Избранник вечности - Анатолий Гаврилович Ильяхов Страница 9

— Двадцать лет жду тебя, Александр, — услышал царевич глуховатый голос. — Заходи ко мне.

Старец направил посох на скалу, где открылся вход в пещеру. Внутри Александр увидел плоский камень с выемкой в центре — жертвенник, ложе из веток, укрытое бараньей шкурой; ещё камень — судя по глиняной чаше на нём, служивший «столом», другой, пониже, — «стулом».

— Моё имя Нектанаб, я слуга Зевса, — сказал старец, видимо, предупреждая вопрос Александра. Сухие тонкие губы сморщились в улыбке.

— Когда-то я был царём Египта, и народ мой не знал бед и тягот. Зевс велел мне оставить престол и отправиться в Македонию, чтобы сообщить царице Олимпиаде, что наш Бог избрал её своей возлюбленной. Я оставил египетский народ в неизвестности, в облике халдея появился в Пелле, в царском дворце, где твоя мать узнала, что родит сына от Бога. Тебя, Александр!

— Неправда! Мой отец Филипп — царь македонян!

— Так думают все в Македонии. Но ты — сын Зевса.

— Не верю!

— Я слуга Зевса, и с моей стороны будет огромным кощунством говорить неправду его именем.

Последние слова Нектанаба заставили царевича задуматься. Старец продолжал:

— В Египте Амон скажет то же самое.

— Кто такой Амон?

— Для египтян он как Зевс.

— Я буду в Египте?

— Да. Не пройдёт и трех лет. Твой путь к Амону определён твоей судьбой. — Нектанаб осторожно подбирал слова: — Ты родился в Пелле, ночью, и одновременно в Эфесе* сгорел храм

Артемиды*. Греки называли его Чудом Света. Преступление совершил безумец, чьё имя проклято богами и людьми, оттого не будет произнесено. Знамение говорит, что твой жизненный путь сопряжён с разрушительным огнём войны. Ты совершишь героические поступки на Западе и на Востоке, приведёшь под свою власть много народов, но тебе будет недостаточно славы и почестей. Но если ты захочешь большего, потеряешь всё.

Старец ронял слова, будто капли благодатного дождя на иссушённую жарой почву:

— Сила твоя в мужестве, храбрость — в уверенности победителя. Против тебя не выстоит ни один противник. Ты повторишь путь Диониса* и захочешь пройти дальше него, чтобы стать владыкой мира. Но для свершения подвигов тебе осталось всего тринадцать лет.

— В чём справедливость, если Зевс позволяет своему сыну так мало прожить?

Нектанаб вздохнул.

— У каждого из смертных есть конечный срок жизни. Бессмертны только боги, да и они невечны. Герою, избранному богами, нужно успеть совершить подвиги, сколько бы ни отпущено ему лет жизни. Зажечь факел своей души, ярко гореть и угаснуть без сожаления.

Глаза старца увлажнились, от волнения голос прерывался:

— Я держал тебя на руках младенцем, и ты мне небезразличен, Александр. От меня ты услышал слова Бога, устранись от ожидания кончины — и будешь непобедим. Помни, кто из людей совершает подвиги, получает заслуженное бессмертие и вечную память у народа. Вот твой путь!

Александр спросил, заглядывая в глаза старца:

— Я могу узнать, от чего умру? Враг сразит в сражении или от яда, поданного другом в чаше, или от неизлечимой болезни?

Нектанаб ответил не сразу, и непонятно, знал он истину или не решался её высказать:

— Смерть придёт за тобой, когда сам откажешься от жизни.

От долгого разговора старец, похоже, устал; дряблые щёки побледнели. Он с усилием закончил разговор:

— Сейчас ты меня оставишь. Но мы ещё увидимся. Не удивляйся, если встретишь в другом обличье. Прощай, Александр, сын Бога!

И сновидение исчезло, будто туман с восходом солнца…

* * *

Лёжа на матрасе, благоухающем высушенной морской травой, Александр вспомнил, как наставник его юности Аристотель говорил, что обычному человеку во сне являются обыденные переживания, а царей, отягощённых заботами о государстве и народе, посещают вещие сны. Но чтобы распознать в таких видениях желательные или нежелательные грядущие события, требуется разгадка, и тогда сновидение подскажет нужное направление…

ГЛАС НАРОДА

В предрассветном воздухе македонской столицы раздался резкий, протяжный звук боевых труб. Войсковые глашатаи кричали во всеуслышание:

— Македоняне, защитники Отечества! Сегодня ваше Собрание!

Оживлённая разноголосица пробудила Пеллу раньше обычного. На улицах собирались толпы жителей. В свете утреннего солнца по главной улице проходили воины, в одиночку, по двое, по трое и группами. На одних шерстяные эфаптиды, дорожные туники, у многих короткие мечи в ножнах или ксистоны — короткие копья; кто-то держал на плече боевой топор, скорее, по привычке, чем для устрашения.

Всадники в шлемах с белыми перьями осанисто сидели на бараньих попонах, выставляя напоказ собственную стать и фессалийских* коней, чья стоимость превышала покупку ста рабов. Военачальники узнавались по солидному возрасту, позолоченным доспехам и туникам пурпурного цвета. Все с озабоченными лицами продвигались в одном направлении, к выходу из города.

Место для сбора войскового Собрания назначили на выгоне за главными воротами. На время подготовки к военным походам здесь устраивался сборный лагерь, вмещающий до десяти тысяч человек, с палатками, стойлами для коней и сооружениями препятствий для обучения новобранцев. Посреди равнины из земли выглядывал большой плоский камень, похожий на обломок скалы, откуда пастухи наблюдали за подопечными коровами, овцами и козами, а на сборах военачальники выкрикивали команды.

В давние времена рядом со «сторожевым» камнем соорудили святилище, посвящённое яростному богу войны, огнеглазому и рыжеволосому Элелею. Для него воздвигли алтарь, где приносились жертвы богам. Без их одобрения ничего не предпринималось, а избрание царя-полководца — подавно…

Перед тем как назначить день Собрания, жрецы просчитывали благоприятные условия. Собрание не созывалось в последний день месяца или по праздникам, в дни поминания предков и в годовщины, памятные бедствиями для македонского народа. Имелись другие ограничения, особенно при наблюдении за полётом вещих птиц, угадывались божественные предзнаменования в небесных проявлениях. Хвала Зевсу, предыдущая ночь прошла под хорошими знаками, главный войсковой жрец не отменил проведение общевойскового Собрания…

* * *

В сопровождении друзей детства Гефестиона, Гарпала и Птолемея царевич следовал центральной улицей Пеллы. Под ним любимец Букефал*, чувствовавший некоторое смятение молодого хозяина, косил по сторонам лиловыми глазами.

Александра узнавали, и под любопытствующими взглядами его волнение усиливалось. Поток возбуждённых людей напомнил бурную реку, вбиравшую по весне талые снега с вершин, ручьи и ручейки с родниковыми водами. Царевич невольно оказался вовлечённым в людской поток, противостоять которому невозможно, даже если бы захотел. Всеобщее единение захватило и увлекло вместе со всеми, лишний раз доказывая, что человек есть существо стадное. Александр вспомнил Аристотеля, предупреждавшего о силе такого воздействия на человека. Всякую толпу легко совратить и увлечь на что угодно, с ней бывает то же, что и с морем. По природе своей