Манфред Кюнне - Охотники за каучуком Страница 8

Вечером лейтенант Филипп возвращается с отрядом солдат из деревни омагуа и докладывает генералу, что индейцы надрезали много деревьев, содержащих странный белый сок, что к стволам прикрепили скорлупу кокосовых орехов и глиняные сосуды и собирают в них сок, который уже обильно течет из надрезов. Рамирес продолжает сидеть на пне у края прогалины.

Вокруг него вьются мириады москитов и светляков, в кустарнике слышится треск, над лагерем, освещенным кострами, задевая верхушки деревьев, тяжело пролетает ночная птица.

Каучук оказался прекрасным заменителем смолы. Над огнем он становился густым, вязким, клейким и отлично шел в дело. Вскоре бригантину спустили на воду. В начале декабря 1541 года Писарро дал ей имя «Виктория». Лагерь свернули, все оружие, припасы и больных погрузили на корабль; авангард Орельяны был назначен его постоянной командой.

Понадобилось восемь рейсов, чтобы переправить все войско через Агуарико, а затем судно поплыло вниз по течению, имея на борту нескольких омагуа, которые вызвались сопровождать белых, людей в походе через неведомые земли и служить им лоцманами и гребцами. Основная же масса войска, не обремененная более грузами, двигалась вдоль берега реки.

И испанцы выбились из сил, продираясь сквозь заросли и пересекая топи. Вскоре был болен уже каждый второй солдат. Писарро созвал офицеров на совещание, и было решено, что Орельяна со своими людьми пойдет на корабле дальше по течению до реки Курарай, текущей через джунгли на юго-восток и впадающей в Напо; на берегах Курарая, по словам индейцев омагуа, были расположены большие селения. Орельяне поручили раздобыть в этих селениях как можно больше продовольствия и немедленно возвращаться назад. Писарро же намеревался разбить со своим войском новый лагерь, раздать людям остатки провианта и ожидать Орельяну.

Больных перенесли с корабля обратно на берег. Корабельный плотник Андре Дюрант и отец Карвахаль, которые тоже находились на борту, еще раз проверили снасти и рулевое управление.

И наконец — утром 25 декабря 1540 года — Орельяна и его отряд отправились в плавание, в котором им суждено было открыть величайшую из всех рек мира.

Глава вторая

Открыватель, исследователь, фабрикант

Из сохранившихся записей отца Карвахаля можно узнать, с какими трудностями Орельяна и его спутники добрались на своем давшем течь судне до селений на Курарае; как тут команда вдруг взбунтовалась и принудила Орельяну отказаться от возвращения в лагерь Писарро; как заделали пробоину, построили за долгие недели упорного труда вторую, меньших размеров бригантину, обменяли у индейцев племени кото свои товары на необходимые припасы и составили специальную бумагу с изложением причин, сделавших возвращение невозможным; как все члены экипажа, кроме честолюбивого Санчеса Варгаса, поставили свои имена под этим документом; как беснующегося любимца Писарро оставили на берегу и поплыли на двух кораблях дальше вниз по течению, через десять дней вошли в реку необычайной ширины и, наконец, как восемь месяцев они плыли по этой огромной реке, сражаясь и терпя лишения, и 26 августа 1541 года достигли ее необъятного устья; как они повернули корабли среди желтых волн, которые река выбрасывала в открытое море, и направили их к северу, вдоль лесистого берега, мимо водоворотов в устье Ориноко, сквозь «Пасть дракона» между материком и островом Тринидад, и как оба корабля, с открывшейся течью, порванными парусами и полумертвой от истощения командой, утром 11 сентября вошли в гавань Нового Кадиса.

А в это время Гонсало Писарро с остатками своего войска делал отчаянные попытки вырваться из леса. Нетерпение и беспокойство об Орельяне заставили его свернуть лагерь и последовать за пропавшими без вести товарищами. На полпути отряд встретил полумертвого от голода Санчеса Варгаса. От него Писарро услыхал страшную весть, и ради спасения собственной жизни испанцы решили прекратить поиски созданного их воображением Эльдорадо. В те самые дни, когда Орельяна в далекой Испании докладывал королевскому двору о чудесах Великой реки[1] и о богатых землях на ее берегах, когда он раскладывал перед инфантом Филиппом свои трофеи — драгоценные пряжки, кольца, а также искусной работы глиняные сосуды, щиты и медное оружие, — некогда столь бодрое войско тащилось с воплями и проклятиями к склонам гор, с которых оно двенадцатью месяцами раньше спустилось в страну сказочных лесов. В сопровождении кучки живых скелетов Писарро после бесконечных мучений достиг города Кито, где только и узнал о гибели своего знаменитого брата Франсиско Писарро.

