Дзиро Осараги - Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах Страница 85

— Скажи-ка, это кто такая?

— Сати, ваша светлость.

— Позвать ее сюда! — приказал Ёсиясу.

Старшей горничной вначале показалось, что господин недоволен оттого, что девица назойливо торчит у него перед глазами, но, судя по тому, как хозяин был настроен, дело было в другом. Она отправилась выполнять поручение, и вскоре в коридоре за бумажной перегородкой раздалось шуршание шелкового подола кимоно. Девица, которую он только что рассматривал через окуляр подзорной трубы, робко приоткрыла фусума.

— Звали, ваша светлость? — еле слышно сказала она, сгорая от застенчивости.

— Да, — коротко бросил Ёсиясу, рассматривая юную служанку с плохо скрытой усмешкой.

Девушка оказалась еще прелестней и свежее на вид, чем он ожидал. Должно быть, служила она в усадьбе недавно и с непривычки ужасно смущалась, что придавало ей еще больше очарования. Прислонившись спиной к балюстраде, Ёсиясу выжидал, как выжидает дичь уверенный в своих силах охотник.

— Иди-ка сюда, — поманил он девушку, — покажу тебе кое-что интересное.

— Вот, взгляни-ка, — сказал он, передавая девушке подзорную трубу, — все видно до самого Мияодзака!

Девушка стояла рядом, и от нее веяло ароматом духов из сливовых лепестков. Мужчина в самом расцвете сил, Ёсиясу почувствовал, как вскипает в нем чувственное желание. Прямо перед глазами у него был нежный затылок девушки, чуть прикрытый внутренним воротничком. Нежная атласная кожа без всяких следов пудры светилась чистейшей белизной, а струящаяся чуть глубже кровь придавала ей нежно-розовый оттенок, какой можно встретить порой в цветке сакуры.

Смущение девушки, поддразнивая и маня, только разжигало страсть в его груди. Чем больше Ёсиясу любовался ею, тем прелестнее и желаннее казалась ему эта юная красотка. Ее грудь, перетянутая широким поясом-оби, вздымалась от частого дыхания.

— Ну как? Хорошо видно? — спросил Ёсиясу сдавленным от страсти голосом.

По медному водосточному желобу, нагревшемуся под солнцем, прогуливался, постукивая лапками, воробей. Воздух был сухой и жаркий. Словно невидимая сила увлекла Ёсиясу. Грубо схватив девушку за плечи, он повернул ее к себе лицом и крепко прижал. Подзорная труба с грохотом упала на пол. К своему удивлению, всесильный фаворит почувствовал, что девушка пытается вырваться из его объятий и убежать. «Ах, негодница!» — подумал он, а юная красотка между тем с неожиданной силой уперлась ручками ему в грудь, не позволяя тем самым Ёсиясу продолжить свои притязания. Ее прелестное личико было прямо перед ним. Она сопротивлялась отчаянно, боролась не на жизнь, а на смерть. Грациозное тело трепетало и билось в его руках. Ёсиясу изнемогал от желания. Никогда еще прежде в подобных случаях ему не приходилось сталкиваться с таким упрямством, и упорное сопротивление только распаляло его страсть.

Но тут Ёсиясу вдруг подумалось, что кто-нибудь может их увидеть в этой комнате на верхнем этаже Высотного павильона с широко раздвинутыми со всех сторон бумажными створками. Воспользовавшись его минутным замешательством, девушка выскользнула из объятий и обратилась в бегство.

— Я же пошутил! — вконец сконфузившись, крикнул ей вдогонку Ёсиясу, но девушка, изменившись в лице, как была, в растерзанном кимоно уже бежала вниз по лестнице. Ошеломленный соблазнитель некоторое время стоял в полной растерянности, а затем горько усмехнулся. Нетронутая чашка чая опрокинулась, содержимое пролилось на татами. Подзорная труба как будто бы не пострадала. Однако самолюбие и престиж могущественного вельможи были задеты. Его грызла досада — он испытывал чувство охотника, упустившего добычу. Тут еще как на грех послышались шаги — кто-то шел к нему сюда, на верхний этаж. Когда Ёсиясу поднял глаза, перед ним стояла его законная супруга.

По холодному и неприветливому выражению на лице жены Ёсиясу понял, что ей уже все известно.

— Примерное поведение, ничего не скажешь! — проронила она едва слышным голосом.

— Ты о чем?

Ёсиясу сделал вид, что не понимает, о чем речь. Поднеся к глазу трубу, он в упор посмотрел на жену, но все эти дурачества не могли разрядить зловещую атмосферу, сгустившуюся на месте преступления. Увеличенное окуляром лицо оскорбленной супруги выглядело мрачным и обозленным.

— Хо-хо! Да у тебя, милая, рожки выросли!

