Николай Никитин - Северная Аврора Страница 8

Два маяка с Попова острова подмигивали вдаль белыми огнями. Передний маяк работал с проблеском в полсекунды. Задний, восточный, – с проблеском в три десятых. Все было тихо, только чайки с криками носились над водой, выискивая добычу.

Через час после прибытия в Кемь советская делегация – Павлин Виноградов, Зенькович и переводчик, одновременно выполнявший обязанности секретаря, – была приглашена на борт «Сальвадора».

Николлс встретил делегацию дружески. Сегодня он был одет по-парадному – в длинном морском сюртуке, сидевшем на нем свободно, как пальто…

Стюард, в накрахмаленной белой куртке, принес в адмиральскую каюту графин бренди и тяжелые корабельные рюмки из литого стекла. В каюте приятно пахло смолой, морем, деревом и пряным табаком. Николлс сказал, что заседание комиссии придется отложить до завтра, так как английский комендант Кеми и его офицеры находятся в отъезде. Раньше он этого, к сожалению, не знал… Капитан Томсон, командир крейсера «Аттентив», ведающий реквизированным морским транспортом, также прибудет только завтра. Сейчас он находится в Сороке, и за ним специально будет послан тральщик «Сарпедон». Собирать комиссию без Томсона и коменданта, заявил Николлс, не имеет никакого смысла.

– Подождем! Ждать лучше, чем догонять, – шутливо сказал он, обращаясь к Павлину Виноградову. – Вы ведь, кажется, любите русские поговорки?…

Зная, что Виноградов возглавляет советскую делегацию, адмирал относился к нему с особой предупредительностью.

– Как видите, в Кеми полный порядок, – прибавил он, показав рукой на бухту.

Но Павлин как будто и не слыхал этих слов.

– Мы сойдем на берег, – беспечным тоном сказал он. – Проедем пока в Кемь.

Адмирал покачал головой и дотронулся до рюмки с такой осторожностью, словно боялся, что раздавит ее одним прикосновением пальцев.

– Я прошу вас этого не делать.

– Это просьба или приказ? – невольно усмехнулся Павлин.

Адмирал сделал удивленные глаза.

– Разве я могу вам приказывать? Мурманский краевой совет телеграфно запретил… Обратитесь к председателю Совета господину Юрьеву. Кемь сейчас также в его ведении.

– Разговаривать с этим вашим лакеем я не намерен, – твердо сказал Павлин, глядя прямо в глаза адмиралу и с трудом сдерживая гнев.

Не медля больше ни секунды, он поднялся с кожаного дивана. Стюард подал ему макинтош и старую черную шляпу. Павлин не спеша, будто испытывая терпение стюарда, оделся, кивнул Николлсу и вышел из каюты. Зенькович и переводчик последовали за ним.

– А ну его к черту! – на ходу сказал Павлин Зеньковичу. – Пропади он пропадом! Лицемерная сволочь!..

Спустившись по трапу на вельбот и отчалив от яхты, он приказал гребцам, вопреки требованию Николлса, плыть прямо в порт, к Попову острову.

На палубе «Сальвадора» появился Николлс. Офицеры, окружавшие адмирала, что-то ему говорили и показывали пальцами на вельбот. Но адмирал только махнул рукой.

Павлин усмехнулся.

– Нервничают… – сказал он Зеньковичу, сидевшему рядом с ним на корме вельбота.

5

Через два часа делегация вернулась на «Гориславу». Яхта стояла, болтаясь, как поплавок, на мелкой зыби. Молочно-белое и густое, как парное молоко, небо на горизонте смыкалось с водой. Началась мучительная, бессонная ночь. Павлин и Зенькович молча ворочались на своих койках, снова и снова вспоминая все, что им пришлось услышать сегодня в Кеми.

Капитан порта Попова острова и сотрудники морского хозяйства с возмущением и негодованием рассказали Павлину и Зеньковичу о делах «союзников» в Кеми. Они назвали фамилии расстрелянных советских людей и долго перечисляли все те бесчинства, которые начались после вступления в Кемь английских войск. Оказалось, что дело зашло гораздо дальше, чем Павлин предполагал. Аресты и расстрелы продолжались. Советской власти в Кеми уже не было; вместо нее возник самочинный городской совет из меньшевиков и эсеров.

В каюте было жарко. Павлин беспрестанно пил воду. Он подошел к Зеньковичу, лежавшему на койке.

– Мы правильно сделали, что приехали сюда, – горячо заговорил Павлин. – Видеть все собственными глазами! Знать не по слухам, а точно… Это необходимо!.. Необходимо Москве, Ленину! Кроме того, – волнуясь, продолжал он, – я надеюсь освободить кое-кого из арестованных. Я решил категорически этого требовать.

