Вельяминовы. За горизонт. Книга 4 (СИ) - Шульман Нелли Страница 77

– Но нашу маму, как тетю Эстер, убили русские…  – Элиза опять уткнула нос в письмо, – хотя папа говорит, что время войн прошло, что сейчас надо работать во имя мира…  – отец рассказывал девочкам о заседаниях Всемирной Организации Здравоохранения, где он представлял Бельгию. Роза хотела своими глазами увидеть Женеву:

– Не из-за Монблана, на горы я могу посмотреть в атласе…  – она подтащила саквояжи ближе к двери, – в Женеве заседает Организация Объединенных Наций…  – Роза собиралась работать именно там:

– С языками у меня все хорошо…  – по воскресеньям двойняшек возили в Льеж, в классы при синагоге, Роза учила еще и русский язык, от мамы Лады, – ООН понадобятся такие люди, как я…  – кузен Шмуэль выхватил у Розы саквояж:

– Еще чего не хватало, вам таскать тяжести. Сейчас я все отправлю в багажник…  – Шмуэль появился в ухоженном садике Гольдбергов после завтрака:

– Дядя Эмиль сегодня только и делает, что проводит так называемые пятиминутки, – весело сказал отец Кардозо, – давайте я вам помогу, тетя Лада…  – все прелаты в комиссии по канонизации говорили по-французски. Помощь Шмуэля с переводами на заседаниях не требовалась:

– Секретарской работой, то есть ведением протокола, я могу заняться вечером, – объяснил он Ладе, – коллеги мне приносят записи…  – пока комиссия только опрашивала поселковых жителей, знавших покойного отца Виллема.

– Это дело долгое, – вздохнул Шмуэль, – даже с его бабушкой и дедушкой канонизация заняла лет десять, а там дело было почти ясным…  – прелатам требовались свидетельства праведной жизни будущего святого, документы, доказывающие излечение больных, возносивших ему молитвы. Подняв большой чемодан, Шмуэль поинтересовался:

– Вы уголь, что ли, везете на отдых…  – Роза хихикнула:

– Вещи Мишель. У нее больше нарядов, чем у нас с Элизой, вместе взятых…  – из кабинета на первом этаже донесся требовательный голос главного врача:

– Шмуэль, иди-ка сюда на минуту…  – Гамен не преминул порскнуть в палисадник. Собака громко залаяла, Элиза ахнула:

– Там, наверное, бродит кот месье почтмейстера…  – соседский кот не рисковал, Гамен не кусался, но пес считал себя обязанным погонять нарушителя границ. Оставив Мишель дремлющей на ковре, Элиза выскочила наружу.

Оглянувшись на дверь, Роза вытянула из своей аккуратной кошелки новую книгу. «Сто лучших шахматных этюдов» лежали рядом со складной доской, полученной ей в подарок недавним Песахом. Роза ходила на шахматный кружок в рудничном клубе, оказавшись там единственной девочкой:

– Я играю даже с парнями из старших классов, месье Жюстен меня хвалит…  – кружок вел преподаватель математики из поселковой школы. Раскрыв книгу, Роза устроилась рядом с младшей сестрой:

– Мишель все равно, где спать, – хмыкнула девочка, – она сейчас отдохнет и всю дорогу до Остенде не угомонится…  – на развороте книги виднелся росчерк:

– Дорогая Роза, поздравляю тебя с праздником! Желаю всего самого хорошего, твой друг Ник…

В книгу заложили яркое фото. Его щелкнули в школьной форме, с тяжелым даже на вид портфелем. Галстука Ник не носил. Расстегнув ворот белой рубашки, мальчик закинул пиджак за спину. Весеннее солнце золотило кудрявые волосы:

– Моему другу Розе, на добрую память…  – голова внезапно заболела. Девочка поморщилась:

– Это от усталости. В Остенде мы отдохнем и все пройдет…  – пролистав книгу до середины, положив доску на колени, она погрузилась в шахматную партию.

