Теодор Фонтане - Госпожа Женни Трайбель ИЛИ «СЕРДЦЕ СЕРДЦУ ВЕСТЬ ПОДАЕТ» Страница 2

- Не так уж и знаю, самую малость. Самую малость всегда можно узнать.

- Теперь, дорогая. Тебе было легко, всем вам, нынешним, легко. Вот в мое время дело обстояло иначе; и если бы небеса, за что я не устаю возносить благодарность, не одарили меня вкусом к поэзии, а вкус к поэзии, раз он есть у человека, никогда ему не изменит - ничего бы я не знала и ничего бы не стоила. Но слава богу, из стихов Я почерпнула все, что мне надо, когда человек знает много стихов наизусть, он уже кое-что знает. И за это, помимо бога, наделившего меня такой душой, я благодарю твоего отца. Он выпестовал цветок, который иначе захирел бы во тьме лавки, среди ужасных прозаических людей,- ты себе и представить не можешь, какие бывают на свете прозаические люди… Кстати, как поживает твой отец? Я его уже месяца три не видела, а то и больше,-ну да, четырнадцатого февраля, на дне рождения у Отто. И то он рано ушел, потому что там много пели.

- Да, он не любит, когда поют. Во всяком случае, не переносит, когда начинают петь неожиданно для него. Есть у него такая слабость, некоторые даже называют это бестактностью.

- Нет, нет, Коринна, как можно, ты не должна так говорить. Просто твой отец оригинальный человек. И я в отчаянии, что мне редко выпадает счастье наслаждаться его обществом. Я охотно пригласила бы назавтра и его тоже, но сомневаюсь, чтобы мистер Нельсон представлял Для него интерес, не говоря уже обо всех прочих; наш Друг, Адолар Крола, вероятно, опять будет петь, асессор Гольдаммер рассказывать свои «полицейские» истории и показывать фокус с цилиндром и двумя талерами.

- О, я заранее радуюсь. Но папа и впрямь не любит себя неволить, его покой и его трубка для него дороже, чем молодой англичанин, пусть он хоть трижды объехал вокруг света. Папа у меня добрый человек, но односторонний и своенравный.

- Не могу с тобой согласиться, Коринна, твой папa - брильянт чистой воды, кому уж это знать, как не мне.

- Он недооценивает все внешнее: деньги, собственность, вообще все, что нас украшает и делает привлекательными.

- Нет, Коринна, не говори этого. Твой отец смотрит на жизнь как должно; он знает, что богатство - обуза, что не в деньгах счастье.- Тут советница смолкла, меланхолически вздохнула, после чего продолжала: - Ах, дорогая Коринна, счастье возможно лишь при ограниченных средствах.

Коринна улыбнулась:

- Так говорят все, кто и знать не знает об ограниченных средствах.

- Я-то знаю.

- Ну да, в былые годы. Но все осталось далеко позади, давно забыто или выглядит издали лучше, чем было. А по сути, дело обстоит так: каждый стремится к богатству, и ничего дурного в этом нет. Правда, папa знай себе твердит о верблюде и об игольном ушке. Но те, кто помоложе…

- …к сожалению, рассуждают иначе. Увы, ты права. Но хоть и права, дело обстоит не столь уж плохо, как тебе кажется. Было бы слишком печально, если бы люди - и прежде всего молодежь - начисто лишились идеалов. Нет, еще жива среди молодежи тяга к возвышенному. Взять хотя бы твоего кузена Марселя, которого ты, кстати, встретишь завтра среди наших гостей (он уже дал согласие). Его поистине не в чем упрекнуть, если, конечно, отвлечься от фамилии. Это же надо - Ведеркоп! Чтобы у такого утонченного человека была такая дурацкая фамилия. Впрочем, дурацкая она или нет, а я всякий раз охотно с ним беседую, когда встречаю его у Отто. А почему? Да потому, что у него есть жизненные правила, те самые, которые должно иметь. Даже наш добрый Крола давеча сказал мне: Марсель этичен до мозга костей, а этичность он, Крола, ценит превыше всего, даже превыше морали, с чем я, после некоторых разъяснений с его стороны, не могла не согласиться. Нет, Коринна, не теряй высоких чувств, они несут награду в себе самих. У меня только два сына, оба коммерсанты, которые идут путем своего отца,- тут уж ничего не поделаешь, но если бы господь благословил меня дочерью, она была бы моя душой и телом, и если бы в ее сердце закралась склонность к бедному, но благородному юноше, такому, например, как Марсель Ведеркоп…

- …быть бы им мужем и женой,- рассмеялась Коринна.- Бедняжка Марсель, мог бы составить свое счастье, а дочери-то, как на грех, бог не дал.

Коммерции советница кивнула.

