Цзэн Пу - Цветы в море зла Страница 17

— Дорогой Вэньцин, оставайтесь у меня поесть! — пригласил Чжуан Юпэй.

Увлеченный интересным разговором, Цзинь Вэньцин тотчас согласился. Вдруг Чжуан Юпэй побледнел и, сославшись на какую-то причину, вышел. Найдя управляющего, он тихо сказал ему несколько слов и вернулся в кабинет. Вскоре после возвращения хозяина Цзинь Вэньцин увидел, как управляющий прошел к воротам, держа в руках какой-то узелок, но не обратил на это особого внимания, потому что в животе у него давно урчало от голода.

Ждать больше было невозможно, однако обеда все еще не несли. Чжуан Юпэй оживленно болтал, и Цзинь Вэньцину через силу приходилось ему отвечать. Наконец около трех часов дня показался слуга с чашками и палочками для еды. На стол были поставлены четыре тарелочки с закусками. Чжуан Юпэй пригласил гостя сесть. Цзинь Вэньцин не стал церемониться и принялся уплетать за обе щеки, несмотря на то, что еда оказалась холодной и недоваренной. Внезапно у ворот послышались крики и ругань. Физиономия Чжуан Юпэя покрылась красными пятнами.

Цзинь Вэньцин спросил, в чем дело, но тот не успел ответить.

— Думаете, вы чиновники, так я вас испугаюсь? — донесся снаружи пронзительный голос. — Даже принц должен платить за съеденный рис!

Как вы думаете, кто это скандалил у ворот? Оказывается, Чжуан Юпэй задолжал хозяину продуктовой лавки за целых два месяца. Приказчик каждый день приходил требовать долг, но ему все отказывали под разными предлогами. Теперь он не вытерпел и учинил скандал.

Вы скажете, что это просто абсурд: Чжуан Юпэй, старший лектор императорской академии, не может заплатить за рис! А знаете ли вы, что он рос сиротой? Родители не оставили ему никакого наследства, и он сызмала воспитывался в семье двоюродного брата. К счастью, Чжуан оказался способным в учении, на экзаменах ему неизменно везло. Еще молодым он попал в академию, женился и взял богатое приданое. Однако характер у него был гордый, — Чжуан Юпэй не любил зависеть от других. Он решил, что теперь уже сам встал на ноги, — есть еще капитал жены, — а поэтому смело отказался от помощи брата, переехал с женой в столицу и зажил своим домом. Неожиданно судьба изменила ему: не прошло и года после переезда в Пекин, как жена его скончалась. Сам Чжуан Юпэй не умел хозяйничать. Он быстро спустил все, что у него было, и вскоре его имущество оказалось заложенным или распроданным. Но идти на попятный и снова просить двоюродного брата о помощи было уже неудобно. В последнее время Чжуан жил чуть ли не впроголодь. Когда он получил повышение, начались неизбежные визиты, которые нанесли еще больший урон его финансам. Сказать и то стыдно: уже трое суток в его доме варили одну жидкую рисовую кашу. Слуги постепенно разбрелись: остались лишь двое из тех, кто приехал вместе с ним из родного уезда. Целыми днями Чжуан Юпэй роптал на судьбу. Сегодня утром он встал, выпил полчашки жидкой похлебки, разумеется, не наелся и подумал с гневом:

«На кой сдалась мне эта чумная должность?! Ведь столичные министры и провинциальные губернаторы никакими талантами не отличаются. Только голова у них похитрее, руки подлиннее да совесть почернее — вот они и ездят в колясках да обжираются мясом! Чем я хуже их? Черт знает, до чего обеднел: даже есть нечего. Слишком несправедливо ко мне небо!»

В раздражении он вдруг вспомнил, как недавно ему рассказывали о генерал-губернаторе провинций Чжэцзян и Фуцзянь, который добыл свою должность за взятку, о губернаторе провинции Гуйчжоу, присвоившем себе чужое жалованье, и генерал-губернаторе провинции Чжили — Ли Хунчжане[88], — растратившем крупную казенную сумму на собственные нужды!

Гнев, вызванный ощущением острого голода, подступил к самому горлу. Чжуан Юпэй решил воспользоваться своим положением и подать императору жалобу, вскрывающую все эти злоупотребления. «Злобу на них свою сорву, а заодно покажу, что я их не боюсь! Пусть меня смещают с должности, но слава о моем поступке распространится на всю Поднебесную, и тогда уже нечего будет опасаться, что мне не принесут чашки риса. Все лучше, чем даром подыхать с голоду!»

Решение было принято, и он начал строчить подробную жалобу. В этот-то момент и пришел Цзинь Вэньцин. Было время обеда, и у Чжуан Юпэя с языка нечаянно сорвалось приглашение. Кто мог подумать, что Цзинь сразу же его примет! Делать было нечего: пришлось отдать последний шелковый халат управляющему и заложить его за десять связок медных монет. На эти деньги в ресторане было куплено несколько закусок, разрешивших проблему. Трудно было предположить, что нескромный кредитор явится к нему домой и учинит скандал.