Жена в ответ даже не улыбнулась. Поняв, что попал впросак, Ёсиясу и сам рассердился. Он посмотрел в подзорную трубу по сторонам — роскошные пейзажи расстилались вокруг, совсем близко, увеличенные в несколько раз магическими стеклами. Скривив обиженную мину, не отрывая трубу от глаза, Ёсиясу изменил угол и снова взглянул на жену, которая не сводила с него грозного взгляда. Лицо казалось слегка поблекшим.

Кто-то еще поднимался по лестнице. Ёсиясу быстро навел трубу на вход. Вошел стражник Гондаю с сообщением:

— Пожаловали его светлость Кира.

Это было очень кстати.

Нынешний визит Киры к могущественному сановнику имел особое значение. Накануне через посредника, Хёбу Тисаку, Кира получил от своего сына Цунанори Уэсуги рекомендацию подать прошение об отставке. Поначалу он в сердцах вспылил, но затем, по здравом размышлении, решил выработать особый план действий, поскольку хорошо понимал, что портить отношения с Цунанори и Тисакой не в его интересах. Кира возлагал надежды на то, что другой влиятельный выходец из того же рода, всесильный фаворит Ёсиясу, не даст его в обиду. Поскольку получалось, что их могущественный род ограждает себя же от опасности, тут уж, по расчетам Киры, никакая порочащая его молва не должна была приниматься во внимание.

Долго ждать в гостиной ему не пришлось — Ёсиясу сразу же вышел к гостю.

— Ну-с!.. — обронил он на ходу без особых церемоний, усаживаясь напротив.

Все было как обычно, однако Кира успел заметить, что хозяин выглядит мрачным и раздраженным. Для начала беседы ситуация была не слишком благоприятная: сколько Кира ни пытался объяснить свои трудности, собеседник, казалось, все время думал о чем-то своем и толком не понимал, о чем идет речь.

Такой ход разговора не на шутку встревожил Киру. Казалось, Ёсиясу чем-то серьезно расстроен.

— Видите ли, ваше сиятельство, я полагаю, что дело здесь не только во мне… Мне лично, в итоге долгих размышлений, представляется, что, возможно, и лучше было бы уйти с моего нынешнего поста, однако я полностью доверяюсь суждению вашего сиятельства… — вкрадчиво пояснил Кира.

Ёсиясу поднял бровь и некоторое время ничего не отвечал.

— Что ж, действуйте так, как сочтете нужным, — наконец сказал он.

— Слушаюсь! — выдохнул Кира.

Ответ был для него полной неожиданностью. Он-то рассчитывал, что Ёсиясу при подобных обстоятельствах должен будет изречь нечто вроде «Нет необходимости» и тем самым удержит его от подачи прошения об отставке. Конечно, как он надеялся, верховный советник мог и просто сказать: «Я ведь тоже здесь не посторонний, так о чем же вы беспокоитесь?!»

Однако Ёсиясу был слишком огорчен и раздосадован ссорой с женой. Ему было неприятно, что Кира видит его состояние, но притом делает вид, что ничего не замечает и говорит совсем о другом. Придя от всего этого в отвратительное расположение духа, он невольно в разговоре вылил на собеседника ушат холодной воды, и брать свои слова обратно сейчас был не намерен. Помрачнев еще больше и погрузившись в угрюмое молчание, он смотрел куда-то в сторону сада, так ни разу и не взглянув на посетителя.

«Эх, вот ведь шустрая какая девица попалась!.. Хотя, конечно, женушка все равно, наверное, была неподалеку и разгуляться бы мне не дала… А жалко! Я, конечно, погорячился немного, руки распустил…»

Буйная зелень сада манила Ёсиясу и навевала скорбные думы, так что ему было не до гостя. Эти очаровательные глазки, одушевленные яростным протестом! Горячее дыхание, вырывающееся из этого изящного носика, похожего на цветок! Дивный образ девушки все еще стоял у него перед глазами. Теперь она представлялась ему недосягаемой и потому еще более желанной и прекрасной. Так тяжко было расставаться с мечтой!..

— Прошу прощенья, что отнял ваше драгоценное время… — сказал Кира, давая понять, что собирается откланяться.

— Можете так не торопиться…

— Да уж лучше, если позволите, я еще наведаюсь.

— Что ж…

Ёсиясу хлопнул в ладоши, вызывая стражника, и на прощанье лаконично добавил:

— А насчет этих дел… Советую вам привести свой план в исполнение.

На обратном пути, трясясь в паланкине, Кира совсем пал духом и предался безрадостным думам, растеряв присущие ему высокомерие и надменность.

Он никак не предполагал, что патрон бросит его в такой момент. Конечно, когда дело касается ветреного юноши, никогда не знаешь, можно ли будет обратиться к нему за помощью в трудную минуту, но ведь он имел дело с человеком солидным, сановником на самой вершине могущества. Кира всегда был уверен, что, если только, не дай бог, не задеть чем-то всевластного царедворца, то безопасность будет всегда гарантирована.