Александр Чамеев - Дом с призраками. Английские готические рассказы Страница 14

Комната поплыла у меня перед глазами. Я потерял сознание. Когда я очнулся, Г*** держал мою руку в своей и улыбался. Он проговорил:

— Вы всегда уверяли, что не поддаетесь гипнотическому внушению, а вот перед моим другом Ричардсом устоять не смогли.

— Где сейчас Ричардс?

— Ушел, когда вы погрузились в транс, а перед этим сказал мне спокойно: «Ваш друг проснется через час».

Я спросил, стараясь скрыть волнение, где живет мистер Ричардс.

— В отеле «Трафальгар».[28]

— Помогите мне встать, — попросил я Г***, — пойдемте к нему: мне нужно кое-что ему передать.

Когда мы пришли в отель, нам сообщили, что мистер Ричардс возвратился за двадцать минут до нашего прихода, расплатился по счету и отдал своему слуге-греку распоряжение упаковать вещи и отплыть на Мальту[29] пароходом, который отправляется завтра из Саутгемптона.[30] О собственных планах мистер Ричардс сказал одно: он собирается кое-кого навестить в окрестностях Лондона и не уверен, что успеет к отплытию парохода. В таком случае он сядет на следующий.

— Портье спросил мое имя. Я ответил, и он вручил мне записку, оставленную мистером Ричардсом на случай, если я явлюсь в отель.

Вот эта записка:

«Я желал, чтобы Вы открыли мне свои замыслы. Вы повиновались. Таким образом, я установил над Вами власть. В течение трех месяцев начиная с сегодняшнего дня Вы ни одной живой душе не сможете рассказать ничего о том, что между нами произошло, не сможете даже показать эту записку Вашему приятелю, который сейчас находится рядом с Вами. Три месяца Вы будете хранить в полной тайне все, что обо мне знаете. Вы сомневаетесь в том, что я могу Вас к этому принудить? Тогда попытайтесь ослушаться! Через три месяца заклятие будет снято. В остальном я не намерен что-либо предпринимать против Вас. Я навещу Вашу могилу через год и один день после того, как Вас туда опустят».

Я заканчиваю эту странную историю и не стану никого уговаривать мне поверить. С тех пор, как я получил вышеприведенную записку, прошло ровно три месяца. Я не смог взяться за перо раньше, не смог и показать эту записку Г***, сколько он меня ни уговаривал, когда я читал ее, стоя рядом с ним, при свете газового фонаря.

Элизабет Гаскелл

Элизабет Гаскелл родилась в семье священника унитарной церкви и хранителя архивов Казначейства У. Стивенсона и выросла в графстве Чешир. В 1832 г. Элизабет стала женой У. Гаскелла, также священника унитарной церкви, и переехала в Манчестер. Ее первый роман «Мэри Бартон» (1848) повествует о тяжелой жизни промышленных рабочих в Манчестере. Интерес к социальным вопросам заметен и в других ее романах, наиболее известные из которых «Крэнфорд» (опубл. в 1851–1853 гг. в журнале «Домашнее чтение») и «Север и юг» (1855). Помимо романов, славу писательнице принесло также ее биографическое сочинение «Жизнь Шарлотты Бронте» (1857).

После появления «Мэри Бартон» Диккенс, высоко оценивший этот роман, пригласил Гаскелл сотрудничать в своем журнале «Домашнее чтение». В 1852 г. по заказу Диккенса для рождественского выпуска журнала Гаскелл сочинила «Рассказ старой няньки», в котором проявила незаурядное мастерство в создании атмосферы страха. Вслед за тем в разных периодических изданиях появились шесть других рассказов Гаскелл — образчиков викторианских историй о привидениях. Один из них, «Призрак в Комнате с Окнами в Сад», был написан для специального рождественского номера диккенсовского журнала «Круглый год», озаглавленного «Дом с призраками» (1859). При жизни автора эти рассказы не были изданы отдельным сборником, лишь в наши дни вышла книга «Рассказы миссис Гаскелл о тайнах и ужасах» (1978, составитель — М. Эшли). Перу Э. Гаскелл также принадлежит повесть, написанная в готической традиции, — «Женщина в сером» (1861).

Рассказ старой няньки (The Old Nurse’s Story)

Пер. И. Куберского

Да будет вам, дорогие мои, известно, что ваша матушка была сиротой и не было у нее ни братьев, ни сестер; и, думаю, вы слыхали, что ваш дедушка был священником в Уэстморленде,[31] откуда я родом. Я училась в деревенской школе, когда однажды заявилась ваша бабушка — узнать у нашей госпожи, нет ли у нее какой ученицы, чтобы можно было взять в няньки; и гордилась же я, скажу я вам, когда меня позвала госпожа и стала говорить, какая я девица — и добрая, и послушная, и шить-то умею, и родители мои уважаемые люди, пусть даже и бедные. Я подумала, что ничего не желаю сильнее, чем как служить этой милой молодой леди, которая густо покраснела, ну прямо как я, когда сказала, что ждет ребенка и что мне надо будет за ним ухаживать. Однако, вижу, вам хотелось бы услышать не эту часть истории, а то, что было потом, так что к этому я сразу же и перейду. Меня взяли в дом приходского священника еще до того, как родилась мисс Розамонд (это была малютка, которую мне предстояло нянчить, — ваша будущая матушка). По правде сказать, мне мало что приходилось делать, когда она появилась на свет, потому как мать не выпускала ее из рук и все ночи была рядом с ней; и как же гордилась я, когда, случалось, миссис доверяла ее мне.

