Рональд Харвуд - Одинаковые тени Страница 19

— Еще увидимся, — говорит она. И мы уходим.

— Друг, это было здорово. Еще как! Да, сэр. Порядок! — говорит Пит. — Этой Кэти я точно понравился. Да, сэр. И в той комнате были еще люди, это я тебе говорю, Джордж Вашингтон, в той комнате были еще люди, и я им тоже понравился. Да, сэр. Приличный дом! Порядок! Ага! Приличный дом!

Нам приходится идти на Си-Пойнт пешком, потому что последний автобус уже ушел. Когда мы подходим к отелю «Океан», я говорю Питу:

— Послушай, Пит. Завтра после обеда я пойду к Гарри покупать обновку. Пойдем со мной?

— Еще как пойдем, — говорит он.

— Встретимся здесь в половине четвертого. О'кей?

— Мы еще как пойдем с тобой к Гарри.

— В четверг после обеда ты свободен?

— Конечно. Конечно. Да, сэр. В среду вечером и в четверг вечером у меня выходные дни. Конечно. Да, сэр.

— Стало быть, о'кей. Встретимся здесь на улице в половине четвертого. О’кей? — говорю я.

— Можно. Можно. Друг, мне нравятся брюки, которые ты купил у Гарри. Люблю летнюю одежду. Порядок!

По дороге домой я думаю, что мне нравится этот Пит.

XI

Опять четверг! Да. Друг, время летит так, что не заметишь. Много чего может случиться с парнем за неделю — это я вам говорю.

Но это четверг, и я работаю только до обеда. Я торчу на кухне с толстой Бетти, и вдруг входит мастер Абель и просит меня почистить ему ботинки. Я чищу ботинки, я люблю чистить ботинки, потому что когда их почистишь, они так сияют, — вы меня понимаете? Мастер Абель стоит рядом и ждет, и он спрашивает:

— Пока моих родителей нет, ты отдохнул, а, Джордж Вашингтон?

— Конечно, мастер Абель, — говорю я и улыбаюсь ему.

— Да, — говорит он, — погоди, они скоро вернутся. Тогда тебе придется поработать.

— Конечно, придется, — говорю я.

— Мы же не хотим, чтобы ты обленился, правда ведь, Джордж Вашингтон?

— Правда, сэр, — говорю я.

Друг, я вычистил ему ботинки, и они как зеркало. Мастер Абель забрал их и ушел, а я вернулся на кухню.

Мария. Друг, вот это девушка! Это я вам говорю. Мне она нравится. Должен сказать вам, что вчера вечером я в первый раз просто сидел с девушкой и, может, говорил, а, может, молчал. Обычно, когда я наедине с девушкой, мы занимаемся другими делами, — вы меня поняли? Но в этот раз мы просто сидели. Да, сэр. И, кажется, мне это понравилось. К тому же, эта Мария — цветная, а я — зулус, но все равно мне это понравилось. Да, сэр.

Возьмите, к примеру, этого Пита. Он славный африканский парень. Да, сэр. Но, друг, с женщиной он так бы не смог, — вы меня понимаете? Друг, эта Кэти маленькая и толстая, и я бы пошел с такой, только если бы никого больше не было, но этот Пит готов пойти с кем угодно.

Вечером я встречаюсь с Нэнси и веду ее на митинг дяди Каланги. Но я не хочу туда идти. Да, сэр. Потому что я знаю, что у африканца будут неприятности, если он пойдет на такой митинг, потому что это незаконно. Друг, если что незаконно, это означает кучу неприятностей для африканца вроде меня. Лучше бы просто встретиться с Нэнси и не ходить к дяде Каланге. Или, может быть, лучше встретиться с Марией. Не знаю, с кем лучше. Нет, с Нэнси. С этой девушкой я просто хочу кое о чем поговорить. И она зулуска, как я, так что, может быть, лучше встретиться с ней, а не с этой цветной Марией.

Друг, я думаю, нехорошо парню вроде меня оказаться с девушкой на таком снимке, как мы с Нэнси. Да, сэр. Но даю вам честное слово, я бы, может, позволил этому Джанни Грикве сделать с меня еще несколько снимков, только бы быть с Нэнси. Друг, стоит только подумать об этой девушке, как сразу видишь, что плохо с ней быть не может, — вы меня понимаете?

После обеда, когда я кончил работу, я взял деньги, которые мне дал Джанни Гриква, и стал одеваться. Только я не надел свою куртку, потому что собираюсь купить себе новую, шикарную, у Гарри и сразу ее надеть. На самом деле ее должен мне купить этот Тощий, ван Хеерден с тонкими губами, потому что он порвал мою куртку, когда бил меня в полицейском участке. Друг, этот Тощий! Я бы точно мог его убить. Какое у него право бить африканца вроде меня? Да, сэр. Он мне не нравится.

Стало быть, я иду к отелю «Океан» и жду Пита, а он все не идет. Поэтому я подхожу к боковой стороне отеля и стучу в окно, за которым он должен быть. Только я постучал, как слышу за спиной голос:

— Джордж Вашингтон! Порядок!

Я оборачиваюсь, и вот он Пит собственной персоной.

— Что ты делаешь, Джордж Вашингтон, а? Что ты делаешь?

— Что ты так ко мне подкрался, а? — спрашиваю я, потому что этот Пит меня напугал.

