Хаджи-Мурат Мугуев - Буйный Терек. Книга 1 Страница 79

Он одобрил план увоза.

— Девку вашу я самолично сюда привезу. Поживет с недельку-другую, погостюет у нас, а потом я ее к вам в Капкай[91] доставлю.

Под вечер есаул побывал у кого-то в станице. Наутро к нему пришел невысокий черноусый чеченец с умным и приветливым лицом.

— Жены моей брательник, — представил его есаул.

Чеченец сносно говорил по-русски, а понимал, по-видимому, все, хотя часто и он и Терентий переходили на чеченский язык.

— Дыкинду![92] — ласково улыбаясь, сверкнул белыми зубами чеченец.

Решено было после похищения Нюши распустить слух, что шайка абреков из дальних аулов совершила набег и ушла обратно в горы.

— Все будет чох яхши![93] — потирал руки Терентий.

Гость пообедал с ними, поговорил с сестрой, приласкал детей и исчез из станицы.

На следующий день к вечеру Терентий с племянником, братом и двумя родичами из Гергей-аула должны были залечь в назначенном возле Мекеней месте.

— Легче жить стало, друже, опять казаком становлюсь. Ну, а сына своего, первенца, Терентием назови. Нехай знает, кто для его батьки старался, — пошутил есаул.

Небольсин плохо спал эту ночь. Послезавтра Нюша будет свободной совсем, навсегда, до самой смерти!

Он пытался представить себе их дальнейшую жизнь, все было туманно, неясно.

— Надо спать. Утром все объяснится, — приказал он самому себе, но еще долго, почти до самого рассвета, ворочался в постели, не в силах заснуть. Только под утро, когда стал розоветь восток, он устало закрыл глаза и уснул.

— Заспался, жених, вставай, пора, — разбудил его голос Терентия.

Небольсин с усилием открыл глаза. Спал он мало, и ночная усталость еще сковывала тело.

— Окатись холодной водой. Вот ведро, прямо с криницы. Дюже помогает! — советовал есаул.

Сеня и Елохин, давно уже вставшие, копошились у возка.

— Ну-с, гость дорогой, брательник названый, — усаживаясь за стол, сказал Терентий, — выпьем, закусим на дорогу, а потом через всю станицу, не спеша, так, чтобы все видели, что ты на Екатериноградский тракт выехал. Нехай все знают, что тебя в станице нету. Провожать тебя буду, как полагается, верхом до самого редута, ну а оттуда с казачьей почтой по постам до Екатериноградской. Ну! — Он поднял чашку с кизляркой. — Казакам да добрым людям в помощь, а нехристям да злодеям на погибель! — крякнул, осушая чашку, есаул.

— Так у тебя ж, Терентий Иваныч, вся родня по жене нехристи. Как же это пить за их погибель? — засмеялся Небольсин.

— Раз я их зять, значит, они не чистые нехристи, а полубусурманы, и их это не касается, — невозмутимо пояснил Терентий. — Так это ж слово такое, навроде присказки говорится, а на самом деле дай им бог, кунакам моим за Тереком, доброго здоровья. — Он опять осушил чашку. — Середь них, чеченов, осетин да ногаев, много дюже хороших людей. Вот за Моздоком, в станице Новоосетинской, там у меня есть дружок один, осетин, хорунжий Тургиев, так я за него и душу, и жизнь, и бабу свою отдам. Вот он какой человек! Ты знаешь, Александр Николаевич, что он для меня в бою под Дженгутаем сделал?

Небольсин что-то хотел сказать, но раздавшийся во дворе шум — голос Сени, встревоженный басок Елохина и чей-то знакомый Небольсину, но как-то странно звучащий голос — остановил его. Есаул выжидательно посмотрел на дверь.

— Обожди, да что ты, разве ж можно так, сразу, — услышал поручик заглушенный голос унтера.

Есаул поднялся. Небольсин сделал то же. Дверь распахнулась, и в нее, отстранив Елохина, ворвался бледный, с трясущимися губами Савка. Из-за спины выглядывали Елохин и Сеня.

— Что случилось? — крикнул Небольсин, уже по одному виду Савки заключив, что произошло что-то страшное.

Терентий, серьезный и встревоженный, переводил взгляд с Савки на Небольсина.

— Меня поручик Гостев вперед послал, — давясь словами, заговорил Савка и вдруг закричал: — У-утопла!! Утопи-ла-ась Нюша!! — По его щекам хлынули слезы.

Небольсин побелел и, делая движение к нему, выкрикнул:

— Что? Что ты говоришь?

Савка только всхлипнул и упал на табуретку.

