Мариано Асуэла - Те, кто внизу Страница 14

– А чин у вас какой? – поинтересовался Деметрио.

– Я – капитан.

– Ну, что ж, переходите. У меня станете майором.

Белобрысый Маргарито был круглый человечек с закрученными кверху усами и очень злыми голубыми глазками, которые, когда он смеялся, терялись где-то между щеками и лбом. Бывший официант из ресторана «Дельмонико» в Чиуауа, он горделиво носил теперь медные планки – знаки различия капитана Северной дивизии.

Белобрысый, не скупясь, расточал похвалы Деметрио и его людям, и по этой причине компания быстро опорожнила целый ящик пива.

Внезапно в гостиную, шурша великолепным шелковым платьем с пышной кружевной отделкой, впорхнула Оторва.

– А чулки надеть забыла! – чуть не лопаясь от смеха, заорал Маргарито.

Девчонка, приведенная Перепелом, тоже расхохоталась.

Однако Оторва не удостоила их вниманием. С напускным безразличием она разлеглась на ковре, сбросила с ног белые атласные туфли, облегченно пошевелила пальцами, затекшими от тесной обуви, и скомандовала:

– А ну, Панкрасио, сбегай принеси мне голубые чулки из моих «трофеев».

Новые и старые друзья постепенно заполняли комнату. Деметрио повеселел и пустился в подробное описание своих наиболее громких бранных дел.

– Что там за шум? – прервав рассказ на полуслове, удивленно спросил он.

Со двора доносились звуки настраиваемых инструментов.

– Генерал, – торжественно объявил Луис Сервантес. – Это мы, ваши старые друзья и соратники, готовим в вашу честь банкет, чтобы отметить героическое сражение под Сэкатекасом и ваше заслуженное производство в генералы.

III

– Генерал Масиас, позвольте представить вам мою невесту, – напыщенно произнес Луис Сервантес, вводя в столовую девушку редкой красоты.

Все головы повернулись к незнакомке, которая растерянно поглядывала вокруг своими большими голубыми глазами.

На вид ей было лет четырнадцать, личико гладкое и нежное, словно лепесток розы, волосы белокурые, а в глазах порочное любопытство и безотчетный детский страх.

Луис Сервантес с удовлетворением заметил, что Деметрио так и впился в девушку жадным, словно у хищной птицы, взглядом.

Ее усадили между белобрысым Маргарито и Луисом Сервантесом, напротив Масиаса.

Среди хрусталя, фарфора и цветочных ваз стояли батареи бутылок с текилой. Обливаясь потом и отчаянно бранясь, Паленый втащил на плечах ящик пива.

– Вы еще не знаете нашего белобрысика, – сказала Оторва, увидев, что Маргарито не сводит глаз с невесты Луиса Сервантеса. – Он у нас кавалер что надо, по всем статьям мужчина. Нигде еще такого не встречала.

И, бросив на него похотливый взгляд, добавила:

– Потому-то я его и видеть спокойно не могу.

Оркестр, словно на корриде, грянул бравурный марш. Солдаты взвыли от восторга.

– Какие потроха, генерал! Клянусь, в жизни ничего вкуснее не пробовал, – заявил белобрысый Маргарито и предался воспоминаниям о ресторане «Дельмонико» в Чиуауа.

– Вам в самом деле нравится? – спросил Деметрио. – Так пусть подадут еще. Наедайтесь до отвала, Маргарито.

– Вот это по-нашему, – одобрил Анастасио Монтаньес. – Это хорошо. Если кушанье мне по душе, я ем в охотку, покуда обратно не полезет.

Пирующие громко чавкали и причмокивали, вино лилось рекой.

Наконец Луис Сервантес взял бокал с шампанским и поднялся.

– Господин генерал…

– К черту! – перебила Оторва. – Сейчас пойдут речи, а меня с них воротит. Подамся я лучше во двор, все равно жратва кончилась.

Луис Сервантес преподнес генералу эмблему из черного сукна с желтым латунным орленком и произнес тост. Тоста никто не понял, но все дружно захлопали.

Деметрио с пылающими щеками и горящим взглядом взял в руки свой новый знак отличия и, сверкнув зубами, простодушно осведомился:

– А что мне с этой птахой делать?

– Кум, – неуверенным голосом отозвался Анастасио Монтаньес. уже вставший из-за стола. – Что я могу вам сказать?…

Прошло несколько минут, а проклятые слова все никак не шли Анастасио на язык. Лицо его раскраснелось, на грязном с болячками лбу заблестели бисеринки пота. Наконец он собрался с духом и закончил свой тост:

– Нечего мне вам сказать. Разве что одно: я довожусь вам кумом, и вы это знаете.

А так как перед этим все рукоплескали Луису Сервантесу, то Анастасио Монтаньес, закончив речь, сам подал пример остальным и с невозмутимо серьезным видом захлопал в ладоши.