— Что ты делаешь с моим окном, Джордж Вашингтон, а?

— Я хотел постучать тебе, — говорю я.

— А я тут, — говорит он. — И не надо мне стучать.

— Я думал, ты, может, еще в своей комнате, друг, — говорю я.

— А я здесь, Джордж Вашингтон. Так что тебе не надо стучать. Ты глуп. Да, сэр. Ух!

Друг, этот Пит!

— Хочешь пойти со мной к Гарри? — спрашиваю я.

— Конечно. Конечно. Да, сэр. Порядок! Ух! Ага!

— О'кей, — говорю я. — Идем. Пошли.

— У этого Гарри точно хорошие вещи. Друг, летние брюки. Порядок!

И мы идем к Гарри.

Гарри малаец и носит красную шапку. У него лавка, и он продает африканским парням любую одежду очень дешево. Да, сэр. Друг, эти малайцы! Они кое-что понимают в торговле. У этого Гарри, друг, «бьюик» 1948 года, и это чистая правда. Но в общем он очень славный. Кроме того, друг, он не станет обманывать африканского парня вроде меня. Да, сэр.

А его лавка. Друг, у него множество всякой одежды, и вся она висит перед лавкой. Даже входа не видно, так много у него всякой одежды. И ботинок. И рубашек. Хороших рубашек — это я вам говорю. И у него есть действительно шикарные костюмы, у этого Гарри.

Стало быть, мы с Питом пробираемся между костюмами и входим в лавку.

— Приветствую вас, друзья мои, — говорит Гарри из-за прилавка. — Ах, вы пришли к Гарри за новой красивой одеждой, ведь так? Что скажете насчет хорошенького костюмчика? Только что прибыл. Из страны янки. Свеженький, сегодня утром. Так как?

— Нет, сэр, — говорю я. — Мне нужна новая куртка.

— Куртка? Боже, храни ее величество. У меня есть для тебя курточка, сынок.

И, друг, он уходит за перегородку и возвращается с двумя, может, тремя куртками. Друг, все они красивые. Правда красивые.

— Порядок! — говорит Пит.

— Вот это да! — говорю я.

— Так тебе нравится, сынок? — спрашивает Гарри.

— Мне все они нравятся, друг. Факт, — говорю я.

— Все. Да, сэр. Ух! Гм… Ага! — говорит Пит.

— Очень дешево, — говорит Гарри. — Таким хорошим ребятам, как вы, я отдам все три за шесть фунтов, что скажете? А?

— Друг, мне все они не нужны, — говорю я.

— Боже, храни президента Эйзенхауэра. Это товар от янки, друг. Не какие-нибудь лохмотья. Это товар от янки. Аллах всемогущий! Такого товара вы нигде больше не найдете. Только у Гарри. Шесть фунтов за все, а? Исключительно для вас. По пониженным ценам.

Друг, я должен рассказать вам об одной из этих курток. Она сама черная и тонко так отсвечивает серебром, — вы меня понимаете? И она очень красивая. Друг, я хочу купить эту куртку.

— Гарри, сколько стоит вот эта? — спрашиваю я с черной курткой в руках.

— Ты хочешь эту? — спрашивает он.

— Сколько стоит? — спрашиваю я.

— Боже, храни Соединенные Штаты, — говорит он. — Ты понимаешь толк в куртках. Сразу выбрал лучшую из всех. Прибыла от янки час назад. Честное слово. Всего час назад, как она здесь из страны янки.

— Час назад, — говорит Пит. — Час назад. Ух!

— Да, сынок. Оттуда прямо сюда. Более, храни кейптаунский порт. Три фунта!

— Три фунта за одну эту куртку? — спрашиваю я.

— О'кей, — говорит он. — Можешь взять эту другую за тридцать шиллингов. — И он показывает мне другую куртку. — Да, сынок, эта куртка за тридцать шиллингов — особая куртка. Эту самую куртку носил мистер Рок Хадсон в фильмах. Честное слово.

— Ух! — говорит Пит.

— Эту самую куртку? — спрашиваю я.

— Эту самую куртку. Именно эту самую. Эту куртку носил мистер Рок Хадсон. Боже, храни королеву Елизавету.

— А как ты ее достал? — спрашиваю я.

— У меня есть друзья в стране янки. Они присылают мне эти куртки, потому что знают, что хорошим африканским парням нравятся эти куртки.

— Порядок! — говорит Пит.

— Так сколько я запросил за эту куртку? — говорит Гарри.

— Тридцать шиллингов, — говорю я.

— Аллах всемогущий! — говорит он. — Тридцать шиллингов? Я сошел с ума. В этом городе есть европейцы, которые с радостью дали бы за нее двадцать фунтов, если бы знали, что ее носил мистер Рок Хадсон. Но тебе она нужна, ведь так, сынок?

— Да, сэр, — говорю я.

— Вот что я тебе скажу. Ты мне нравишься, сынок, потому что ты понимаешь толк в вещах. Так вот я сделаю тебе особую скидку. Видишь эту черную куртку с серебряным отливом! Я сказал, что она стоит три фунта. Ведь так? И ты видишь эту куртку, которую носил мистер Рок Хадсон? Я сказал, что она стоит тридцать шиллингов. Ведь так? Я отдам тебе обе за четыре фунта. Что скажешь?