– Попробовать можно, – отозвался Зенькович, – только смотри, как бы нас самих не зацапали…

Зенькович встал. Они вышли на палубу. Свежий ночной ветерок шевелил полы шинели, которую военком, выходя, накинул на плечи.

– Что будет завтра? – спросил Зенькович, и в голосе его прозвучала тревога.

– Завтра? – переспросил Павлин. – На заседании предъявим свои требования. Мне, кажется, все ясно.

– Я не о заседании. Тут-то действительно все ясно. Я о будущем… О войне. Капитализм наступает на нас, как хищный зверь. Кровь уже капает с его окровавленной морды. Наша кровь… Ты видишь, что с каждым часом наша страна все больше превращается в поле битвы, в военный лагерь. Нынче каждый советский человек должен стать прежде всего бойцом… воином революции… Как мы будем отражать врага? Какими средствами? Вот это надо обдумать.

Две строгие, суровые линии обозначились у Зеньковича на лбу. Он взял Павлина под руку, и они долго шагали по палубе, разговаривая о предстоящих событиях.

Остаток ночи они решили провести на палубе. Здесь легче дышалось. Зенькович расстелил свою шинель, оба растянулись на ней и сразу уснули.

6

Заседание на «Сальвадоре» состоялось днем. Кают-компания быстро заполнилась английскими офицерами. Все расселись за длинным овальным столом, покрытым синей суконной скатертью. Адмирал Николлс открыл заседание и предоставил слово капитану Томсону.

Командир «Аттентива» давал объяснения с таким веселым лицом, как будто рассказывал смешные анекдоты. По его словам, пароходы «Соломбала», «Михаил Кази», «Север», «Новая Земля», «Михаил Архангел» понадобились английским властям только для перевозок.

– Военных, конечно? – жестко перебил его Зенькович.

– Разумеется.

– Но ведь вы захватили их вооруженной силой? Ваш крейсер стрелял по «Михаилу Кази». Это точно установлено… Есть свидетели.

– Я стрелял холостыми, – с улыбкой возразил Томсон. – А если бы пароходы не подчинились? – спросил Павлин.

– Тогда я принудил бы их к повиновению боевым зарядом, – все еще улыбаясь, ответил Томсон. – Это закон войны!

– Закон войны? Значит, вы находитесь с нами в состоянии войны? Так следует понимать ваши слова?

Щеки Николлса побагровели.

– Капитан Томсон не знает, что говорит, – с раздражением взглянув на командира «Аттентива», сказал он. – Позвольте мне разъяснить. Мое правительство находится в дружбе с советским правительством. Что же касается до Мурманска, так ведь он просто отпал от вас, не состоит под эгидой Москвы и управляется сейчас по своей собственной воле. Так следует рассматривать данный инцидент. Но мы не вмешиваемся в ваши внутренние дела… Пароходы, о которых здесь шла речь, приписаны к Мурманскому порту. Мы в данном случае только поддерживали требования Мурманска.

– Требование кучки изменников! – с гневом воскликнул Павлин.

Адмирал снисходительно улыбнулся.

– Извините меня, в России сейчас такой хаос, что мы не знаем, какую власть считать законной. Нам приходится считаться только с фактами.

– Господин адмирал, – резко сказал Павлин, – следует считаться только с тем несомненным фактом, что единственная законная власть в России – это советская власть.

Павлин готов был вскочить, крикнуть, обозвать адмирала лицемером и негодяем, но он сдержал себя и, заложив руки в карманы пиджака, сжав кулаки, обратился к секретарю советской делегации.

– Прошу вас точно фиксировать все, что здесь говорится… все до единого слова!

Он повернулся к Томсону:

– Почему вы переменили флаги на советских пароходах?

Адмирал многозначительно посмотрел на своего подчиненного. Но легкомысленный курносый офицер Томсон не обладал проницательностью консула Юнга, – с ним нельзя было разговаривать взглядами.

– Красный флаг – символ советской власти, а население против большевиков, – не задумываясь, объявил капитан крейсера. – Кроме того, я желал обезопасить пароходы от германских подводных лодок.

– Население против большевиков? Неужели? – не скрывая своей насмешки над офицером, сказал Павлин. – А вы знаете, как реагирует на ваши действия население Архангельска? Оно возмущено, оно протестует. Впрочем, я напрасно говорю вам об этом. До населения Архангельска вам так же нет дела, как и до населения Мурманска или Кеми. Поговорим лучше о германских подводных лодках.

Он обернулся к адмиралу.

– Согласно гарантии, данной советскому правительству, германские подводные лодки не станут топить суда под красным флагом. Но эта гарантия не распространяется на суда под трехцветным флагом – флагом царской России, навсегда прекратившей свое существование. И уж, конечно, она не распространяется на суда, идущие под английским флагом. Теперь скажите, может ли перемена флага обезопасить наши пароходы от германских подводных лодок?