Владимир Меженков - Проклятие Ирода Великого Страница 8

– Припрячь-ка свое добро, – сказал Иуда, – оно тебе еще пригодится.

Время шло. Иудеи, предводительствуемые старым Маттафием, совершали вылазки с гор, чтобы сразиться с сирийскими воинами. Антипатр и тут был неразлучен с Иудой, без участия которого не обходилась ни одна схватка. Мальчишка видел, как бездарно гибнут иудеи, которым их вера не позволяла сражаться в субботу, и сказал об этом Иуде. Тот поговорил с отцом, и тогда Маттафия приказал иудеям биться с врагами во все дни недели, включая субботу. Иудеи возроптали.

– Похоже, ты начинаешь слушаться голоса не Всевышнего, – говорили они, – Который запрещает нам брать грех на душу, нарушая святой субботний покой, а необрезанного мальчишку, которому вообще не место среди нас.

– Глупцы! – сказал им на это Маттафия. – Если даже мальчишка заметил, что в субботу вы готовы скорее погибнуть, чем сразиться с врагом, то тем более сирийцы очень скоро поймут, что нас легче всего убивать именно по субботам. Или вы считаете себя умнее всех? Если вы так считаете, то запомните на будущее, которого вы сами себя лишаете: сирийцы вырежут всех нас, как овец к праздничной трапезе, прежде чем вы отстоите веру наших отцов.

Спустя год после начала восстания Маттафия умер. Перед смертью он собрал всех своих сыновей (маленький Антипатр, как всегда, увязался за Иудой) и обратился к ним со следующими словами:

– Я, дети мои, собираюсь в путь, всем нам предначертанный судьбой. Оставляю вам свои убеждения и прошу вас не изменять им, а быть добрыми их хранителями. Помните о всегдашнем стремлении вашего отца и воспитателя спасти от гибели издревле установленные законы наши и наши обычаи. Кто-то из иудеев добровольно, а кто-то по принуждению изменил им. Не входите в общение с такими. Помните: Господь Бог на стороне тех, кто любит Его и не изменяет Ему. Хотя тела наши бренны, но идеалы, ради которых мы взялись за оружие, бессмертны. Я желал бы, чтобы вы прониклись этим сознанием и не задумываясь готовы были бы положить жизни свои ради осуществления наших идеалов. На первом же плане увещеваю вас жить в согласии друг с другом и не завидовать друг другу, а слушаться тех из вас, чьи достоинства превышают ваши. Ты, Симон, наделен зорким умом, позволяющим тебе видеть дальше, чем видят наши глаза. Слушайтесь, дети мои, Симона и следуйте его советам. Тебя, Иуда, отличают храбрость и сила. Нарекаю тебя Маккавеем [10]и прошу всех вас сделать его начальником нашего войска: он отомстит за народ свой и отразит любого врага…

Горький детский плач прервал речь старика. Маттафия приподнялся на постели, увидел Антипатра, прячущегося за спиной Иуды, и поманил его пальцем.

– Вот, дети мои, – сказал он, кладя узкую сухую ладонь на голову мальчика, – пример истинной дружбы, которой я желал бы вам научиться у этого ребенка. Привлекайте к себе подобных ему, дружите со всеми праведными и благочестивыми, какой бы веры они ни были, укрепляйте свое могущество…

Это были последние слова священнослужителя. Похоронили Маттафию со всеми воинскими почестями на его родине, после чего по всей стране был объявлен семидневный траур. По окончании траура сыновья Маттафии вернулись в Идумею, где объявили народу волю покойного назначить Симона первосвященником, а Иуду Маккавея начальником над иудейским воиством.

С организации этого войска Маккавей и начал свою деятельность полководца. Прежде всего он распустил по домам всех старых и немощных вместе с женщинами и детьми. Способных носить оружие он выстроил фронтом и обратился к ним с краткой речью:

– Кто из вас построил себе новый дом, но еще не жил в нем, шаг вперед! Кто из вас посадил виноградник, но еще не ел от него плодов, шаг вперед! Кто из вас обручен с невестой, но еще не вступил в брак, шаг вперед! Кто из вас женился, но не прожил с женой одного года, шаг вперед!

Таких набралось немногим более восьмисот человек. Всем им Маккавей приказал вернуться в свои родные места. Затем обратился к оставшимся:

– Солдаты, спросите каждый из вас свое сердце, достаточно ли в нем ненависти к врагам, надругавшимся над нашими обычаями и верой наших отцов? Спросите каждый себя, готовы ли вы положить свои жизни во имя свободы нашего отечества? Солдаты, будьте честны перед собой и перед Предвечным и спросите себя, достаточно ли в каждом из вас мужества, чтобы не дрогнуть в бою и постоять не только за себя, но и за вашего товарища? Если кто-то из вас чувствует хоть малейший страх за свою жизнь, тот может возвратиться в свой дом со спокойной совестью, – он не услышит от меня ни слова упека. Но если кто-то из вас дрогнет в бою и побежит, заражая своим малодушием товарищей, тот погибнет от моего меча, – ни один трус не останется безнаказанным!

