Александр Золототрубов - Опальный адмирал Страница 85

— У наркома обороны, Вячеслав Михайлович, большой выбор генералов, к тому же их легче готовить в военном отношении. У меня же адмиралов не так много, и не каждый из них может возглавить тот же Черноморский флот. Скажу вам по совести, я очень переживаю за адмиралов Трибуца и Головко: вдруг они допустят ошибки и Верховный снимет их с флотов? Кого я смогу поставить на их место? Таких адмиралов, как они, у меня больше нет.

— Согласен, но не вздумайте говорить об этом Иосифу Виссарионовичу, он вас не поймет! — предупредил Молотов. — Выговор — это щадящая форма наказания, так что не переживайте.

— Да, но зачем это сделали постановлением ГКО? Выговор мог объявить и Верховный Главнокомандующий!

— Нельзя, Николай Герасимович. Вы нарком ВМФ, член Ставки, наконец, член ГКО…

— Понял…

«Вот оно как было, а я полагал, что сделал это вождь в пику мне, чтобы не возражал ему», — подумал Кузнецов после разговора с Молотовым. Он закурил, хотел было вызвать к себе адмирала Галлера, но неожиданно ему позвонил Сталин.

— Товарищ Кузнецов, я рассмотрел вашу записку о практике руководства флотами, — сказал он. — Вопрос поставлен разумно. Прошу подготовить на этот счет проект директивы Ставки.

— Когда прикажете доложить ее вам?

— Как будет готова, так и приходите…

В конце марта такая директива Ставки ВГК вышла, и когда Николай Герасимович прочел ее, то был несказанно рад: все его предложения Верховный принял! В директиве были сформулированы основные принципы управления силами флота и их взаимодействия с другими видами вооруженных сил. Важным было и то, что отныне все флоты и флотилии по всем вопросам подчинялись наркому ВМФ. Лишь на отдельных этапах войны они могли быть переданы в оперативное подчинение командующим соответствующих фронтов, округов, армий, которые ставили бы им задачи, касавшиеся проведения операций и утвержденные Ставкой. А те задачи, которые не были связаны непосредственно с фронтами, а решались только военно-морскими силами, ставились флотам и флотилиям лично наркомом ВМФ. Отныне он начал именоваться Главнокомандующим Военно-Морскими Силами СССР. И еще один важный момент. Черноморский и Северный флоты и Беломорская военная флотилия были подчинены непосредственно наркому ВМФ. С 1944 года нарком ВМФ и Главморштаб самостоятельно разрабатывали крупные операции, согласовывая их с Генштабом или с командующими фронтами на местах и полностью отвечали за их проведение.

— Наконец-то мы добились того, чего давно желали ради пользы дела! — воскликнул Николай Герасимович, передавая директиву ВРИО начальнику Главморштаба адмиралу Степанову.

— Но и спрос со всех нас теперь будет весьма и весьма строг, — бросил реплику адмирал Галлер.

Март выдался в Москве холодным, белыми заплатами лежал на земле снег, по утрам было морозно, часто сыпал снег, а на другой день город заливал холодный дождь.

Адмирал флота Кузнецов обсуждал обстановку на Черноморском флоте со своими заместителями и начальниками главных управлений. В это время Москва салютовала войскам Первого Украинского фронта под командованием маршала Жукова (он сменил на этом посту генерала Ватутина, который был тяжело ранен и вскоре скончался). Войска фронта, прорвав сильную оборону противника, разбили четыре танковые и восемь пехотных дивизий врага и овладели бродом Изяславль. В кабинет доносились раскаты орудийных залпов, ярко озаривших вечернее небо. Их отблески вспыхивали в окнах и тут же гасли.

— Скоро Москва будет салютовать и в честь освобождения Севастополя. — Адмирал Ставицкий взглянул на Кузнецова.

Зазвонил телефон.

— Товарищ Кузнецов, вы не очень заняты? — Голос у Сталина был с хрипотцой, но в нем не чувствовалось суровости. Обычно Верховный вызывал его официально, а тут вдруг…

— Я готов прибыть к вам, — ответил Николай Герасимович.

— Об этом и речь. Жду вас.

Едва нарком вошел в кабинет Верховного, как тот спросил:

— Как дела сейчас на Амурской флотилии?

Кузнецов сказал, что там все хорошо, претензий к Октябрьскому у него нет.

— У меня есть претензии. — Верховный подошел к столу, оперся на него рукой. — Но не к командующему флотилией, а к командующему Черноморским флотом адмиралу Владимирскому. Он и генерал Петров много спорят, а дело от этого страдает. — И, не дав ответить Кузнецову, продолжал: — Ставка приняла решение вернуть Октябрьского на Черноморский флот. Ему уже сообщено, и он выехал в Москву. Приедет — заходите ко мне вместе с ним…

— А куда Владимирского? — вырвалось у наркома.

