Unknown Unknown - Краткое содержание произведений русской литературы I половины XX века Страница 13

К Пилату приводят Левия Матвея, который показывает прокура­тору пергамент с записанными им проповедями Га-Ноцри. «Самый тяжкий порок – трусость», – читает прокуратор.

Но вернемся в Москву. На закате солнца на террасе одного из московских зданий прощаются с городом Воланд и его свита. Внезап­но появляется Левий Матвей, который предлагает Воланду взять мас­тера к себе и наградить его покоем. «А что же вы не берете его к себе, в свет?» – спрашивает Воланд. «Он не заслужил света, он за­служил покой», – отвечает Левий Матвей. Через некоторое время, в домик к Маргарите и мастеру является Азазелло и приносит бутылку вина – подарок Воланда. Выпив вина, мастер и Маргарита падают без чувств; в то же мгновение начинается суматоха а доме скорби:

скончался пациент из комнаты № 118; и в ту же минуту в особняке на Арбате молодая женщина внезапно бледнеет, схватившись за серд­це, и падает на пол.

Волшебные черные кони уносят Воланда, его свиту, Маргариту и мастера. «Ваш роман прочитали, – говорит Воланд мастеру, – и я хотел бы показать вам вашего героя. Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и видит во сне лунную дорогу и хочет идти по ней и разговаривать с бродячим философом. Вы можете теперь кончить роман одной фразой». «Свободен! Он ждет тебя!» – кричит мастер, и над черной бездной загорается необъятный город с садом, к кото­рому протянулась лунная дорога, и по дороге этой стремительно бежит прокуратор.

«Прощайте!» – кричит Воланд; Маргарита и мастер идут по мосту через ручей, и Маргарита говорит: «Вот твой вечный дом, вече­ром к тебе придут те, кого ты любишь, а ночью я буду беречь твой сон».

А в Москве, после того как Воланд покинул ее, еще долго продол­жается следствие по делу о преступной шайке, однако меры, приня­тые к ее поимке, результатов не дают. Опытные психиатры приходят к выводу, что члены шайки являлись невиданной силы гипнотизера­ми. Проходит несколько лет, события тех майских дней начинают за­бываться, и только профессор Иван Николаевич Понырев, бывший поэт Бездомный, каждый год, лишь только наступает весеннее празд­ничное полнолуние, появляется на Патриарших прудах и садится на ту же скамейку, где впервые встретился с Воландом, а затем, пройдя по Арбату, возвращается домой и видит один и тот же сон, в кото­ром к нему приходят и Маргарита, и мастер, и Иешуа Га-Ноцри, и жестокий пятый прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат.

Зощенко

Мишель Синягин

Повесть (1930)

Михаил Синягин родился в 1887 году. На империалистическую войну он не попал из-за ущемления грыжи. Он пописывает стишки в духе символистов, декадентствует и эстетствует, прогуливаясь с цветком в петлице и стеком в руке. Он живет под Псковом, в имении «Зати­шье», в обществе матери и тетки. Имение вскоре отбирают, посколь­ку начинается революция, но небольшой дом у Мишеля, его матери и тетки все же остается.

Здесь, в Пскове, в 1919 г. он знакомится с Симочкой М., отец кото­рой за два года до того умер, оставив на руках у матери, энергичной рябой вдовушки, шестерых дочерей. Симочка вскоре забеременела от Мишеля (предававшегося с ней, казалось бы, таким невинным заняти­ям, как чтение стихов и бегание взапуски по лесу), и мать ее навестила Мишеля вечером, требуя жениться на ее дочери. Симагин отказался, и вдова вспрыгнула на подоконник, угрожая поэту самоубийством. Вы­нужденный согласиться, Мишель в ту же ночь пережил тяжелый нерв­ный припадок. Его мать и тетка в слезах записывали его распоряжения относительно «Лепестков и незабудок» и прочего литературного насле­дия. Однако уже наутро он был вполне здоров и, получив от Симочки записку с мольбой о свидании, пошел к ней.

Симочка просила у него прощения за поведение матери, и они поженились без каких-либо возражений со стороны Мишеля и его родни. Но тетка была все же недовольна поспешностью и вынужден­ностью брака. Мать Мишеля, тихая, незаметная женщина, умерла, а тетка, энергичная и надеющаяся на скорое возвращение имения и вооб­ще старых времен, решает ехать в Петербург. Петербург, поговаривают в народе, скоро должен отойти к Финляндии или вообще стать вольным городом в составе какого-нибудь государства Северной Европы. В дороге тетку грабят, о чем она сообщает Мишелю письмом.

Тем временем Мишель становится отцом. Это его на короткое время занимает, но вскоре он перестает интересоваться семьей и реша­ет уехать к тетке в Петербург. Та встречает его без особого энтузиазма, ибо в нахлебниках не нуждается. Не думая возвратиться к беззаветно влюбленной в него Симочке, пишущей ему письма без всякой надежды на ответ, Синягин устраивается на скромную канцелярскую должность в Петербурге, забрасывает стихи и знакомится с молодой и красивой дамочкой, которую пародийно зовут Изабеллой Ефремовной.