После этих слов набралось еще с десяток человек, которых Маккавей отпустил с миром, выдав им на дорогу хлеба и вина. Оставшееся войско численностью десять тысяч человек пехоты и три тысячи конников он разделил на десятки, сотни и тысячи, назначил им командиров и стал обучать их правилам ведения боя в пешем и конном строю. По завершении обучения Маккавей устроил маневры, результатами которых остался доволен. Сочтя, что пришло время показать свою выучку на деле, он снова собрал войско и обратился к нему с речью, слово в слово записанное Иродом в свой дневник:

– Никогда еще, товарищи, не было более критического для нас момента, чем теперь, когда от каждого из нас требуются все наше мужество и полнейшее равнодушие к опасностям. Ныне следует в храбром бою вернуть себе свободу, которая сама по себе представляется благом, потому что дает нам возможность не прекращать нашего Богопочитания. При таком положении дел нам следует сражаться так, чтобы добиться этой свободы и вместе с ней возможности жить счастливо и беззаботно. Если же вы будете сражаться трусливо, нам придется подвергнуться крайнему унижению, а всему нашему роду будет уготовано полное истребление. Имея же в виду, что всем нам рано или поздно предстоит умереть и помимо боя, и будучи уверены, что в борьбе за лучшие блага, за свободу и отечество, за законы и благочестие мы сможем стяжать себе вечную славу, мы должны собраться с духом, чтобы сойтись с врагом.

По сигналу трубы войско выступило в поход. Впереди с песнями шли легковооруженные воины, за ними следовала тяжеловооруженная пехота, замыкали шествие конница и обоз с продовольствием. С этим войском Иуда Маккавей одержал немало славных побед. Все три года освободительной войны, которую он вел, рядом с ним неотступно находился взрослевший Антипатр, ставший его оруженосцем. С врагами, оказавшимися в плену, Иуда расправлялся беспощадно: рубил им головы, перепиливал пилами, до смерти избивал молотильными цепами. Еще более жестоко поступал он с иудеями, оказавшимися предателями или перебежчиками. Таких он казнил целыми семьями: мужчин подвергал лютой казни, их беременных жен рассекал мечами, девушек отдавал на глумление солдатам, после чего сами же солдаты их и убивали, детей разбивал о каменные плиты. Такая свирепость вызвала обратную реакцию у мирного населения. В поисках безопасности они переселялись в Самарию, бежали в Аравию и Египет, присоединяясь к бежавшему туда ранее первосвященнику Ония, которому Птолемей разрешил возвести в городе Леонтополе Храм, подобный Храму Зоровавеля в Иерусалиме [11]. Несколько тысяч иудеев, не нашедших себе пристанища, записалось наемниками в армию Антиоха, а следом за ними в Сирию отправились еврейские купцы, намеревавшиеся выкупить оказавшихся в плену воинов Маккавея и затем с выгодой для себя продать их в рабство на невольничьих восточных рынках.

Маккавей, одерживая одну победу за другой и одинаково свирепо расправляясь как с внешними, так и внутренними врагами, направил свою армию в Иерусалим, где все еще хозяйничал сирийский гарнизон. Великий город, краса и гордость Иудеи, явил собой жалкое зрелище. Улицы казались вымершими. Больше половины домов сгорело. На Храм Зоровавеля, возведенный возвратившимися из вавилонского плена евреями на вершине горы Мориа, где Авраам чуть было не принес в жертву Предвечному своего сына Исаака, а столетия спустя Соломон возвел величественный Дом Господень, уничтоженный, впрочем, уже при его сыне Ровоаме и полностью сгоревшего при нашествии вавилонского царя Навуходоносора, – было больно смотреть: ворота были сорваны с петель и сожжены, стены и пол выпачканы пятнами крови, на крыше выросли деревца и кусты из занесенных туда ветром семян, Святое Святых разграблено. Казалось, сбылось реченное пятью веками ранее пророком Иеремией: «Отверг Господь жертвенник Свой, отвратил сердце Свое от святилища Своего, предал в руки врагов стены чертогов его; в доме Господнем они шумели, как в праздничный день. Господь определил разрушить стену дщери Сиона, протянул вервь, не отклонил руки Своей от разорения; истребил внешние укрепления, и стены вместе разрушены. Ворота ее вдались в землю; Он разрушил и сокрушил запоры их; царь ее и князья ее среди язычников; не стало закона, и пророки ее не сподобляются видений от Господа».