Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес Страница 18

– Сэр!

– Нет! Слишком велик куш!

– Но, мистер Уоддингтон…

Сигсби X. Уоддингтон словно очнулся от транса. Встряхнувшись, он уставился на полисмена, будто спрашивая: «Где это я?» – и издал глубокий, скорбный вздох.

– Да, деньги – бесовское искушение, – заметил он. – Как подрывают они все принципы, все добрые намерения! Вот и меня искусила жадность, или, если хотите, алчность. Ведь у меня в банке миллионы – и что же? Я чуть не воспротивился великодушному порыву! Кошмар! – Он выхватил из кармана пачку и перебросил полисмену. – Вот, держите! И скорее, пока я опять не поддался слабости! Быстро давайте мне триста долларов, и я бегу…

– Не знаю, сэр, как уж и благодарить вас.

– Не надо меня благодарить! Раз, два, три… – пересчитал купюры Уоддингтон. – Всегда к вашим услугам!

3

А наверху, на кухне у Джорджа, пока велась эта самая беседа, Фредерик Муллет развлекал свою невесту Фанни Уэлч легкими закусками. Трудно выказывать преданность, когда рот у вас набит холодным мясом; трудно – но возможно. И Муллет это проделывал. Он смотрел на Фанни приблизительно так же, как Джордж смотрел на Молли, Хамилтон – на мадам Юлали, а миллионы других молодых людей в Нью-Йорке и его окрестностях смотрят или посмотрят на миллионы других молодых девушек. Из-за хлопотной жизни любовь пришла к нему довольно поздно, но когда пришла, то уж навечно.

Внешность Фанни была вполне достойна его чувств – невысоконькая, хорошенькая, с бойкими черными глазками на круглом личике. Обращала на себя внимание изящная лепка ее рук с длинными чуткими пальцами. Для карманной воровки такие руки – величайшее преимущество.

– А мне здесь нравится, – произнесла она озираясь.

– Правда, кисонька? – нежно спросил Муллет. – Я так и надеялся. Потому что у меня есть для тебя маленький секретик.

– А какой?

– Здесь мы проведем наш медовый месяц.

– Что? На этой кухне?

– Нет, что ты! В нашем распоряжении будет вся квартира, да еще и крыша!

– А что на это скажет мистер Финч?

– Он и знать не будет. Понимаешь, детка, мистер Финч и сам помолвлен. Он скоро женится и уедет в свадебное путешествие. Так что вся квартира останется в нашем полном распоряжении. Что скажешь?

– Неплохо…

– Через минуту-другую я тебе ее покажу. Это лучшая квартира во всем квартале. Большая красивая гостиная с окнами на крышу. Есть и летняя веранда, там можно спать, когда тепло. И ванная есть, с душем. Квартирка – уютнее не найдешь. Мы устроимся с тобой, как птички в гнездышке. А когда месяц пройдет, переедем на Лонг-Айленд, купим там утиную ферму и заживем спокойно и счастливо.

На лице Фанни отразилось сомнение.

– Фредди, а ты можешь представить меня на утиной ферме?

– Конечно! – Глаза его засияли. – Ты стоишь в льняном фартучке на старой кирпичной дорожке между розовыми кустами и смотришь, как Фредерик-младший играет под яблоней.

– Младший – кто?

– Фредерик.

– О? А ты заметил, как маленькая Фанни льнет к моей юбке?

– Да, а Уильям Джон лежит в колыбельке на веранде…

– Знаешь, пожалуй, хватит, – сказала Фанни, – что-то наша семья чересчур быстро растет.

Муллет восторженно вздохнул.

– Зато как все спокойно и мирно после прежней бурной жизни! Утки крякают, пчелы жужжат… Положи обратно ложку, заинька. Ты же знаешь, она не твоя.

Фанни извлекла ложку из потайных складок платья и с некоторым удивлением оглядела ее.

– Сама не пойму, как она туда попала?

– Ты стянула ее, дорогая, – ласково подсказал Муллет. – Твои тонкие пальчики на минутку зависли над ней, точно пчелка над цветком, и р-раз – ложка исчезла. Красиво проделано, но положи на место. Ты же покончила со всем этим.

– Да-а, наверное… – с сожалением протянула Фанни.

– Нет, не наверное, детка, – поправил ее будущий муж, – а точно. Так же как и я.

– Фредди, а ты правда стал честным?

– Конечно, правда. Чист как ясный день.

– По ночам работаешь, значит? Муллет – человек-моль! Роешься в хозяйской одежде, будто ревнивая жена.

Муллет снисходительно засмеялся.

– Все та же малютка Фанни! Как ты любишь поддразнивать! Да, куколка, я с этим покончил. Навсегда. Не украду и костяной запонки, даже если явится моя матушка и бухнется на колени, умоляя. Мне нужна только моя маленькая женушка и домик в деревне.

– А тебе не кажется, – Фанни капризно насупила бровки, – что на утиной ферме слишком спокойно? Какая-то… вялая жизнь, а?