А Орельяна, покрытый славой открывателя новых земель, возвратился во главе целой эскадры к левому рукаву Амазонки с заданием покорить эти богатые провинции; он пристал к одному из островов, посадил на две большие барки отряд аркебузиров и, оставив часть людей у судов, отправился вверх по реке, рассчитывая добраться с авангардом до большого индейского селения Манаус на Черной реке (Риу-Негру), построить там укрепления и затем уже привести туда свои основные силы.

Лагерь на острове оказался сущим адом из-за несметных полчищ комаров. Через три-четыре недели больше половины испанцев свалилось в лихорадке.

Прошло три месяца, а от Орельяны не было никаких известий; тогда испанцы вернулись на корабли, подняли якоря и после долгого плавания достигли порта Панама; здесь они разбрелись и столь красочно описывали ужасы и опасности этого дикого речного края, что больше не нашлось охотников отправиться на поиски Орельяны. Он и его спутники так и пропали без вести.

Впоследствии Великую реку пытались покорить португальские мореплаватели. На своих парусниках они проникали в широкое устье, бороздили протоки, пробивались сквозь тину и плавник и боролись с бурным течением.

В течение двух столетий по их стопам шли многочисленные завоеватели, торговцы, иезуиты, охотники, ученые и искатели приключений, стремившиеся покорить, ограбить, использовать, разведать, описать или просто увидеть эту реку. Никому из этих людей не удалось добраться до истоков исполина. Одни возвращались, потеряв здоровье и мужество, иные погибали от лихорадки, становились жертвой насекомых, подвергались нападениям или тонули во время наводнений в бурлящих желтых водоворотах.

Лишь в 1743 году приподнялась завеса, так долго скрывавшая тайны реки: возвращаясь из Перу после восьмилетней экспедиции для измерения дуги меридиана, французский математик Шарль Мари де ла Кондамин спустился в лодке вниз по Амазонке.

1

Необозримая гладь реки отливает золотом на солнце. За кормой лодки остаются водовороты, поднимающиеся над водой плоские скалы, отмели с неподвижно застывшими на них бурыми тушами крокодилов. Индейцы размеренными движениями гонят лодку вперед. Их глаза утомлены непрерывной игрой света на поверхности реки. Руки точно срослись с веслами.

Время от времени Кондамин берет подзорную трубу и направляет ее на берег, на водную гладь или на один из плавучих островов, медленно переносимых вниз по течению. Шляпа его сдвинута на затылок, насквозь пропотевшая рубашка расстегнута на груди.

— О господин, эта река не покорится никому!

Кондамин бросает взгляд на индейца, который сидит на корточках, уставившись на него своими черными испуганными глазами.

— С нами дева Мария! Эта река словно дикая собака!

Кондамин улыбается.

Минуло ровно пятнадцать лет, как он оставил военную службу, чтобы целиком посвятить себя математике и астрономии. Он объехал страны Средиземноморья, выжженные солнцем пустыни Африки, наводил свой телескоп на сияющие белым светом созвездия южного неба, а вернувшись на родину, написал несколько работ, снискавших ему известность в ученом мире. Приглашенный Парижской академией наук на должность адъюнкта по отделению химии, он трудился не покладая рук, но не мог подавить в себе страсть к дальним странам. И поныне он с волнением вспоминает о препятствиях, с которыми столкнулся во время своих первых странствований, видит узколобых мужей науки, выводивших его из себя своими глупыми предрассудками, думает о том дне, когда он после долгих лет беспрерывных путешествий и исследований нашел то, что направило его деятельность в новое русло.

Путешествуя по Испании, он обнаружил в королевском архиве Мадрида копию отчета об открытии «реки-моря»: несколько выцветших пергаментных свитков, исписанных прямым почерком. Автором отчета оказался отец Карвахаль, который — так явствовало из записей — до 1540 года был архиепископом основанного испанцами города Лима, затем примкнул к дерзкому походу Гонсало Писарро в страну Эльдорадо и под конец сопровождал Франсиско Орельяну и его отряд в полном приключений плавании по Великой реке.