Вместе с отцом Симоном Кардозо в Мон-Сен-Мартен приехал крепкий деревянный ящик, разукрашенный наклейками миланского магазина компании Electra. Шмуэль водрузил блистающую медью машинку с электрической мельницей на мраморный прилавок кухни в особняке Гольдбергов:

– Только никогда ее не мойте, тетя Лада, – весело сказал священник, – а теперь садитесь, вас ожидает лучший капуччино к северу от Альп…  – Шмуэль славился в Ватикане умением варить кофе:

– Говоришь, его святейшество предпочитает именно тебя, как бариста, – заметил Гольдберг, – конечно, ты варил кофе генералу Даяну…  – Шмуэль отозвался:

– Я бы с гораздо большим удовольствием отправился в Польшу или Южную Америку, но с орденом не спорят…

Иезуиты славились строгой дисциплиной. Симон регулярно отправлял прошения о переводе из ватиканской курии на настоящую работу, как называл это священник. Генерал ордена, монсеньор Яннсенс, наставник покойного отца Виллема де ла Марка, пока отделывался отказами. Шмуэль ездил на виллу ордена в Альбанских горах, где жил тяжело болеющий глава иезуитов

– Твоя работа в Риме тоже важна…  – Яннсенс редко поднимался на ноги, проводя время в большом кресле, – его святейшество ценит твои статьи, твои пастырские поездки…  – стоя на коленях, Шмуэль открыл рот. Монсеньор приложил палец к его губам:

– Тише. Тебе двадцать шесть, ты рвешься в бой…  – Яннсенс коротко усмехнулся, – но словом тоже можно воевать. Ваши идеи насчет теологии освобождения, – он повел рукой, – пришлись ко двору. Твой русский язык тоже пригодится. Не забывай…  – он понизил голос, – мы пока не открыли Второй Собор, скоро нас ждет еще один конклав…  – всему Ватикану было известно, что Его Святейшество, страдающий раком желудка, наотрез отказывается от операции:

– Он боится не выйти из наркоза на девятом десятке лет, – подумал Шмуэль, – вообще монсеньор Яннсенс прав. Надо освещать заседания Собора в прессе, надо заниматься работой с общественностью, со светской печатью, надо поддерживать связи с иностранными дипломатами…  – Шмуэль слышал свое прозвище, данное ему в коридорах курии:

– Серый прелат, – хмыкнул он, – до кардинала я еще не дорос…  – иезуиты разрешали членам ордена носить светскую одежду. Миланские костюмы Шмуэля отличались только белоснежными, особого покроя рубашками, с пастырским воротничком:

– В общем, дядя Эмиль…  – он принес в кабинет Гольдберга два капуччино, – пока я остаюсь в Риме. Приезжайте, – он замялся, – если не с тетей Ладой, то с девчонками…  – в Мон-Сен-Мартене Шмуэль с удовольствием возился с дочками дяди Эмиля. Он заменял местных кюре на занятиях по катехизису и организовал скаутский поход для клубного кружка:

– Ты хороший учитель, – весело говорил дядя Эмиль, – дети к тебе тянутся…  – Шмуэль кивнул:

– Мой духовник, отец Войтыла, тоже так считает, но с приказами ордена не спорят…  – Гольдберг отхлебнул из своей чашки:

– Все равно, ни у меня, ни у Лады такого кофе пока не получается…  – он протер очки носовым платком, – а что касается визита в Рим, то пусть Мишель немного подрастет. Без Лады, даже с твоей помощью, мне одному с тремя девицами будет трудно…  – Шмуэль знал, почему жена дяди не ездит дальше Остенде:

– У нее новые документы, для СССР она умерла на мостовой Фридрихштрассе. Понятно, что она боится появляться в местах, где можно нарваться на русских…  – он занимался с Ладой русским языком. Женщина хвалила его произношение:

– У меня мягкий акцент, вроде польского или украинского. Я сойду за выходца откуда-нибудь с Карпат…  – Шмуэль не оставлял мысли о тайном визите в СССР:

– Во-первых, тамошним верующим нужна помощь, а во-вторых…  – он искоса посмотрел на Гольдберга, – дядя Эмиль о таком не упоминает, но видно, что он думает о девочках, Аннет и Надин…  – тетя Лада, как ее называл Шмуэль, была всего на три года его старше, однако отец Кардозо не относился к ней, как к ровеснице:

– Она…  – Шмуэль поискал слово, – она стала похожа на здешних женщин. В Мон-Сен-Мартене всегда очень консервативно одевались. Тетя Марта хотя бы носит джинсы, а тетя Лада всегда ходит в юбках или платьях…  – жена дяди улыбалась:

– Здесь так принято, милый. Но девчонки бегают в шортах, на это внимания не обращают…  – по вечерам Шмуэль обедал дома у Гольдбергов или шел с коллегами по комиссии в один из поселковых кабачков. В Мон-Сен-Мартене помнили и его и старшего брата:

– Иосиф в армии, – объяснял он пожилым шахтерам, – у него засекреченное подразделение, как у Виллема…  – весь поселок считал, что молодой барон служит в войсках ООН: