Наталья Павлищева - Королева Виктория. Женщина-эпоха Страница 8

Вместе с семьей герцога Кентского в Англию отправилась и семья Джона Конроя. А потом герцог вдруг простудился и умер, оставив вдову с дочерью без средств к существованию и с огромными долгами. Конрой к этому времени уже приглядел себе жертву – принцессу Софию, которой никак не удавалось приструнить ее незаконнорожденного сына Гарда. Джон сумел справиться с глупым мальчишкой и стал для принцессы совсем своим человеком, спасителем. Ловкий подход к делу превратил его в неофициального представителя принцессы и позволил распоряжаться ее финансовыми делами и недвижимостью, не забывая при этом и себя.

Конрой был куда состоятельней герцогини Кентской, но оказался одним их тех, кто настоял, чтобы она не возвращалась в Аморбах. Брат герцогини принц Леопольд называл Конроя Мефистофелем и предостерегал сестру от слишком большого влияния этого человека, но у брата были свои дела, а сестре нужна поддержка и помощь. Конрою довольно быстро удалось настроить сестру против принца Леопольда, просто тот завел себе любовницу, а это в глазах герцогини Кентской было почти преступлением против морали.

К чему уже достаточно состоятельному Джону Конрою понадобилось сначала быть жилеткой для слез у герцогини, а потом и организатором всей ее жизни и жизни Кенсингтонского дворца?

Принц Леопольд прав, Джон Конрой вполне годился на роль Мефистофеля, он раньше других сообразил, что может дать маленькая девочка, едва научившаяся ходить, какие перспективы открыть. Это был второй шаг к вершинам власти для Конроя.

Конечно, ждать предстояло очень долго, ведь на пути Дрины к престолу три дядюшки – правящий король и его братья герцоги Йоркский и Кларенский. Но все трое далеко не молоды и бездетны, а значит, дочь герцогини Кентской непременно будет королевой. Такой проект стоил и долгих усилий, и необходимого времени. Герцогиня легко попала под его влияние, оставалось вырастить такой же дочь, и Конрой мог рассчитывать на блестящее будущее собственное и собственных детей.

Девчонка оказалась строптивой, но у сэра Джона хватило ума и выдержки не ломать ее через колено, а медленно, день за днем гнуть, чтобы согнулась по его воле.

Постепенно Джон Конрой взял в свои руки не только финансы герцогини, но и всю жизнь в Кенсингтонском дворце. Сначала мать Дрины с удовольствием соглашалась с его требованиями и правилами, она тоже считала, что лучшее украшение любой девушки это добродетели, что Дрина должна расти ответственной, послушной, не знать излишеств, ни в коем случае не встречаться с людьми, могущими хоть в какой-то степени подать дурной пример.

Но день за днем Конрой подчинял себе герцогиню и все, что было с ней связано. Особенно это проявилось после смерти короля Георга IV.

Наследница первой очереди

Герцогиня Кентская решила, что дочь достаточно взрослая, чтобы выдержать первый экзамен для проверки своих знаний. В одиннадцать лет Дрине предстояло показать первые результаты обучения, чтобы понять, следует ли что-то изменить в системе ее образования.

Принцесса прекрасно рисовала, особенно увлекаясь акварелями, у нее был хорошо поставлен голос, мягкое сопрано, она изящно двигалась в танце, была грациозна и отменно учтива. Все видевшие Дрину дамы отмечали хороший вкус, умение держаться, прекрасные манеры, великолепную осанку, не вполне еще сложившуюся фигуру и маленький рост. Ее алый ротик всегда чуть приоткрыт, однако, это не придавало лицу глуповатого выражения. Девочка чувствовала себя принцессой от рождения и держалась соответственно.

Во время устроенного экзамена епископы Лондонский и Линкольнский и архиепископ Кентерберийский убедились, что принцесса Александрина-Виктория весьма подготовлена во многих вопросах, показала хорошее знание основ Священного Писания, истории Англии, географии, арифметики, латинского языка и некоторых других языков. Воспитание и обучение было признано весьма действенным и удовлетворительным, его можно продолжать в том же духе.

Воодушевленная похвалой столь уважаемых людей, герцогиня решила, что пришла пора объяснить Дрине кое-что, касающееся ее положения.

Экзамен прошел успешно, Дрина чувствовала себя немного уставшей, но довольной, получать не выговоры, а похвалы всегда приятно… Но занятий никто не отменял.