— Мерзкая тварь! — налившись кровью, прохрипел Чжуан Юпэй. — Ведь знает, что у меня сейчас временные затруднения, поэтому я и задолжал ему. Я вовсе не собирался пользоваться своим положением и разговаривал с ним по-хорошему. Но он не оценил моей доброты, — напротив, еще пришел скандалить. Порядочные люди так не поступают!

Произнеся эту тираду, он громко закричал:

— Эй, сюда!

Когда управляющий, которому было поручено заложить халат, подошел, Чжуан Юпэй выпучил глаза и заорал:

— Свяжи негодяя, посмевшего требовать с меня долг! Я пошлю его со своей визитной карточкой к квартальному, там его хорошенько накажут. Посмотрим, что он будет делать после этого!

Управляющий нерешительно поддакнул, но, отвернувшись, презрительно улыбнулся.

Цзинь Вэньцин подумал, что ему нельзя оставаться в стороне.

— Друг Юпэй, — примирительно сказал он, — не сердись! Конечно, этот человек поступил отвратительно. У кого не бывает временных затруднений, что за важность задолжать несколько монет, ты ведь не отказываешься отдать! Если все так начнут поступать, нам, столичным чиновникам, никакой жизни не будет. Его надо строго наказать! Но мне кажется, что сейчас, когда ты добился столь большого успеха, не стоит расправляться с простолюдином из-за безделицы — могут пойти разговоры!

Он обернулся к управляющему:

— Иди и скажи этому человеку, что, если он не перестанет кричать, господин Чжуан не только не даст ему денег, но и пошлет к квартальному! Ты видишь, я с большим трудом уговорил господина пока не делать этого! А за деньгами пусть приходит ко мне. Я уплачу долг господина Чжуана. Вот и все.

— Слушаюсь! — ответил управляющий и вышел.

— Брат Вэньцин, я восхищен твоим благородством, — растроганно молвил Чжуан Юпэй. — По-моему, все-таки следовало хорошенько попугать этого скота и денег ему не отдавать. Но раз уж ты готов расплатиться за меня, будь уверен: я непременно верну тебе все сполна!

— Смешно говорить об этом, — остановил его Цзинь Вэньцин. — Какое имеет значение, вернешь ты мне деньги или нет.

Пока они говорили, еда кончилась, а приказчик продуктовой лавки ушел. Цзинь распрощался и вернулся домой. Этим вечером с ним больше ничего не произошло.

На следующее утро, когда Цзинь Вэньцин поднялся, слуга принес ему «Столичную газету»; в ней сообщалось, что «старший лектор академии «Лес кистей» Чжуан Юпэй подал доклад Его величеству».

Цзинь Вэньцин не обратил особого внимания на эту заметку. Но прошел еще день, и в газетах появился длинный императорский указ, в котором говорилось, что некто разоблачил преступления генерал-губернатора провинций Чжэцзян и Фуцзянь, губернатора провинции Гуйчжоу, а также генерал-губернатора столичной провинции Ли Хунчжана.

Указ был составлен в строгих выражениях и сообщал, что дело передано на расследование генерал-губернатору соседних провинций Цзянси и Цзянсу. Ниже старший лектор академии Чжуан Юпэй приглашался на аудиенцию. Тут только Цзинь Вэньцин понял, что все это — дело рук Чжуан Юпэя, и предположил, что бумага, которую писал тот вчера во время его прихода, могла действительно быть жалобой. Он отложил газету и вышел из дому.

В этот день люди повсюду говорили об одном Чжуан Юпэе. Суждений была масса, и они всколыхнули всю столицу.

По дороге Цзинь Вэньцин заглянул к Хэ Тайчжэню, и тот сказал ему, что аудиенция, на которую был приглашен Чжуан Юпэй, длилась целых два часа и в конце ее Сын Неба отозвался о Чжуане в весьма лестных выражениях.

— Да, теперь фортуна улыбнется Чжуан Юпэю! — промолвил Цзинь Вэньцин. Он сказал эту в шутку, однако жалоба, поданная Чжуаном, и в самом деле тотчас вызвала повышение его в чине. Это, естественно, обрадовало Чжуан Юпэя, а так как делать ему все равно было нечего, он принялся каждый день строчить доклады трону: сегодня разоблачит губернатора, завтра — судью провинции, послезавтра нападет на Шесть министерств, через два дня — на Девятерых сановников[89]. Слова легко лились из-под его кисти, поражали ни с чем не сравнимой остротой и невольно привлекали к себе внимание. Князь Благонамеренный, вельможи Гао Янцзао и Гун Пин, состоявшие при Тайном совете, всячески поддерживали Чжуан Юпэя, поэтому император прислушивался к его словам.