Эрнест Хемингуэй - Проблеск истины Страница 17

Мы выпили чаю, после чего я сделал себе кампари с «Гордоном» и капелькой содовой.

— Красиво живете, — прокомментировал Уилли. — Жаль, что не могу присоединиться. Как кампари, мисс Мэри?

— То, что надо.

— Ладно, подожду до пенсии. Ты никогда не видела, как Папа превращается в змею?

— Никогда, слово чести.

— Вечно мы с тобой пропускаем самое интересное. Куда полетим? Приказывай.

— В Чулус.

И мы полетели в Чулус. Миновали по пути Львиный холм, пересекли личную пустыню мисс Мэри, прошли над Большим болотом, распугивая уток и прочую болотную птицу. Все предательские и непроходимые места были видны как на ладони; мы с Нгуи видели наши прошлые ошибки и могли подумать о новых маршрутах. Еще были дальние равнины и стада винторогих канн, сизых в белую полоску, чьи огромные самцы при виде нас с тяжкой грацией бросались в галоп, отрываясь от нерасторопных самок, похожих на коров в антилопьих шкурах.

— Надеюсь, тебе не было скучно, мисс Мэри? — спросил Уилли. — Я старался лететь на цыпочках, чтобы не спугнуть Папину дичь и твоего льва.

— Все было чудесно, Уилли.

Потом он улетел. Сперва пробежал вприпрыжку по заросшей колее, затем подпрыгнул — растопыренные колеса чиркнули по траве, мотор взревел, и серебристая птица ушла в небо под углом, от которого заныло сердце.

— Спасибо, что покатали, — промолвила Мэри, не отрывая глаз от исчезающей искорки. — Пойдем теперь в лагерь и не будем ссориться. Будем любить друг друга и Африку, как она есть. Я люблю ее больше всего на свете.

— Я тоже.

Ночью мы лежали, обнявшись; снаружи потрескивал костер, и фонарь, повешенный на ветку у входа, давал достаточно света, чтобы стрелять. Мэри посапывала умиротворенно, чего не скажешь обо мне: вокруг нашей палатки было столько ловушек и сигнальных нитей, что я чувствовал себя пауком. Прижавшись ко мне, Мэри прошептала:

— Здорово сегодня полетали, правда?

— Да, Уилли отличный летчик. Очень осторожный. И к животным с пониманием относится.

— Только когда улетал, такую свечку сделал… Я даже испугалась.

— Просто хотел показать, на что он способен. К тому же летел без груза.

— Забыли ему мясо отдать.

— Не забыли. Мтука принес.

— Надеюсь, долетит без проблем. Он такой счастливый и добрый. У него, наверное, прекрасная жена. Когда у человека скверная жена, это с первого взгляда видно.

— А как насчет скверного мужа?

— Тоже видно, но не сразу, потому что женщины смелее и лояльнее. Во имя Святого Котенка, может, хоть завтра будет нормальный день, без всяких тайн и мерзостей!

— Что значит «нормальный»? — спросил я, любуясь сочетанием танцующего света костра с неподвижным светом фонаря.

— Это значит лев.

— Старый добрый нормальный лев. Интересно, где он сейчас?

— Давай спать. И пусть он будет так же счастлив, как и мы.

— Он никогда не казался мне особенно счастливым.

Потом она уснула, слегка посапывая, а я сложил подушку вдвое, чтобы лучше видеть вход в палатку. Ночь бормотала привычными голосами, людей поблизости явно не было. Я знал, что Мэри скоро станет тесно во сне и она, не просыпаясь, переберется на свою раскладушку, где уже готова постель под москитной сеткой; я же надену свитер, высокие ботинки и плотный халат и буду до рассвета сидеть у входа, подкармливая костер.

Перед нами стояло много чисто технических задач, но сейчас, в присутствии костра, ночи и звездного неба, почти все они казались мелкими. Пара-тройка проблем, однако, тревожила меня всерьез, и чтобы не думать о них, я сходил в столовую, плеснул в стакан виски примерно на четверть, разбавил водой и вернулся к костру. Потягивая коктейль, я скучал по Отцу, с которым мы столько раз сиживали вот так у ночного костра; хотелось, чтобы он меня успокоил. Наш лагерь со всем барахлом, несомненно, кому угодно показался бы заманчивым объектом для рейда, а в окрестностях Лойтокитока было полно мау-мау, это знали и я, и Джи-Си. Последний даже сигнализировал в полицию около двух месяцев назад, но от него отмахнулись. Я считал, что Нгуи прав и мау-мау из племени камба не полезут в лагерь, однако горстка беглых головорезов была лишь верхушкой айсберга. Мау-мау вели активную агитацию как среди масаев, так и среди кикуйу, валивших лес на склонах Килиманджаро; о формировании боевых отрядов пока не было слышно, но такую возможность не следовало исключать. Я же был всего лишь егерем без полицейских полномочий и опасался, быть может, ошибочно, что если дело дойдет до столкновений, то поддержки мне не видать. Моему положению не позавидовал бы и помощник шерифа на Диком Западе.

