Шолом-Алейхем - Менахем-Мендл. Новые письма Страница 12

Затем, дорогая моя супруга, да будет тебе известно, что моя великая комбинация, та самая, о которой ты все спрашиваешь, сама по себе ужасно запутанная, но я могу ее изложить тебе в двух словах, буквально пара слов, не более, но только на этих словах держится весь свет. Эти два слова — мир и равновесие.

Мир — это то, без чего свет не мог бы существовать, без него люди глотали бы друг друга живьем[171], не было бы ни торговли, ни поездов, ни кораблей, ни городов, ни денег — хаос. Это проще пареной репы, и я полагаю, что это, как ты сама понимаешь, не нужно никому долго разжевывать. Возьми, например, твою Касриловку. Представь себе, что в один прекрасный день в Касриловке выходит закон[172], что нет больше никакого закона, то есть каждый может делать все, что хочет, и брать все, что его душа пожелает! Надо ли мне долго описывать тебе, как будет выглядеть город? На что в этом случае будет похожа базарная площадь с лавками и домами, что будет с обывателями и в особенности с богачами? За три-четыре дня, глупенькая, все бы друг друга зарезали, ограбили, сожгли, и от Касриловки осталось бы только воспоминание о том, что на этом месте стояло когда-то местечко, которое называлось Касриловкой… Но покуда закон остается законом и люди живут, как полагается, хорошо ли, худо ли, но в мире, город остается городом, Касриловка остается Касриловкой и пребудет ею, пока не придет Мессия…

Так же как с Касриловкой, обстоит дело со всем белым светом. Тем, чем является для Касриловки «закон», тем же для всего света является «мир». Покуда мир остается миром, свет остается светом. Но ежели, не дай Бог, мир кончится и все государства на свете пойдут воевать, весь свет будет разрушен — не будет больше этого света!

Строго говоря, от такой беды есть только одно лекарство. А именно, как давным-давно об этом сказал в своем пророчестве наш пророк Исайя[173], следует поломать ружья, перелить пушки, распустить солдат — и все! Одна беда, такое случится только тогда, когда придет Мессия… А пока у народов есть другое лекарство: как раз ружья и солдаты, и побольше, но не ради войны — не дай Бог! — а ради мира, потому что только так можно не беспокоиться о своей жизни и о своем добре, можно спать спокойно, можно быть уверенным в том, что одно государство не нападет на другое, — вот это и называется «равновесием». Жизнь то есть лежит на весах, весь свет находится в шатком равновесии. А кто держит эти весы в своей руке? Ни за что не угадаешь — как раз турок в красной ермолке! Почему именно он? Потому что его государство расположено около Черного моря, а к Черному морю хотят протолкнуться все «великие». Один хочет получить к нему доступ, другой хочет иметь проход для своих кораблей, а третий заинтересован в том, чтобы остаться единственным на этой ярмарке. С другой стороны, есть вопрос: как же так, это море достаточно велико, всем должно хватить места? Об этом лучше не спрашивай. Потому что если ты будешь задавать вопросы, то вопросам конца-краю не будет. Как говорится, так уж свет устроен — не о чем спрашивать!

В общем, государство у турка расположено около Черного моря, около самых Дарданелл, и он держит равновесие в своей руке, это значит, что Черное море должно быть общим морем, а не принадлежать кому-то одному. Теперь ты поняла, почему ему, турку то есть, было хорошо, а его никто не смел тронуть? Так было спокон веку. Но пятьдесят с чем-то лет тому назад съехались все «великие», все «важные персоны» в Париж[174] и там сидели и думали, как бы сделать так, чтобы это море стало общим морем и чтобы кто-нибудь не захотел стать там первым парнем на деревне. И было общее постановление, что добиться этого можно только одним способом: турок должен остаться хозяином Черного моря и Дарданелл и никто не смей его тронуть — остерегайся и оберегай![175] Затем все «великие» подписались под этим постановлением и с миром разъехались по домам. Понятно, что вскоре «великие» пожалели об этом, каждый был заинтересован отхватить что-нибудь для себя, подобраться поближе к Дарданеллам, но коли подписались — кончено дело! Впрочем, даже если бы кто-нибудь из «великих» вздумал нарушить слово, прочие «великие» ему бы этого не позволили — и так дело обстоит до сегодняшнего дня. Лежит, так сказать, сокровище, а все сидят вокруг и смотрят друг другу на руки… Тридцать с чем-то лет тому назад, когда у «нас» была война с турком[176], и «мы» уже взяли Плевну, и Осман-паша был уже у «нас» в руках[177], Бисмарк указал на старый договор[178] и напомнил «нам» об «остерегайся и оберегай» — и турок остался турком… С другой стороны, разве все были так уж благочестивы, разве они отказывали себе в удовольствии оттяпать от турка кусочек-другой: Франц-Йойсеф себе, Виктор-Имонуел себе, вот и теперь разве балканцы, собравшись вместе, не сделали то же самое, отрезав от турка кусок, и жирный кусок? Это несправедливо, но дело еще не кончено. Погоди, как я тебе уже писал об этом прежде, балканцы, во-первых, не так быстро разделят добычу, а во-вторых, неизвестно, кому что достанется, — как говорит твоя мама: «Ты сварил, а я буду есть…» Но не в этом суть. Суть в «равновесии» — и тут-то мы и подходим к моей комбинации, которую я приготовил для турка.

