Мальтийская история: воспоминание о надежде - Андрей Николаевич Григорьев Страница 9

— Позвольте Вам помочь, мадам Растиньяк, — как можно искренне я изобразил участие в судьбе несчастной девушки.

Она благодарно посмотрела на меня, хотя благодарить меня пока было рано: я ничего ещё не сделал.

— Могу показать комнаты для аренды, где Вы можете остановиться до того, как Ваш пароход отправится в Триполи, — мне нравилась роль спасителя попавшей в беду соотечественницы, и вот, подхватив её чемодан, я повёл свою новую знакомую по адресам сублейтенанта Канинхен.

По дороге беседа у нас не получилась: девушка всё больше молчала, а я рассказывал о погоде и особенностях сдаваемых в наём комнат. Мы прошли дом «Святой Николай», где находилась моя комната, я показал ей свои окна. Она устало пошутила:

— Вам здесь, наверное, лучше, чем в Нанте?

«Лучше, чем в Нанте?» Вспомнил родителей, для которых родной город стал могилой. Возможно… Вслух ничего не ответил.

Ходить нам пришлось недолго: в нескольких кварталах от моего дома мы нашли неплохую комнату с балконом на втором этаже и окнами на тихую улочку. Доброжелательные хозяева — пожилая пара — из соседней квартиры радушно приняли новую постоялицу.

Я не стал докучать мадам Растиньяк — ей надо было привести себя в порядок и отдохнуть — и отправился гулять по городу в поисках новых ощущений от незнакомого места.

Но первое впечатление от мощных рыцарских бастионов уже прошло, милые старинные дома из светло-жёлтого песчаника внушали спокойствие и умиротворение. Хотелось сесть во внутреннем дворике какого-нибудь домика и забыться навсегда — других впечатлений я не нашёл.

Но время шло, и мне надо было возвращаться на судно к вечерней поверке.

После поверки на «Бретани» остался вахтенный, остальные члены команды разбрелись кто куда: по ресторанчикам, кафе или пабам. Я последовал их примеру и, найдя на улице святого Павла рыбный ресторанчик, позволил себе ужин с бокалом белого вина. Шумные людские ручейки, растекающиеся по мостовым, уносили вдаль мысли о войне, грохочущей в моей стране. Да к тому же вино было чересчур великолепным — это уж поверьте мне как французу с берегов Луары. Сидел и пил приятный напиток, бокал за бокалом, пока не почувствовал расслабленность во всём теле, глаза закрывались сами собой.

Глаза закрывались всё чаще и чаще, и к своему стыду передо мной всё чаще и чаще стал возникать образ увиденной на набережной девушки — Надэж (странное имя!) Растиньяк (не менее странная фамилия!). Как я мог вообще думать о девушке, когда ещё десять дней назад погибли мои родители. Действительно, было очень совестно перед собой. Но чем больше думал о ней, тем сильнее рождались аргументы в моё оправдание: одинокое беззащитное создание в незнакомом городе! Какой надо быть скотиной, чтобы не помочь ей. «Всему виной моя отзывчивость, — постановил я, потом вздохнул: — Что же, спасибо родителям: таким воспитали».

Единственное, что меня немного коробило в воспоминаниях о Надэж: она ни разу не поправила меня при обращении к ней «мадам» — значит, она замужем? «Какая разница! Ты же помогал бескорыстно!» — буквально прокричала моя совесть. «Да, конечно. Какая-то чепуха лезет мне в голову, — оправдался я перед собой. — Наверное, из-за вина — вино здесь такое», — снова нашёл причину своих постыдных мыслей.

Вдруг кто-то потряс меня за плечо — это оказался официант:

— Думаю, Вам пора, — раздался его мягкий голос.

Вяло кивнув ему, расплатился и покинул нетвёрдой поступью ресторанчик, намереваясь попасть в дом «Святой Николай» на улице Сент-Джонс, где меня ждала мягкая постель. Но это оказалось не так просто, я петлял по узким тёмным улочкам, иногда спрашивал у прохожих дорогу, они махали куда-то рукой, я шёл, но попадал опять не туда.

«Дьявол! Мою улицу утащили в преисподнюю», — выругался про себя, но от этого нужная улица не появлялась. Тогда решил логически приступить к решению навигационной задачи: необходимо пройти к набережной бухты Марсамшетт, а дальше двигаться вдоль моря и наткнуться на улицу, ведущую к дому. Осталось дело за малым — правильно выбрать направление к западной окраине города. Вскинул голову: небо ясное, полярная звезда хорошо видна. Значит, север там; мои ноги повернули налево, взяв правильный курс на запад. «Лево руля, право руля», — корректировал я траекторию своего движения, пытаясь не наткнуться на углы домов на пустынных улицах. До поры, до времени мне это хорошо удавалось, пока не попал на очередную безлюдную улицу, напоминавшую скорее ущелье. «Зато удобно держать равновесие», — раздвинув руки, я мог почти коснуться противоположенных стен старинных домов.

Свет луны разбился на маленькие осколки, рассыпавшиеся на тысячелетней мостовой. Но любоваться камнями, отполированными до блеска каблуками прохожих, мне не позволили женские возгласы, раздавшиеся впереди.

Вскинул голову: в десяти метрах от меня стояли два матроса. Их фигуры заслоняли от меня, судя по голосу, женщину. Я не мог не возмутиться — но их было двое. Вспомнив свои боксёрские приёмы, незаметно приблизился к морякам, благо их смех заглушил мои шаги, и нанёс сильный боковой удар в голову одного из них. Раздался громкий вопль, и он завалился на своего товарища.

Не видя практически ничего, я схватил руку женщины и — крикнув: «Бежим!», — поволок за собой. Через пару десятков метров понял, что лечу вперёд, и только её рука не даёт мне завалиться лицом на мостовую. Позади нас остались крики английских моряков, но женщина почему-то смеялась. Мы завернули за угол — я полностью потерял ориентацию. Раздался звук открываемого замка, и я попал в тёмное помещение: шаг, ещё один, впереди оказались ступени — падение. Не помню…

Открыв глаза, увидел потолок — тот самый, который рассматривал сутки назад, — побеленный с чёрными деревянными балками: надо мной парил потолок моей съёмной квартиры. Почувствовал некую иллюзорность окружающей обстановки. Пошевелил руками, ногами — всё в порядке, только болела голова.

«Союзные войска мужественно отражают атаки вермахта на оборонительных рубежах вдоль pек Сомма и Эна…» — голос диктора за стеной окончательно привёл меня в чувство. Вспомнил об утренней поверке на «Бретани».

Резко вскочив с кровати, бросился к шкафу — там висела униформа. «Настоящий моряк, — подумал про себя, увидев аккуратно сложенную на стуле вчерашнюю одежду: — Упал без памяти, но брюки лежат как надо». Через полчаса уже был на палубе нашего транспортника. Капитан