- Ну как тут не пожалеть, что в жизни столь редко все сходится,- продолжала Коринна,- хотя у вас, милостивая государыня, благодарение богу, есть еще сын Леопольд, он молод и не женат, и раз вы имеете на него влияние,- по меньшей мере он так утверждает, и его брат Отто тоже, и весь свет вслед за ними,- он мог бы, поскольку об идеальном зяте мечтать не приходится, привести в ваш дом идеальную невестку, очаровательную молодую особу, скажем, актрису…

- Не люблю актрис…

- Или художницу, или пасторскую дочку, или профессорскую…

От последних слов коммерции советница передернулась и поглядела на Коринну бегло, но выразительно, однако тотчас убедилась, что Коринна по-прежнему весела и безмятежна, и страх отлетел от нее так же внезапно, как и появился.

- Да, Леопольд, Леопольд,- сказала она.- Покамест он со мной. Но Леопольд еще дитя. И его свадьба дело далекого будущего. Когда же придет срок…- Тут советница собиралась всерьез - поскольку, должно быть, речь шла о деле неблизком - предаться рассмотрению образа идеальной невестки, но в этом ей помешал профессор, вернувшийся из гимназии и с великой учтивостью приветствовавший старую приятельницу.

- Я не помешаю?

- В собственном-то доме? Нет, милый профессор, вы нигде не можете помешать. Вы делаете жизнь светлее. Вы совершенно такой, как были прежде! А вот Коринной я не совсем довольна. Она слишком современно обо всем судит и не признает авторитета отца, который всегда жил в мире прекрасного.

- Да, да,- согласился профессор.- Можно и так сказать. Но, я надеюсь, она еще образумится. Правда, известную тягу к современности она сохранит. А жаль… Когда мы были молоды, все выглядело иначе. Мы умели жить поэзией и воображением.

Профессор сказал это не без пафоса, словно стоял перед своими гимназистами, коим надлежало открыть непревзойденную красоту отрывка из Горация или «Парсифаля» (профессор, надобно заметить, был классик и романтик в одном лице). Однако пафос его отдавал некоторой театральностью и содержал к тому же добрую толику иронии, что коммерции советница, как дама неглупая, тотчас и уловила. Впрочем, она сочла за благо принять все за чистую монету, кивнула одобрительно и промолвила:

- Ах, прекрасные дни, прекрасные дни, они никогда не воротятся!

- Никогда,- поддержал и профессор, продолжающий играть свою роль с серьезностью Великого Инквизитора.- Эти дни миновали, но ведь надобно жить дальше.

Ответом была неловкая тишина, затем ее нарушило щелканье кнута.

- Это сигнал,- объявила коммерции советница, явно обрадовавшись.- У Иоганна лопнуло терпение. А кто посмел бы испортить отношения с таким неумолимым повелителем?

- Никто,- поддержал Вилибальд Шмидт.- Наше житейское счастье зависит от доброго расположения наших близких; министр для меня мало что значит, зато наша Шмольке…

- Вы правы, как всегда, дорогой друг.

С этими словами госпожа советница встала, поцеловала Коринну в лоб, а Вилибальду протянула руку.

- Что до нас, дорогой профессор, здесь все остается как прежде, неуклонно.- После чего она покинула комнату и, сопровождаемая Коринной, вышла на улицу.

- Неуклонно,- повторил Вилибальд, оставшись один.-Модное словцо, проникшее даже в трайбелевскую виллу… Впрочем, моя приятельница Женни, надо отдать ей должное, точно такова, какою была сорок лет назад, когда потряхивала своими каштановыми кудерьками. Она уже в ту пору питала склонность к сентиментальному, но предпочтение все же отдавала флирту и взбитым сливкам. Теперь она, правда, раздалась в ширину да понабралась образованности, вернее сказать, того, что у людей принято называть образованностью, да еще Адолар Крола исполняет для нее арии из «Лоэнгрина» и «Тангейзера». Кажется, это ее любимые оперы. Поистине, ее матушка, добрая фрау Бюрстенбиндер, сидючи в бакалейной лавке, знала, что делает, когда с извечной женской мудростью наряжала свою дочь, как куколку. Нынче куколка стала коммерции советницей и может себе позволить решительно все, даже словцо «неуклонно». Идеальный образец буржуазки.

Тут профессор подошел к окну, приподнял жалюзи и поглядел, как Коринна, усадив советницу, захлопывает дверцу кареты. Еще один, последний обмен приветствиями, в котором с кисло-сладкой миной принимает участие и компаньонка, и лошади берут с места и медленной рысцой трусят в сторону Шпрее, потому что на узкой Адлерштрассе трудно развернуться.

Поднявшись наверх, Коринна сказала:

- Папa, ты не будешь возражать? Я на завтра звана к Трайбелям. Там будет Марсель и какой-то англичанин, которого зовут Нельсон, ни больше, ни меньше.

- Я? Боже сохрани! Как я могу возражать против того, чтобы человек развлекался? Я ведь надеюсь, ты там развлекаешься?