В учебник истории Англии был вложен большой лист, расчерченный и подписанный рукой баронессы Лецен. Дрина, понимавшая, что в этом доме ничего не делается просто так, развернула лист и принялась изучать. Баронесса, сидевшая в кресле с рукоделием, сделала вид, что увлечена подбором ниток и это занятие оказалось столь важным, что оторваться от него, чтобы помочь воспитаннице освоить изображенное на листе, никак нельзя.

Но в этом и не было необходимости, все имена на листе, написанные рукой баронессы, Дрине были хорошо знакомы. Это просто родословная нынешней королевской семьи, начиная с правящего короля Георга III. Строчкой ниже расположились его сыновья. Вот правящий «дядюшка-король» Георг IV, так и помечено, что правит он. Рядом его братья: умерший три года назад Фредерик герцог Йоркский, потом Вильгельм герцог Кларенский, тетушка Шарлотта, отец Дрины Эдуард герцог Кентский, тетушка София, Эрнст Август герцог Камберлендский, Август Фредерик герцог Сассекский, герцог Кембриджский, тетушка Мария герцогиня Глостерская…

Эту схему девочка прекрасно знала и уже не раз видела, но, главное, всех (или почти всех) обозначенных людей она видела сама, а герцога Камберлендского даже очень боялась из-за его жуткой репутации убийцы.

Но на сей раз, в схеме были еще и пометки, явно сделанные нарочно для Дрины. Видно, дело в них. Пометки гласили: «без потомства» и относились к большинству имен, Дрина знала и то, что это означает: что нет законного потомства, а, например, у герцога и герцогини Кларенских рожденные дети умерли, зато незаконнорожденных дядя-моряк имел множество и довольно крепких.

Но бастарды в схеме не фигурировали. Зато стояли цифры, обозначавшие порядок наследования королевской власти, если все останется так, как есть сейчас.

За правящим ныне королем Георгом IV следовал, как и ожидалось, Вильгельм герцог Кларенский, а второй номер стоял у… Дрина вскинула свои большие глаза на баронессу Лецен, но та продолжала старательно прикладывать нитки к вышивке. Пришлось попытаться еще раз разобраться самой. Но от минутного перерыва на листе ничего не изменилось, вторая цифра стояла рядом с ее собственным именем!

Это означало, что она, Александрина-Виктория, наследница второй очереди?! Она так близко к трону, что и подумать страшно?! У дяди Вильгельма и герцогини Кларенской нет и уже вряд ли будут дети, значит, когда-то придет и ее черед?

– Я наследница за дядей Вильгельмом?

Удивительно, но голос девочки даже не дрогнул. Баронесса Лецен подняла на нее глаза:

– Да, дорогая. Дрина, наступит день, когда ты сможешь стать королевой Англии.

Девочка замерла, она гордилась принадлежностью к королевской семье, ощущала какое-то свое особое положение, но сейчас в душе был разлад.

Ей столько времени внушали, что королевская семья должна быть образцом для всех подданных, а она видела противоположное, что поведение самого короля и его братьев не отвечает требованиям морали или просто порядочности. О дяде-короле Георге говорили такое…. Да и сама Дрина вовсе не так глупа, чтобы не понять, что находившаяся рядом с королем леди Каннингем королевой не является, и то, какое отношение эта леди имеет к его величеству.

Мотовство, распутство, пьянство и даже убийство, как у герцога Камберлендского… да и король Георг нанял бандитов, чтобы не допустить собственную супругу Каролину на коронацию… а потом она вдруг умерла, хотя была очень крепкой и здоровой…

Нет, Дрина не собиралась обвинять своих родственников, но она уже знала другое – она никогда не будет такой же вот, чтобы никто из подданных не мог плюнуть в сторону при упоминании ее имени, чтобы никакие сплетни не могли ее коснуться.

– Я буду хорошей…

Голос тих и тверд, глаза широко раскрыты, а уж что бушевало внутри, ее уже приучили тщательно скрывать…

На всякий случай баронесса Лецен все же напомнила, что тетушка Аделаида герцогиня Кларенская еще молода и может родить наследника… Незаконные дети Вильгельма Кларенского не в счет…

Девочка вдруг расплакалась. Сначала Лецен пыталась ее успокоить, говоря, что это вовсе не обязательно, потому что сам герцог уже совсем немолод, ему шестьдесят пять лет, в таком возрасте даже у крепких мужчин редко рождаются здоровые дети.

Она не знала, что Дрина плакала вовсе не потому, что переживала за тетушку Аделаиду, а потому что неожиданно вспомнила разговор двух горничных. А что если и она сама незаконнорожденная?! Стало страшно. Вдруг это обнаружится уже тогда, когда придет ее очередь становиться королевой, ведь и дядя-король, и дядя Вильгельм просто стары.