— Кто утопла? Та, которую ждем? — среди наступившего молчания спросил Терентий.

Никто не ответил.

Елохин молча перекрестился. Жена Терентия, опустив голову, стояла у входа.

— Не плачь, расскажи толком, как случилось? — тронул Савку за плечо есаул.

Савка поднял голову и стал сбивчиво рассказывать о гибели Нюши.

Небольсин с неестественно широко открытыми глазами слушал его, опираясь о стол руками.

Он что-то хотел спросить, но вместо слов из его груди вырвался какой-то странный хрип, и подскочивший есаул еле успел удержать под руки потерявшего сознание гостя.

Очнулся поручик в Екатериноградской, куда привез его Терентий. Есаул был потрясен трагической смертью незнакомой ему девушки.

— Надо тебе ехать в Тифлис, друже. Все равно горю теперь не пособить. Ты офицер, у тебя на руках приказ главнокомандующего. Ты должен ехать. Тем более что враг твой Голицын уже четыре дня назад проехал со своими людьми в Ставрополь. Время лечит всякие раны, — сказал он Небольсину. — Езжай в Тифлис, да не забывай меня и Прокофия. Мы тебе друзья по гроб жизни, — обнял есаул Небольсина.

В тот же день с уходившей во Владикавказ оказией Небольсин с Елохиным и Сеней выехали из Екатериноградской.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 1

С персидской границы ежедневно прибывали в Тифлис люди, сообщавшие о том, что на иранской стороне идет подозрительное передвижение воинских частей. Люди эти говорили и о том, что в крепость Гассан-Абад из Тавриза пришло большое количество новеньких английских пушек и что верблюжья артиллерия наследника персидского престола Аббаса-Мирзы, усиленная полком сарбазов и лурской, курдской и бахтиарской конницей, подошла к Араксу, а часть регулярной персидской пехоты, подкрепленная отборными отрядами иррегулярной шахсевенской конницы, двинулась в направлении на Эривань и Эчмиадзин. Среди доносивших об этом были люди самых различных званий. И армянские купцы, и караванные чарвадары, и лазутчики; одни из них прибывали с границы, другие были местными жителями. Об этом же сообщали и командиры русских частей, расположенных на Лори-Бамбакской и Шурагельской равнинах. Иранские пограничные части и жители персидских сел неоднократно через реку обстреливали наши разъезды и даже пытались напасть на русские пограничные посты.

Несколько армянских семейств, и особенно юноши-армяне, которым удалось перейти границу, рассказывали о том, как лихорадочно готовятся персияне к нападению на русские владения. Они же говорили о том, что персидские власти поголовно мобилизуют молодых армян для использования в предполагаемом походе на Тифлис.

По пятницам в мечетях муллы призывали мусульман к священной войне против русских. Стали частыми нападения на мирные армянские села и ограбления их.

Командир Тифлисского полка, который раньше располагался в районе укрепления Мирак, а после приказа Ермолова об уничтожении крепости отошел к Безобдалу, полковник Севарсамидзе в донесении, присланном летучей почтой, также предупреждал главнокомандующего о тревожном беспокойстве, охватившем мусульманские села, расположенные на русской территории, и о том, что жители этих деревень частично перебежали на иранскую территорию. Все говорило о том, что на персидской границе ведутся какие-то важные приготовления, о которых умалчивал в своих посланиях Аббас-Мирза и которые подтверждали опасения князя Меншикова, высказанные им в письме к Ермолову.

Ермолов, обеспокоенный донесениями, приказал усилить наблюдение за границей, увеличить число лазутчиков и на всякий случай послал полковникам Севарсамидзе и Апраксину по батальону пехоты и по две сотни казаков, подкрепив их конными отрядами грузинской и татарской милиции. Пока это было все, что мог послать на линию генерал.

— Почта пришла, и весьма обильная, Алексей Петрович, — сказал, входя, Вельяминов, — и из Петербурга, и из Ставрополя, и с Терека.

Ермолов стал разбирать кучу бумаг и писем.

— А-а, жив курилка! Умен, прозорлив и хитер… Я был спокоен за него.

— О ком вы, Алексей Петрович? — спросил Вельяминов.

— О Слепце, об Александре Сергеевиче, далеко пойдет, дай ему бог здоровья!

— Грибоедов? А что? Есть какие-нибудь новости?

— Освобожден с очистительным аттестатом, признан невиновным и вскоре возвращается к нам на прежнюю должность. Вот бумага от Нессельрода.

Генерал взял еще одну бумагу и стал про себя читать.

— Ба! Вот это новость! Ты читал, Алексей Александрович, донесение начальника Коби-Мохевского участка охраны дороги?