Рэй Брэдбери - Дух скорости

Рэй Дуглас Брэдбери

Дух скорости

Тогда на дворе стоял 1853 год, в деревне только и было разговоров, что о помешанном, который жил на пригорке в глинобитной лачуге посреди запущенного двора; жена от него сбежала, никому не рассказав про мужнины выходки, и больше ее не видели. А деревенским даже во хмелю недоставало храбрости, чтобы сходить да разузнать, в чем проявляется его безумие и почему жена его бросила, выплакав все глаза, и оставила после себя пустоту, открытую ветрам и грозам.

И все же…

Как-то летом, в палящий зной, когда на небе не было ни облаков, что дают желанную тень, ни туч, сулящих людям и зверью благодатный дождь, в деревне появился Естествоиспытатель. То бишь доктор Мортимер Гофф, господин весьма необычной наружности, у которого все части тела двигались как будто сами по себе, что не мешало ему путешествовать по миру в поисках невиданных чудес и божественных откровений.

Почтенный доктор карабкался по склону, рискуя оступиться на булыжниках, которыми был скорее усыпан, нежели вымощен весь путь, а пару лошадей, запряженных в коляску, оставил внизу, дабы не подвергать их такому испытанию.

Доктор Гофф, как стало известно, прибыл не откуда-нибудь, а из Лондона, устав дышать туманом и терпеть вечное ненастье; сейчас, ошеломленный лавиной света и жары, этот добродушный, хотя и не в меру любопытный эскулап остановился у чужого забора перевести дух, прикинул на глазок высоту подъема и спросил:

— К умалишенному — в эту сторону?

Фермер, больше похожий на огородное пугало, недоуменно поднял брови и хмыкнул:

— Вам, поди, нужен Элайджа Уэзерби.

— Он самый — если умалишенных величают полным именем.

— В здешних краях его кличут придурком или чокнутым, а «умалишенный» — так только в книжках пишут, но это один черт. Сами-то вы из каких будете?

— Да вот, читаю, что в книжках пишут, это верно подмечено, к тому же у меня дома есть реторты для опытов, есть скелет, который во время оно был человеком, есть постоянный пропуск в Лондонскиймузей истории и науки…

— Знатно, знатно, — не выдержал фермер, — только какой от этого прок, коли земля не родит, а жена отдала Богу душу. Идите напрямик, не промахнетесь. А найдете этого придурка, или как там вы его зовете, — увезите куда подальше, век вас не забудем. Мочи нет слушать, как он вопит ночи на пролет, да еще бьет по наковальне у себя в кузнице. Поговаривают, будто он кует чудище, которое не сегодня-завтра вырвется на волю, и тогда нам всем несдобровать.

— Нельзя ли поподробнее? — заинтересовался доктор Гофф.

— Да это я так, к слову. Ступайте своей дорогой, господин хороший. Там, наверху, сутки на пролет молнии беснуются — ну, Бог милует.

С этими словами фермер вогнал в землю заступ — как отрубил.

Любознательный доктор, не вняв предостережению, стал карабкаться дальше, а между тем у него над головой собирались тучи, которые, впрочем, не спасали от солнца.

Наконец его взору открылась лачуга, больше похожая на могильный курган, чем на пристанище живых; да и земельный надел скорее смахивал на погост, нежели на двор.

От убогого жилища отделилась тень, шагнула навстречу гостю, выбрав удобный момент, и обернулась древним стариком.

— Ну, наконец-то! — вскричал хозяин.

— Доктор Гофф отпрянул:

— Можно подумать, сэр, вы меня ждали!

— Ждал, — подтвердил старик. — Уж сколько лет! А вы не спешили!

— От Лондона путь не близок, сэр.

— И то верно, — согласился старик, а потом добавил: — Уэзерби, с вашего позволения. Изобретатель.

— Добрый день, мистер Уэзерби, Изобретатель. Ваш покорный слуга, доктор Гофф, по прозванию Естествоиспытатель, ибо по приказу нашей мило стивой королевы я собираю образцы горных пород, выкапываю из-под земли трюфели, ищу всяческие диковинки, которые могут порадовать ее королевское величество или украсить собою музеи, лавки и улицы величайшего города в мире. Я не ошибся, приехав в эти края?

— Никак нет. И успели вовремя, потому что я разменял девятый десяток; срок мой на исходе. Объявись вы годом позже — нашли бы меня, может статься, на кладбище. Прошу вас, входите!

В это время доктор Гофф услышал за спиной негодующий ропот толпы и счел за лучшее принять приглашение мистера Уэзерби. Каково же было его удивление, когда хозяин усадил его за стол и сразу достал бутылку редкого, едва ли не лучшего виски. Отдав должное содержимому своего стакана, доктор Гофф обвел глазами лачугу.

— Итак, где же оно?