Джи-Си прибыл в лагерь после завтрака — берет набекрень, красно-серое от пыли лицо, парочка боевых поджарых парней на заднем сиденье «лендровера»… все как обычно.

— Доброе утро, генерал! — приветствовал он. — А где войска?

— На охране главного объекта.

— Мисс Мэри, что ли? Понятно. Тебя не очень изнурила осада?

— Ты сам, я вижу, измотан боями.

— Я, кстати, на самом деле замотался. Однако доложу тебе, дело движется к развязке. Наших приятелей в Лойтокитоке вот-вот повяжут.

— Каковы мои инструкции, командор Джин-Синяк?

— Продолжать учения. А я освежусь холодненьким, поздороваюсь с мисс Мэри и опять в дорогу.

— Что, всю ночь за рулем?

— Не помню. А где Мэри?

— Сейчас позову.

— Как у нее с меткостью?

— Бог ее знает, — честно ответил я.

— Пока не забыл, давай обговорим условный сигнал. Если они попадут в наши сети, я сообщу: «бандероль пришла».

— Если появятся здесь, я сигнализирую то же самое.

— Если пойдут к тебе, я и так узнаю. — Москитный полог на нашей палатке раскрылся. — О, мисс Мэри! Очаровательны, как всегда.

— Ах, и Чунго здесь! — улыбнулась Мэри. — Вот кого я люблю. Платонически, разумеется.

— Мемсаиб госпожа мисс Мэри! — Джи-Си поклонился и поцеловал ей руку. — Вы наш почетный главнокомандующий. Спасибо, что провели смотр войскам, для нас это высокая честь. Не соблаговолите ли проскакать перед строем амазонкой?

— Уже выпил, что ли?

— Безусловно, мемсаиб. И позвольте мне добавить, что платоническая любовь прекрасной дамы к бедному помощнику старшего егеря по имени Чунго не подпадает под определение метисации, а посему его непосредственный начальник, то есть я, согласен закрыть на это глаза.

— Квасите вдвоем с утра, да еще и смеетесь над бедной женщиной.

— Отнюдь, — возразил я. — Мы тебя очень любим.

— Стало быть, по поводу «квасите с утра» возражений нет. Так я и думала. Что вам заказать?

— Нет лучшего завтрака, мемсаиб, чем бутылка холодного «Таскера».

— Ладно, секретничайте на здоровье. Или пиво дуйте, мне все равно.

— Дорогая, я все понимаю, — сказал я. — Было время, ты писала о войне. И большие люди, управлявшие ее ходом, постоянно держали тебя в курсе всего, что должно произойти. Но сейчас Джи-Си сообщает мне лишь то, что сочтет нужным, да и сам наверняка обладает далеко не полной информацией. И потом, ты жила в тихом Лондоне, а не в самом сердце потенциально враждебной страны. Подумай, каково тебе будет расхаживать одной, зная о грозящих опасностях.

— Когда это я расхаживала одна? Надо мной все трясутся, опекают, как ребенка, и шагу не дают ступить. Короче, меня утомили твои разглагольствования и дурацкие игры в военную тайну. Ты просто пьян с утра и бедного Джи-Си сбиваешь с толку, а твои люди, похоже, забыли, что такое дисциплина. Я сегодня видела четверых, явно пили всю ночь: смеются, орут, даже к утру не протрезвели. А чего еще ожидать под твоим руководством?

Снаружи донеслось глухое покашливание. Выйдя из палатки, я увидел Стукача, импозантного и серьезного, как никогда, увенчанного войлочной шляпой, укутанного в неизменную шаль и пьяного в стельку.

— Докладываю, брат: главный персональный Стукач явился в твое полное распоряжение. Дозволь войти в столовую, чтобы засвидетельствовать глубочайшее почтение мисс Мэри и пасть к ее ногам.

— Мисс Мэри беседует с бваной старшим егерем. Закончат с минуты на минуту.

Бвана старший егерь вышел из палатки, и Стукач поспешно поклонился. Глаза Джи-Си, обычно веселые и добрые, прижмурились, как у кота, и содрали со Стукача защитную пленку опьянения, как шелуху с луковицы.

— Что говорят в городе, Стукач? — спросил я.

— Сетуют, что твой самолет не прошел на бреющем полете над центральной улицей. Простые люди всегда рады случаю полюбоваться военными британскими силами.

— Силами на букву «ры», — буркнул Джи-Си.

— Прошу извинить за огрехи в произношении, — поклонился Стукач. — Люди понимают, что бвана Мзи был занят поисками слонов-мародеров и времени на воздушные фокусы у него не было. Говорят также, что владелец шамбы, ранее обучавшийся в церковной школе, прибыл в деревню вечером, полетав на самолете бваны. К нему приставлен соглядатай, смышленый мальчик из ресторана чернобородого Сингха. Соглядатай должен брать на заметку все контакты подозреваемого. На сегодняшний момент в деревне и ее окрестностях находится от ста пятидесяти до двухсот активных членов мау-мау.