Все шло отлично, и даже замешательство Монтаньеса лишь подхлестнуло собутыльников. Подражая ему, Сало и Перепел тоже произнесли тосты.

Настал черед Паленого, но тут в дверях с ликующим воплем появилась Оторва. Щелкая языком, она пыталась втащить в столовую великолепную вороную кобылу.

– Мой трофей! Мой! – приговаривала она, поглаживая прекрасное животное по гордо изогнутой шее.

Кобыла упиралась и не шла через порог, но ее дернули за недоуздок, огрели хлыстом по крупу, и она с грохотом влетела в комнату.

Одуревшие от вина солдаты с плохо скрытой завистью смотрели на богатую добычу.

– Просто не понимаю, как эта чертова Оторва ухитряется прибирать к рукам самые лучшие трофеи! – взорвался белобрысый Маргарит – Как пристала к нам в Тьерра Бланка, так ни разу маху не дала.

– Эй, Панкрасио, притащи-ка моей кобылке охапку клевера, – приказала Оторва.

И сунула недоуздок одному из солдат.

Бокалы и стаканы снова наполнились. У иных гуляк уже начали клониться головы и слипаться глаза, но большинство еще продолжало свой веселый галдеж.

Среди них сидела и невеста Луиса Сервантеса, которая украдкой выливала вино в платок и тревожно озиралась по сторонам.

– Ребята, – вскочив на ноги и перекрывая пьяный гул своим пронзительным гортанным голосом, завопил белобрысый Маргарите – Жизнь мне наскучила, и я хочу покончить с собой. Оторва мне надоела, а этот ангелок небесный на меня даже глядеть не желает.

Луис Сервантес понял, что последние слова относились к его невесте, и к своему великому удивлению догадался, что нога, касавшаяся икр его избранницы, принадлежала вовсе не Деметрио, как ему казалось, а белобрысому Маргарите.

В груди Луиса закипело негодование.

– Глядите, ребята, – продолжал белобрысый, поднимая револьвер, – сейчас я всажу себе пулю в лоб.

И он прицелился в большое зеркало, висевшее в глубине столовой, в котором он был виден во весь рост.

– Замри, Оторва!

Зеркало раскололось на длинные остроконечные куски. Пуля просвистела над ухом Оторвы, чуть не коснувшись ее волос, но женщина даже бровью не повела.

IV

Под вечер Луис Сервантес проснулся, протер глаза и сел. Он лежал на голом полу среди цветочных горшков. Рядом с ним, громко храпя, спали крепким сном Анастасио Монтаньес, Панкрасио и Перепел.

Он почувствовал, что нос и губы у него распухли, в горле пересохло; затем увидел кровь на руках и рубашке и разом вспомнил все, что произошло. Он вскочил, бросился в комнату, смежную с гардеробной, несколько раз толкнул дверь, но она не открывалась. С минуту Сервантес стоял в нерешительности.

Да, все это было. Он уверен, что ему не приснилось. Он встал из-за стола со своей невестой, отвел ее в эту комнату. Но не успел запереть дверь, как вслед за ним, шатаясь, вошел пьяный Деметрио. Оторва нагнала генерала, и между ними началась перебранка. Деметрио, па толстых губах которого белела застывшая пена, горящими, словно угли, глазами жадно искал невесту Луиса. Оторва изо всех сил выталкивала его за порог.

– Ты что? Чего тебе? – вопил взбешенный Деметрио. Оторва дала ему подножку, толкнула, и он, вылетев в коридор, во весь рост растянулся на полу.

Поднялся он вне себя от ярости.

– На помощь! На помощь! Он убьет меня!…

Оторва, стиснув запястье Деметрио, отводила в сторону дуло пистолета.

Пуля впилась в кирпичную стену. Оторва завопила еще истошней. Анастасио Монтаньес зашел Деметрио за спину и обезоружил его. Генерал, словно бык на арене, лишь ворочал выпученными глазами. Луис Сервантес, Анастасио, Сало и другие солдаты окружили его.

– Мерзавцы! Подумаешь, пистолет отняли! Будто без оружия с вами не справлюсь!

Масиас развернулся и вмиг уложил на каменный пол первого подвернувшегося под руку.

Что было потом? Вот этого Луис Сервантес уже не помнил. Видимо, как следует исколошматив друг друга, они там же и заснули. А его невеста, напуганная такой дикостью, предусмотрительно заперлась.

«Пройду-ка я в гостиную, – может, там есть дверь в ее комнату», – решил Луис.

От шума его шагов проснулась Оторва. Она спала рядом с Деметрио на ковре у заваленного клевером и кукурузой дивана, где накануне соизволила отужинать вороная кобыла.

– Вам чего? – осведомилась девица. – А, понимаю… Ишь. охальник! Так вот, я заперла вашу невесту, потому что не могла больше удерживать этого треклятого Деметрио. Возьмите ключ, он на столе.

Луис Сервантес тщетно искал ключ, – его нигде не было.