– Вялая? – удивился Муллет.

– Ну, может, и нет. Понимаешь, Фредди, что-то мы слишком рано уходим на покой.

Лицо Муллета стало озабоченным.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что тебя еще тянет к старой игре?

– А если да? – задиристо спросила Фанни. – И тебя ведь тоже, если уж начистоту!

– Ничего подобного! – Озабоченность его сменилась чувством собственного достоинства. – Честное слово, Фанни, меня теперь не соблазнить. И мне очень хочется, чтобы ты испытывала те же чувства.

– Да я не говорю, что стану связываться с какой-то мелочевкой. Но правда, Фредди, просто преступно отойти в сторонку, если подвернется что стоящее. У нас ведь не так много денег. Кое-что я стащила по мелочам в магазинах, да и ты, наверное, тоже что-то сберег… Но кроме этого – ничего. Так, немножко наличных, сколько удалось сэкономить. Мы должны быть практичными.

– Детка, подумай, на какие неприятности ты рискуешь нарваться!

– А я не боюсь. Если меня сцапают, я приготовила сказочку насчет старенькой бедной мамы…

– У тебя нет матери!

– Нету, конечно. А сказочка есть. Бедная старенькая мама будет та-ак плакать!.. Вот послушай! «Не сдавайте меня в полицию, мистер! Я сделала это только ради матери, моей бедной старушки! Если б у вас долгие месяцы не было работы, и вы помирали с голоду, и вам пришлось бы сидеть и смотреть, как ваша бедная старая мать горбится над лоханью…»

– Не надо, Фанни, пожалуйста! Слушать такого не могу, хотя и знаю, что все – вранье! Я… Эй! Звонят в дверь. Может, натурщица зашла насчет работы. Подожди меня, ладно? Сплавлю ее и мигом назад!

4

Однако прошел миг, и второй, и только через несколько минут Фредерик вернулся на кухню, найдя невесту совсем не в том приятном расположении духа, в каком оставил. Она стояла, скрестив руки, а температура в комнате заметно упала.

– И как, хорошенькая? – ледяным тоном поинтересовалась Фанни, не успел Муллет перешагнуть порог.

– Э?

– Ты сказал, что мигом сплавишь натурщицу, а я дожидаюсь тебя уже почти четверть часа. – Фанни сверилась по часам, загадка исчезновения которых с витрины до сих пор оставалась тайной, покрытой мраком, для процветающей ювелирной фирмы на Пятой авеню.

Муллет стиснул невесту в объятиях, но не без труда, потому что она отбрыкивалась.

– Совсем и не натурщица! Это приходил джентльмен. С седыми волосами и красным лицом.

– Да? И чего ему понадобилось?

Муллет, и так не худенький, раздулся от глубоких чувств.

– Фанни, он явился соблазнять меня.

– Соблазнять?

– Да, именно. Сначала выяснил, я ли это, а потом предложил мне за триста долларов совершить преступление.

– Правда? А какое?

– Я не стал и дожидаться никаких разъяснений. С ходу отверг его предложение. Вот тебе доказательство, исправился ли я. Легкая, приятная работенка, соблазнял он, уйдет на нее пара минут.

– И ты его отшил?

– Само собой. Решительно и бесповоротно.

– А потом ушел?

– Прямиком сюда.

– Значит, так, – стальным голосом сказала Фанни, – а время-то не сходится! Говоришь, предложение он тебе сделал после того, как услышал твое имя? Почему же тебе потребовалась четверть часа, чтобы вернуться на кухню? Если желаешь знать, что я думаю, – не краснолицый это мужчина с седыми волосами был, а девица с Вашингтон-сквер.

– Фанни!

– Да я ведь тоже кое-что почитываю! Знаю, что тут творится, в вашем богемном квартале. У всех этих художников, натурщиц и всяких эдаких…

Муллет подобрался.

– Твои подозрения, Фанни, больно меня ранят. Если дашь себе труд выйти на крышу и заглянуть в окошко гостиной, сама его увидишь. Он дожидается, чтобы я принес ему выпить. Я отсутствовал так долго, потому что ему потребовалось десять минут, чтобы спросить, как меня зовут. Первые десять минут он сидел и что-то лопотал.

– Ладно, веди на крышу.

– Ну, видишь! – минуту спустя воскликнул Муллет. – Веришь мне теперь?

Через балконные двери гостиной был виден человек, вне всяких сомнений, в точности такой, как описывал Муллет. Фанни мгновенно раскаялась.

– Значит, я обидела своего бедненького маленького Фредди?

– Да. И очень.

– Ну прости! Вот!

И она его поцеловала, а он тут же растаял.

– Теперь я должен вернуться и принести ему выпить.

– А мне пора бежать.

– Ой нет! Погоди! – взмолился Муллет.

– Нет-нет! Пора! Мне еще заглянуть в пару магазинов…

– Фанни!

– Надо же девушке обзаводиться приданым!