Стременчик - Юзеф Игнаций Крашевский Страница 77

Со стороны Евгения IV выбор посла был не менее метким и удачным, поскольку он пал на давно в Польше известного и знакомого с делами и нашими людьми его преподобие епископа Сабиньского и кардинала Юлиана Цезарини. Тем, кому оба посла были известны ближе и кто их видел на императорском дворе, легко мог заранее предвидеть, за кем из них будет победа.

Не умаляя ни авторитета, ни других качеств кардинала Александра, его ни в коей мере нельзя было сравнить с епископом Сабиньским. Всё, чего не хватало Аквилейскому патриарху, Цезарини имеет в наивысшей степени. Хорошее знание людей и дел, смекалка и несравненная живость ума, неутомимое трудолюбие, необычайный дар красноречия, наконец очень необходимая в подобных делах смелость и вера в собственную силу.

Уже на императорском дворе было замечено, что патриарх Аквилейский шёл тропой Цезарини, сам неуверенный в своей дороге, что позволяло предвидеть, что мужу такой сообразительности, смелости и великой проницательности поддаться не может.

Венгры тоже как стояли раньше на стороне Евгения IV, так решили быть ему верными.

Можно сказать, что прибытие епископа Сабиньского в Буду и к нашему королю и в нас влило новую жизнь.

Мы уже усомнились в возможности мира и переговоров с королевой Елизаветой, а война с нею тормозила войну с турками.

Прибыв сюда, Цезарини сразу вдохновил нас надеждой, почти той уверенностью, что королева-вдова должна помириться с нашим паном, будучи принуждена к тому полным истощением казны и потерей надежды, что император Фридрих будет полезен ей и сыну. Правда, он забрал сироту и его корону, но вместе с тем захватил австрийский удел, переходящий к нему, и доходы с него, а королеве отказал во всяческом подкреплении.

Приехав сюда в июне, кардинал Цезарини не потратил ни минуты, призывая к миру и согласию. В нашем пане он нашёл к ним такое расположение, что лучшего пожелать не мог. Ибо со своего вступления на трон король Владислав не отдыхал, призывая только к миру с вдовой Елизаветой. Насколько ему из-за возраста был отвратителен и неуместен брак, настолько какое-либо соглашение с уступкой части своих прав было желанным. Стоящие ближе к нему, чем другие, как домочадцы, мы можем очень подробно об этом свидетельствовать.

Поэтому тут зерно упало на почву хорошо приготовленную и плодородную. Я присутствовал, когда епископ Сабиньский первый раз открыл это желание, на что король ему ответил:

“Никто этого не желает горячей, чем я, но также и меньше на это надеется. Я неоднократно посылал к королеве в Пресбург и Яврин, предлагая готовность ко всяким уступкам, королева всегда их отталкивала. С венгерскими панами это дело было провести трудней, потому что не многие из них хотели мира, опасаясь его по разным причинам, а самый сильный в то время Гуниады решительно и отчётливо объявил, что он против всякого согласия, которое может принести ущерб королевству”.

Однако Цезарини это не оттолкнуло и с тех пор начались его путешествия в Яврин, где пребывала королева, приготовления её более длительной жизни на дворе.

Кардинал не без основания верил в силу своего слова, хотя мало людей на свете, которые одарены так же, как он. Я в жизни не встречал мужей, что бы ловчее, всегда внешне входя в мысли того, с кем имели дело, постепенно умели его вывести на то поле, на котором хотели его видеть. Хотя свидетелем переговоров я не был, заключая из того, как они проходили с другими, думаю, что кардинал и королеву старался привести к поставленной цели.

Если у него это не так быстро и не так легко получилось, нужно приписать это материнскому чувству, возмущённой гордости, женскому упрямству и нескольколетней борьбе, которая оправдывала надежду на дальнейшее её продолжение.

Часто кардинал оставался в Яврине по несколько недель, возвращаясь в Буду ни с чем, но с непоколебимым умом, никогда не теряя надежды. С королём же ему не нужно было говорить о мире, там у него была иная цель и столь же легкодостижимая, как первая. Он пытался склонить Владислава встать во главе христианского войска, чтобы сломить турецкую мощь.

Поэтому обещания денежной поддержки от папы, объявление крестового похода, отправление на помощь флота, привлечение подкреплений из Германии, Италии и более дальних государств – всё это было повторено. Но чтобы стать во главе всей этой мощи, сперва нужно было обезопасить Венгрию, с королевой и императором заключить многолетний мир или перемирие. Этого хотел король и венгры, а кардинал видел необходимость.

Таким образом, к этому были направлены все усилия.

Цезарини прежде всего рассчитывал на то, что, находясь в Яврине, у него будет возможность тщательнейшим образом убедиться, как всевозможные запасы и средства приобретения денежной помощи исчерпались.

Всё строилось на этом обнищании королевы Елизаветы.

Однако же доведённая до крайности вдова, видя, как нужен мир, не только Владиславу, но всему свету, ставила тяжёлые условия и с достоинством, даже честью нашего пана не хотела пойти на мировую.

Настаивая на том, что её сын был наследником королевства, она требовала, чтобы Владислав отказался от королевского титула и прав, связывающих с ним, правил же королевством от имени её сына вплоть до достижения им совершеннолетия, то есть до пятнадцати лет.

По правде говоря, за понесённые расходы королева предлагала землю Спискую и сумму в Шлёнске, а если бы её сын умер преждевременно, преемником его она признавала Владислава, и обеих своих дочек обещала отдать двум братьям (младшую – Казимиру) в супруги; но эти условия не могли быть приняты и с возмущением были отклонены венгерскими панами.

Таким образом, всякая их деятельность, торжественная коронация в Белгороде и, как они говорили, всякие их права, были обращены в ничто и выставлены на посмешище.

Но всё разбивалось именно о то, что королева не хотела им признать право выбора короля, считая трон наследственным, когда они настаивали на свободе выбора монарха. Поэтому после нескольких поездок кардинала в Буду и Яврин всё, казалось, колеблется.

И, правда, для любого другого посредника уже было бы не только неопределённым, но потерянным. Только быстроту ума и непомерную выдержку кардинала следовало отблагодарить за то, что всё сразу не сорвалось на пустых словах. Хотя судьба потом сделала иначе; что было предназначено.

Эти пустые переговоры протянулись до декабря