Такой малышки не было ни до, ни после, хотя все вы были по-своему милы, когда был ваш черед являться на свет; но прелестью и обаянием вы все ж таки уступаете вашей матушке. Она во всем походила на свою мать, урожденную леди Фернивалл, внучку лорда Фернивалла Нортумберлендского. Полагаю, у нее не было ни братьев, ни сестер и она воспитывалась в семье милорда, пока не вышла замуж за вашего дедушку, который был всего-навсего священником, сыном владельца магазина в Карлайле,[32] — хотя не было на свете джентльмена умнее и порядочнее его, — и он был истовым тружеником в своем приходе, очень обширном, включавшем не только горную местность Уэстморленда, но и сопредельные с ней территории. Когда вашей матушке, маленькой мисс Розамонд, было не больше четырех-пяти лет, родители ее умерли один за другим за какие-то две недели. Ох, какое это было печальное время! Я как раз с милой молодой госпожой нянчила вторую малышку, когда вернулся домой мой господин после одной из своих долгих поездок, уставший и промокший, и подхватил лихорадку, от которой и скончался; и после этого госпожа уже не подняла головы, а только дожила до смерти своей малютки и, положив ее к груди, сама испустила дух. Моя госпожа попросила меня на смертном ложе никогда не покидать мисс Розамонд; но если б даже она ни слова не сказала, я все равно пошла бы с этой малышкой хоть на край света.

А затем, не успели еще хорошенько просохнуть наши слезы, явились душеприказчики и опекуны, чтобы разрешить все вопросы. Это были сам кузен моей бедной молодой хозяйки, лорд Фернивалл, и мистер Эстуэйт, брат моего хозяина, владелец магазина в Манчестере,[33] тогда еще не такой зажиточный, как потом, и к тому же с большим семейством на попечении. Да! Не знаю, было ли это их собственное решение или так значилось в письме моей хозяйки, которое она написала на смертном ложе своему кузену, милорду, но, в общем, порешили, что мисс Розамонд и я должны отправиться в родовое поместье Ферниваллов, в Нортумберленде,[34] и милорд говорил, будто таково было желание ее матушки, чтобы она жила в его семье, и у него нет на этот счет никаких возражений, потому как если там один-два лишних человека, это ничуть не скажется на таком огромном хозяйстве. Так что пусть бы я и желала, чтобы совсем иначе позаботились о моей прелестной крошке, которая была как лучик света для любой семьи, хотя бы и не такой огромной, мне было очень приятно, что все люди в Дэйле[35] вытаращат от удивления глаза, прослышав, что я буду служанкой юной леди у милорда Фернивалла в господском доме.

Но только я ошибалась, когда думала, что мы должны отправиться жить у милорда. Оказалось, что его семья покинула ферниваллское поместье лет пятьдесят тому назад, если не больше. Я никогда не слыхала, чтобы моя бедная молодая хозяйка бывала там, хотя она воспитывалась в этой семье; и это меня огорчало, потому что мне бы хотелось, чтобы мисс Розамонд провела свою юность там же, где и ее матушка.

Камердинер милорда, к которому я осмелилась пристать со своими вопросами, сказал, что господский дом находится у подножья Камберлендских гор[36] и что он огромен; что пожилая мисс Фернивалл, двоюродная бабушка милорда, живет там всего лишь с несколькими слугами, но это очень полезное для здоровья место, и милорд подумал, что оно очень подойдет на несколько лет для мисс Розамонд, а ее пребывание там, возможно, будет в радость престарелой бабушке.

Милорд велел мне приготовить к нужному сроку вещи мисс Розамонд. Человек он был суровый и гордый (такими, говорят, были все лорды Ферниваллы), лишнего слова не проронит, все только по делу. Люди говорили, что он любил мою молодую хозяйку; но так как она знала, что его отец будет против, то якобы не стала его слушать и вышла замуж за мистера Эстуэйта. Так или иначе, но он остался холостым. Правда, он никогда особенно не интересовался мисс Розамонд, а мог бы, я думаю, если бы у него к покойнице были какие-то чувства. Он послал с нами в поместье своего камердинера, велев тому вернуться к нему в Ньюкасл[37] тем же вечером; потому у камердинера было не так уж много времени, чтобы познакомить нас со всеми обитателями до своего возвращения; и так нас оставили, двух маленьких бедняжек (мне еще не было восемнадцати), в большом старом доме.