Эта комбинация состоит в том, что он, турок то есть, должен быть мягким как масло и каждому отдать все, что тот захочет. Он должен согласиться с балканцами, отдать им все, что они попросят, кроме контрибуции (с наличностью всегда нужно быть осторожным!), и, кроме того, я предложу ему еще одну чудную вещь — и она, принеся ему честь, буквально спасет его! Послушай: прежде всего я посоветую ему обеспечить себя с помощью шпегеляции несколькими добрыми миллиардами, а потом сделать так, что к нему вернутся все его города и владения, которые у него утащили за последние годы. Ты, верно, спросишь: как это? Очень просто. Сперва он должен разослать своих агентов по всем большим биржам во всех больших городах и дать им поручение скупить для него как можно больше бумаг, акций и выигрышных билетов[179]. То есть он должен пуститься в «а-ля гос», да так, чтобы звон стоял! Затем, когда он хорошенько закупится, он должен послать ноту всем «великим», всем «важным персонам», чтобы сообщить им буквально следующее: «Так, мол, и так, поскольку я, турок, стар, и слаб, и измучен войнами, которые весь свет ведет со мной столько лет, так что у меня уже, почитай, не осталось ни одной целой косточки, а вы, „великие“, напротив того, молоды, сильны, умны, образованны, и у вас есть и деньги, и корабли, и солдаты, и еропланы, и всякие прочие современные штуки и затеи, то я решил: к чему мне забивать себе голову на старости лет Стамбулом с Босфором и Дарданеллами в придачу? Лучше я все отдам вам по-хорошему, разделю все это между вами, делайте с этим, что хотите, а я буду доживать, сколько мне уж там лет суждено, в свое удовольствие в далекой дикой Азии со своей тысячью жен и со своей трубкой, — а вы живите себе до ста двадцати лет в мире и согласии, как вам того желает от всего сердца ваш преданный друг Измаил, сын Авраама от его служанки Агари…» И сразу же после того, как турок разошлет это письмо, он должен отбить телеграмму всем своим агентам на биржах, чтобы они немедленно продавали все его бумаги, акции и выигрышные билеты, которые из-за предыдущего заявления будут в это время стоять выше крыши. Шуточное ли дело, турок отказывается от Стамбула, Босфора, Дарданелл! И агенты должны будут продавать не только то, что у них есть! Нет, они должны еще и подхлестнуть продажи, то есть переключиться на «а-ля бес», и с этого «беса» он получит еще гораздо больше, чем с «госа». Почему? И вот тут-то и есть самое главное! Потому что как только турок откажется от Стамбула, от Босфора и от Дарданелл и все «великие», все «важные персоны» войдут в Черное море на своих кораблях, так тут же разгорится пламя, и между ними вспыхнет война, какой еще свет не видывал! Ты можешь себе представить, дорогая моя супруга, к чему может привести такая война и сколько денег, сколько человеческих жизней она может стоить? Это, глупенькая, будет — Боже спаси и сохрани — потоп, второй потоп! Нужно быть слепым или безумным, чтобы заранее не увидеть, к чему может привести такая резня! И мне ясней ясного, что «великие» сами задрожат от этой мысли и попросят его, турка то есть, чтобы он сжалился над всем светом и вернулся в свой Стамбул со своим Босфором и со своими Дарданеллами в придачу, а если ему этого мало, ему могут вернуть Адринополь вместе со Скеторьем и с Албанией и со всеми прочими причиндалами. А ежели Франц-Йойсеф, Виктор-Имонуел и балканские хваты будут против? Их уговорят! Они сами поймут, что дело не в их убытках, а дело в «мире» и в «равновесии», потому что на них стоит весь свет!