— Вы о чем, сэр?

— Изобретение воспаленного разума, бешеное создание, которое покамест не выходит на свет божий, но, когда пробьет его час, не пощадит ни ребенка, ни ягненка, ни пастора, ни монахиню, ни старого слепого пса. Где оно?

— Чего только люди не выдумают! — Из беззубого старческого рта посыпались крупицы смеха. — Ну, так и быть, слушайте, сэр. Эта штука живет вместе с козами, под замком, в овине — там у меня механическая мастерская. Допивайте, прошу вас, чтобы не лишиться рассудка при виде плодов моего радостного и скорбного изобретательского труда. Вот и отлично!

Доктор опустошил свой стакан, который без промедленья был наполнен вновь, и вскоре уже шагал по заросшему травой округлому дворику в направлении сарая, охраняемого множеством замков самой причудливой формы. Переступив чрез порог, старик Уэзерби зажег несколько свечей и жестом пригласил любезного доктора следовать за ним.

В углу стояли ясли. Естествоиспытатель ожидал увидеть чуть ли не богородицу с младенцем, потому что Уэзерби, тыча пальцем в угол, благоговейно вымолвил:

— А вот и она!

— Существо женского рода?

— Если глубоко вдуматься, так и есть.

В мерцании свечей красовалось механическое детище Уэзерби.

Доктор Гофф покашлял, чтобы скрыть разочарование.

— Это же просто металлическая рама, сэр, и ничего больше!

— Но как она держит скорость, а? Сейчас увидите!

С молодецким задором старик схватил изрядной величины колесо, прислоненное к стене, перетащил его в угол и приспособил к передней части рамы, а вслед за тем принес еще одно и пригнал к другому концу.

— Ну, каково? — гордо спросил он.

— Я вижу здесь два колеса и половину телеги, только без лошади.

— Всех лошадей — на скотобойню! — провозгласил Уэзерби. — Мое изобретение, повторенное десятки тысяч раз, сделает лошадей ненужными и очистит города от навоза! Известно ли вам, что с лондонских улиц приходится ежедневно вывозить конские кучи, тысячи тонн! Эти нечистоты могли бы удобрить землю, но их безжалостно сбрасывают в Темзу. Ох, что-то я разговорился!

— Нет-нет, продолжайте, сэр. Если не ошибаюсь, вы используете колеса от прялок, позаимствованные в окрестных деревнях?

— Так и есть, только они соединены по несколько штук и укреплены железом, чтоб выдерживали… — Уэзерби коснулся своего торса, — груз в сто двадцать фунтов. А вот и седло для того груза. — С этими словами он водрузил седло в середину рамы. — А вот стремена и ремень для вращения заднего колеса, — приговаривал старик, закрепляя длинный кожаный ремень и перебрасывая его через катушку в задней части рамы. — Схватываете суть, доктор?

— Пока пребываю в неведении, сэр.

— Тогда смотрите в оба: сейчас я взойду на трон.

И старик с обезьяньей ловкостью одним прыжком вскочил на кожаное сиденье между неподвижными колесами от прялок.

— И все же, сэр, куда впрягать коня?

— Конь мне без надобности, доктор! Я сам себе конь на полном скаку!

Старик просунул ноги в стремена, и его ступни пошли описывать круги: вверх-вниз, вверх-вниз; от этого заднее колесо пришло в движение и тоже закрутилось под удерживающими раму дощатыми козлами, издавая приятное слуху жужжание.

— Вот оно что! — просиял доктор. — Это машина для получения электрического тока? Изготовленная по чертежам Бенджамина Франклина?![1]

— Да нет же! Разумеется, с ее помощью можно высекать молнии. Но это, милостивый государь, самый настоящий конь, а я — ночной всадник! Вот так-то!

И Уэзерби с удвоенной силой заработал ногами, невзирая на одышку, а задние колеса, не сходя с места, вращались все быстрее и уже не жужжали, а завывали, как сирена.

— Похвально, — бросил доктор, — вот только конь (если эта штука сойдет за коня) и всадник (если вы сойдете за всадника), похоже, далеко не уедут! Кстати, как вы наречете свое детище?

— Об этом я размышляю ночи напролет, год за годом. — Уэзерби, отдуваясь, вращал шпоры. — Может, «быстроход». — Он пыхтел, ноги ходили кругами. — Или «скорокат». Нет, не звучит: похоже на каракатицу. Лучше «скорошаг». Или вот, к примеру… у-ф-ф… «убыстряй». Неплохо, а? А можно еще… у-ф-ф… «легкоступ», «сократитель», потому что… у-ф-ф… он сокращает расстояние и время. Доктор, вы, должно быть, сведущи в латыни? Как там будет… «скорость», «ноги», «колесо», что-нибудь этакое — придумайте название!