— Сами решайте…

«Чехарда какая-то получается, — выругался в душе Николай Герасимович, едва вернулся в наркомат. — И года не прошло с тех пор, как сняли Филиппа Сергеевича, теперь его снова на флот… И все же куда девать Владимирского? Придется назначить его командующим эскадрой кораблей на Балтике. Трибуц охотно возьмет его».

— Виноградов вернулся с Черноморского флота? — спросил нарком ВРИО начальника Главморштаба. — Давайте его сюда, Георгий Андреевич.

Вице-адмирал Виноградов улыбнулся, здороваясь с наркомом, но лицо у него было усталое. На вопрос Кузнецова, как прошла командировка, коротко изрек:

— Я доволен, хотя и выявились издержки.

Кузнецов зацепил острым взглядом Степанова.

— Вот видите, Георгий Андреевич, издержки все же есть, а вы говорите, что все хорошо. Рассказывайте, Николай Игнатьевич. Но прежде скажите: в море на лодке выходили?

— А как же! — дернул плечами Виноградов. — Я еще в Москве решил, что начну свою работу с боевого похода. Вышел в море на шестьдесят второй «малютке» капитан-лейтенанта Малышева. Экипаж корабля — почти все молодые краснофлотцы, и это вскоре сказалось… Так вот, в район патрулирования мы добрались вовремя. Лодка курсировала между Тендровской косой и Тарханкутским маяком. Проходили дни, а море оставалось пустынным. Наконец мы обнаружили немецкий конвой. Малышев с дистанции семь кабельтовых вышел в атаку, выстрелил две торпеды. Они прошли под серединой десантной баржи и не взорвались. Я сразу понял, в чем дело. Спрашиваю Малышева, какая глубина хода была у торпед? Оказалось, четыре метра. Стрелять по мелкосидящей барже такими торпедами, безусловно, бесполезно.

— Это уже не издержки, а грубый просчет! — в сердцах бросил нарком. — Надеюсь, вы приняли меры?

— Разумеется, Николай Герасимович, — вздохнул Виноградов. — Состоялся серьезный разговор с представителями минно-торпедного отдела флота, береговой базы подплава. Да, жаль, ушел враг… Малышев казнил себя, что лично не проверил торпеды… Позже я принял участие в заседании Военного совета, которое проводил комфлот на линкоре «Севастополь» в Поти. Мы вели речь о том, как лучше организовать взаимодействие разнородных сил флот в ходе Крымской операции. Были установлены районы их действий: на ближних подступах к Крыму немцев атакуют торпедные катера, на дальних — подводные лодки, а на всем протяжении — авиация.

— Сколько лодок будут работать одновременно на вражеских коммуникациях? — спросил Степанов.

— Шесть-восемь, — ответил Виноградов и пояснил, что каждая лодка в пределах своей позиции будет действовать самостоятельно: если же противник изменит свои маршруты, на лодки последует указание штаба бригады о переходе на более выгодные позиции.

— Своего рода маневр позициями? — заметил нарком. — Хорошо придумали. Что еще?

— Октябрьский просил до конца марта не посылать лодки в море, использовать эту передышку, чтобы подготовить как можно больше кораблей к тому времени, когда наступят решающие бои за Крым. Я поддержал комфлота. — Виноградов сделал паузу. — Филипп Сергеевич, как мне показалось, тяжело перенес все, что с ним случилось, и свое возвращение на флот воспринял с энтузиазмом.

— Я тоже его так понял…

Открылась дверь, и в кабинет вошел начальник минно-торпедного управления флота адмирал Шибаев.

— Вы-то мне как раз и нужны. — Кузнецов кивнул на кресло. — Садитесь. На Черноморском флоте кончается запас мин и торпед. Мы получили все это из Казахстана?

— Нет. — Шибаев вздохнул. — Об этом и пришел вам доложить. Вчера кое-что выяснил. Оказывается, завод, который должен отгрузить нам партию мин и торпед, изготовляет сейчас запчасти к тракторам.

Кузнецов выругался про себя, тут же позвонил наркому Носенко и объяснил ему свою тревогу.

— Кто же дал директору завода такое непродуманное распоряжение, не ты ли, Иван Исидорович? Нет? Странно! Тогда кто же? Так, ясно: секретарь ЦК партии Казахстана Скворцов… Да, трактора тоже работают на войну, и с этим я не спорю. Но пойми, завод, обеспечивающий флот торпедами и минами, единственный!.. Нет, со Скворцовым я говорить не буду. Мне он не подчинен. Так что станем делать, Иван Исидорович?.. Так, понял. Все сделаю и пошлю вам на подпись.