дела, которые с каждым днем доставляли ему все больше забот. Жизнь в ода совсем замерла; по вечерам уже не слышались оживленные голоса, не велись споры, не звучали речи.

Только на женской половине дома жизнь шла по заведенному порядку, ничто не нарушало ее векового однообразия.

В армянской семье женщины изолированы от мужчин, они мало общаются с ними, не принимают участия в их разговорах, не знают, какие мысли и дела занимают мужчин. Круг интересов женщин ограничен хозяйством и домашними заботами. Поэтому им ничего не было известно о тех разговорах, которые велись в ода. Ода старосты — этот своего рода деревенский клуб — недоступен женщинам.

— Если мы вовлечем в наше дело женщин, то победа, безусловно, будет за нами… — часто говорил Салман.

— Пока еще рано, — отвечал Вардан, — сперва надо заняться их просвещением.

— Ничего нельзя изменить в жизни народа без участия женщин, — убеждал его Салман. — Главная причина закоснелости нашего народа в том, что женщина не играет никакой роли в обществе. Эта могучая сила напрасно пропадает в четырех стенах. Если мы хотим взяться за дело просвещения нашего народа, надо начинать с женщин. В этот раз я исходил вдоль и поперек всю Армению и повсюду внимательно присматривался к женщинам-армянкам. Мои наблюдения привели меня к утешительным выводам: насколько мужчина подпал под влияние турок, насколько он обезличен и утратил национальные черты, настолько женщина сохранила девственную чистоту души и нравственность. Нет худа без добра: женщина страдала и дичала, но не утратила национальных черт. Это великое дело. Если мужчина, общаясь с магометанами, зачастую подпадает под их влияние, то женщина, не подвергаясь этому влиянию, сохраняет свою национальную самобытность. Таким образом невольно соблюдается частичное равновесие: то, что теряет мужчина, восполняет женщина. Это видно даже в мелочах. Отвращение женщины к магометанству доходит до фанатизма. Все, что делается руками магометанина, она считает оскверненным: мясо заколотой им скотины, заквашенный сыр, выпеченный хлеб. Мужчина не столь разборчив. Я слышал сотни историй о том, как девушки и женщины, похищенные мусульманами, спасались бегством или кончали жизнь самоубийством. Среди мужчин это случается значительно реже.

Но есть другое обстоятельство, более важное. Во многих местностях, особенно в городах, у мужчин армян вошло в привычку говорить по-турецки. Но я не встречал ни одной армянки, которая бы знала этот язык или говорила на нем. В армянской семье хранителем родного языка является женщина. Она учит ему своих детей. Влияние ее распространяется и на окружающих: работающие в армянских семьях курды говорят на армянском языке.

Женщина сохранила язык, национальность и нравственные устои семьи. Она является тем богатейшим материалом, из которого мы можем творить чудеса.

В последние дни Салман не раз беседовал с Варданом на эту тему. Но, несмотря на его похвалы в адрес женщин армянок, невестки старика Хачо не очень-то его жаловали. Не зная Салмана, они не сумели оценить его душевных качеств, хотя внешность юноши была настолько незаурядной, что могла привлечь внимание любой женщины. Но вкусы бывают разные, и женщины по-разному ценят достоинства мужчин. Во многом это зависит от того, к какому сословию они принадлежат. Поэтому не удивительно, что невестки Хачо отдавали предпочтение Вардану.

Однажды во время полдневного отдыха в одной из комнат дома Хачо собрались все его снохи: одна трепала шерсть, другая пряла, третья ткала на станке красивый цветастый ковер, четвертая шила детское платье, — ни одна из них не сидела без дела.

Разговор зашел о Салмане.

— Сара, — обратилась к своей золовке молоденькая Паришан. — Что этот человек делает в нашей деревне?

— Говорят, хочет школу открыть, — ответила Сара.

— Он же не дьякон, — удивилась Паришан, которая считала, что обучать детей могут только священнослужители.

— Он стамбульский дьякон, — сказала Сара.

— А коли так, почему он не несет службу в церкви?

Сара сказала первое, что ей пришло на ум:

— Он не такой дьякон, как другие.

Вмешалась жена Апо, красавица Маро:

— Муж говорил, что он будет обучать и девочек.

Слова Маро вызвали общий смех.

— Зачем девушке грамота? Ведь ни священником, ни епископом она не будет, — наставительно заметили ей.

Одна из женщин обратилась к маленькой Назлу:

— Слышишь, Назлу, скоро ты будешь ходить в школу и учить азбуку.

Назлу была дочкой Айрапета. Она смело ответила:

— Ну и что ж, буду учиться. Потом пойду в церковь, надену стихирь и, как мальчик, буду петь молитвы.

— Чтоб ты сгинула, только этого еще недоставало! — прикрикнули на девочку.

Паришан, которая затеяла этот разговор, заметила:

— Хватит с нас и дьякона Симона, зачем нам новый учитель! Небось далеко ему до дьякона!

— Конечно, дьякон Симон — человек ученый, но вся беда в том, что стоит ему выпить, он тут же рукам волю дает, — сказала Сара. — Разве не помнишь, как он избил сына нашего соседа Каспара? Мальчика пришлось на руках принести домой, и бедняжка через два дня отдал богу душу.

— Дьякон Симон не виноват: если ребенка не побьешь, то не научишь его уму-разуму.

Эти разговоры были вызваны тем, что Салман в последние дни вел переговоры с крестьянами о постройке двух школ — одной для девочек, другой для мальчиков. Он объяснил, что обучение будет бесплатное, обещал пригласить учителей и снабдить школы книгами и учебниками. Но все даровое внушает крестьянину подозрение. Требовалась большая настойчивость, чтобы сломить предубеждение крестьян, — они привыкли к тому, что обучение детей находится в руках священников и дьяконов, и поэтому почитали за грех довериться такому человеку, как Салман, который не посещал церковь и, по слухам, даже не соблюдал постов.

Старик Хачо, во многом не соглашавшийся с Салманом, на этот раз поддержал его. Как староста, он сумел повлиять на крестьян, и Салману выделили облюбованный им для строительства школы участок земли.

Наконец приступили к делу и вырыли котлован. Но вот произошло нечто неожиданное: однажды утром было обнаружено, что крестьяне, сговорившись, засыпали ночью котлован землей. В этот день никто из них не вышел на работу, хотя Салман повысил дневную оплату.

Что же произошло?

Из разговора, который вели между собой невестки Хачо, читатель уже узнал, что в деревне О… был некий дьякон Симон, обучавший детей грамоте. Это обучение сводилось к тому, что в зимнее время он собирал детей в хлеву и читал им псалмы и церковные книги, а весной, с началом крестьянских работ, отпускал их. За