Изабелла Ефремовна создана «для изящной жизни». Она мечтает уехать вместе с Синягиным, перейти с ним персидскую границу и потом бежать в Европу. Она играет на гитаре, поет романсы, тратит деньги Мишеля, а тот все небрежней исполняет свои служебные обя­занности, к которым питает глубокое отвращение. Но он ни к чему толком не способен, существует на нищенское жалованье и подачки тетки. Вскоре его выгоняют с работы, тетка отказывается его содер­жать, и Изабелла Ефремовна собирается его бросить. Но тут прихо­дит спасение: тетка теряет рассудок, ее увозят в сумасшедший дом, и Синягин начинает проживать ее имущество.

Так продолжается около года, и тетка все глубже погружается в безумие, но вдруг ее привозят домой выздоровевшую. Мишель стара­ется не пустить ее в ее комнату, чтобы она не увидела картины пол­ного разорения, которое он учинил там. Тетка, однако, проникает к себе в комнату и при виде опустошения (ибо Мишель успел прожить с Изабеллой Ефремовной почти все) окончательно подвинулась умом.

Изабелла Ефремовна все равно вскоре бросила Мишеля, поскольку денег у него не осталось, а служить он не умел и не хотел. Так он начал просить милостыню, не чувствуя всей глубины своего падения, ибо «миллионер не сознает, что он миллионер, и крыса не сознает, что она крыса». Прося милостыню (страх такого конца, как и образ нищего, всегда преследовал Зощенко), Синягин неплохо живет и даже позволяет себе нормально питаться. Для придания себе «интел­лигентного вида» он неизменно носит с собой парусиновый портфель.

Но сорока двух лет от роду он вдруг понимает весь ужас своей жизни и решает вернуться в Псков, к жене, о которой он шесть лет не вспоминал.

Жена его, думая, что он пропал в Петрограде, давно вышла замуж за другого, начальника треста, пожилого и бледного мужчину. Увидев опустившегося, грязного, голодного Мишеля, который со слезами от­крывает родную калитку, жена принялась рыдать и ломать руки, а ее второй муж решил принять в Мишеле участие. Его кормят сытным обедом, а впоследствии находят ему место в управлении кооперати­вов, где он и работает в последние месяцы своей жизни.

А потом он умирает от воспаления легких «на руках у своих дру­зей и благодетелей» – первой жены и ее второго мужа. Могила его убирается живыми цветами. Этой иронической фразой автор закан­чивает свою повесть о падении интеллигента.

Голубая книга – Цикл новелл (1934)

Однажды Зощенко был у Горького. И вот Горький ему говорит: а что бы вам, Михал Михалыч и все такое прочее, не написать вот в этой вашей сказовой, с позволения сказать, манере всю историю человече­ства? Чтобы, значит, герой ваш, обыватель, все понял и достало его ваше сочинение, образно говоря, до самых, извините, печенок. Вот так бы и писали: со всеми вводными словами, на смеси коммунально­го жаргона и, как бы это сказать, канцелярита, в такой, знаете, мало­высокохудожественной манере, чтобы которые без образования, те все поняли. Потому что те, которые с образованием, они вымираю­щий класс, а надо, говорит, объясняться с простыми.

И вот Михал Михалыч его послушал и примерно так и пишет. Он пишет с бесконечными повторами одних и тех же фраз, потому что мысль героя-повествователя, с позволения сказать, убога. Он пишет со смешными бытовыми подробностями, которые в действительности места не имели. И он, примерно сказать, уважаемые граждане и гражданочки, конечно, терпит тут крах как идеолог, потому что его читатель-обыватель только со смеху покатится над такой книгой, но никакой пользя для себя не приобретет, его перевоспитывать беспо­лезно. Но как художник Михал Михалыч одерживает большую побе­ду, поскольку на смешном мещанском языке излагает пикантные факты из разной там всемирной истории, показывая, что бывает с этой всемирной историей и вообще с любой деликатной материей, ежели в нее лапы запустит обывательское, примерно сказать, мурло.

Вот он, значит, и пишет. Он на таком вот языке и пишет. Он пишет «Голубую книгу», деля ее на пять разделов: «Деньги», «Лю­бовь», «Коварство», «Неудачи» и «Удивительные события». Он, ко­нечно, хочет быть полезным победившему классу и вообще. Поэтому он рассказывает истории из жизни разных попов, царей и других маловысокообразованных кровопийц, которые тиранили трудовой народ и пущай за это попадут в позорную яму истории. Но фокус весь, граждане-товарищи, в том, что он в каждый раздел подверсты­вает еще несколько историй из советской жизни, новой, социалисти­ческой жизни, а из историй этих прямиком вытекает, что побе­дивший народ есть такое же, простите, мурло и по части коварства ничуть не уступит кровопийцам вроде Екатерины Великой или Алек­сандра полководца Македонского. И получается у Михал Михалыча, что вся человеческая история есть не путь восставшего класса к свое­му, значит, триумфу, а один грандиозный театр абсурда.