Форд Мэдокс Форд - Солдат всегда солдат. Хроника страсти Страница 2

Тут можно читать бесплатно Форд Мэдокс Форд - Солдат всегда солдат. Хроника страсти. Жанр: Проза / Классическая проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Форд Мэдокс Форд - Солдат всегда солдат. Хроника страсти читать онлайн бесплатно

Форд Мэдокс Форд - Солдат всегда солдат. Хроника страсти - читать книгу онлайн бесплатно, автор Форд Мэдокс Форд

Во Франции Форд написал свои лучшие книги о войне: «А кто-то против» (Some Do Not), 1924; «Без парада» (No More Parades), 1925; «Выпрямись» (A Man Could Stand Up), 1926 и «Последний пост» (Last Post), 1928. Позже, в 1950-е они вышли как тетралогия под названием «Конец парада» (Paradeʼs End). Недавно, летом 2003 года, по Би-би-си читали отрывки: успех превзошел все ожидания.

Новый поворот судьбы ждал Форда в 1930-е. Он уехал в Америку, стал жить на два дома, наезжая во Францию, в Прованс (как это похоже на современных английских писателей — А. С. Байетт, Мартина Эмиса!). Женился в третий раз, на Джэнис Байала, художнице польско-американского происхождения. Писал книги о путешествиях, критику, воспоминания, историю литературы — «От Конфуция до наших дней», детективы, экспериментальные романы «Опрометчивый шаг» (The Rash Act), 1933 и «Генри на Хью» (Нету for Hugh), 1934. И по-прежнему неустанно, неизменно поддерживал начинающих американских писателей: Роберта Пенна Уоррена, Роберта Лоуэлла, Эдварда Крэнкшо, Шервуда Андерсона. В Нью-Йорке Форд основал Общество друзей Уильяма Карлоса Уильямса. На тех встречах бывали и Паунд, и Генри Миллер, и Кристофер Ишервуд — чем не созвездие набиравших обороты американских и английских талантов? Историкам литературы еще предстоит выяснить меру воздействия Форда на процесс становления могучей и великой американской литературы XX века.

Последние два года жизни Форд преподавал в небольшом американском колледже Оливет в штате Мичиган. Тамошняя профессура вручила ему в знак уважения и благодарности почетную докторскую степень. До последних дней Форд опекал молодых писателей, живя между Нью-Йорком и Парижем, Мичиганом и Тулоном. Он умер в дороге, в Нормандии, на полпути из Америки в Прованс 26 июня 1939 года, накануне Второй мировой войны.

* * *

С тех пор время взяло свое: наносное куда-то исчезло, дутые литературные репутации лопнули, мимолетная слава прошла, и сегодня, в начале XXI века, Форд занимает достойное место в одном ряду с Конрадом, Лоренсом, Джойсом и Вирджинией Вулф, великими писателями XX столетия.

Сам Форд называл себя «импрессионистом». Эта особая писательская техника сложилась в многолетних его беседах с Конрадом и Генри Джеймсом и, как все им написанное, изложена в живой форме в статье «Об импрессионизме» (1914), книге воспоминаний «Джозеф Конрад» (1924) и в лекции «Мастерство», с которой Форд выступил в 1935 году в американском университете в Луизиане.

Импрессионизм в прозе вроде бы старше своего создателя — еще за несколько лет до рождения Форда Уолтер Пейтер подчеркивал значимость впечатлений. В начале XX века словом «импрессионизм» охотно называли ту школу романа, к которой принадлежали и Конрад, и Форд Даже Генри Джеймс употребил магическое слою «впечатление» в своем знаменитом эссе «Искусство литературы»: «Роман по широчайшему своему определению есть личное, непосредственное жизненное впечатление».

Аналогия с направлением во французском изобразительном искусстве неслучайна. Сходно с Моне, Ренуаром, Писсарро, Конрад и Форд стремились передать суть предмета посредством тщательного отбора деталей. Особенно ценили сосредоточенность художника на тривиальных, казалось бы, подробностях взаимоотношений. Живописность, изобразительность, но не описание — вот кредо импрессиониста в литературе. Еще в предисловии к «Негру с „Нарцисса“», написанном за год до встречи с Фордом, Конрад подчеркивал значимость чувственных впечатлений, хотя само слово «впечатление» не назвал ни разу: «Я пытаюсь решить такую задачу: силой написанного слова заставить вас услышать, почувствовать и, самое главное, увидеть!» Интересно, что и Конрад увязывал мастерство писателя с восприятием читателя.

Оба писателя избегали определений, и все же Форд согласился с названием «импрессионизм»: «Мы приняли без больших колебаний клеймо „импрессионисты“, которым нас наградили… Мы видели, что Жизнь не повествует — она обжигает наш ум впечатлениями».

Определяющей чертой романиста, да и всего поколения прозаиков и поэтов 1910-х годов, Форд считал самосознание. Говоря, казалось бы, только о себе, он обобщал: «Я абсолютно сознательный писатель; я точно знаю, как создать тот или иной эффект, когда дело касается эффекта. Далее, я — импрессионист, а это значит, что если описывать мою работу честно, точно, изнутри, то это будет описанием того, как создается импрессионизм в слове, чем он достигается, в чем выражается».

Форд сочетал изобразительность с острой драматической интригой и разными способами поддержки читательского интереса. Его метод, по сути, психологичен, что он и сам не раз отмечал: «В отличие от других школ, импрессионизм целиком основан на наблюдении за психологией…» Изобразительность же создавало совмещение нескольких планов («Импрессионизм передает причудливые стороны реальной жизни, подобно картинам, что видишь сквозь прозрачное стекло — настолько прозрачное, что, наблюдая через него пейзаж или задний дворик, вдруг замечаешь, что на его поверхности отражается лицо человека, стоящего у тебя за спиной. Ведь как бывает в жизни? — находишься в одном месте, а мыслями витаешь совсем в другом»), а также незавершенность, «невыправленность», «непричесанность» каждого отдельного впечатления. «Любое импрессионистическое произведение — проза ли, стихи, живопись или скульптура, — отмечал Форд, — является хроникой мгновенного впечатления; это неотфильтрованный, неотшлифованный пересказ ряда событий… невыправленная летопись». Оба приема создают иллюзию реальности, — альфу и омегу искусства, по Форду: «Действуя таким образом, вы сумеете передать тот особый нерв, который есть в реальной жизни; сумеете вызвать у читателя впечатление, будто он является свидетелем какого-то реально происходящего события; будто он въяве обретает жизненный опыт…»

Точно в пику предшественникам, которым было привычно разрушать художественную иллюзию авторскими вторжениями в рассказ в форме отступлений, Форд настаивал на полной достоверности описания: «В эпоху Флобера романисты вдруг осознали, с некоторым недоумением, что если автор своими назойливыми отступлениями будет постоянно отвлекать читателя от рассказа, то интерес пропадет. Было замечено, что в „Ярмарке тщеславия“ в тот самый момент, когда г-н Теккерей исподволь выстроил захватывающую картину и Бекки Шарп наконец-то задышала и заиграла на наших глазах, как живая, — именно в этот момент иллюзия вдруг разбивается вдребезги. Еще минуту назад — готов ты поклясться — ты находился в Брюсселе среди пирующих и вдруг, оказывается, сидишь у себя в кабинете перед камином и читаешь какие-то небылицы! А все потому, что г-ну Теккерею зачем-то понадобилось навязывать тебе свои моральные сентенции».

Форд пришел к выводу, что точку зрения в повествовании следует свести к голосу одного наблюдателя-рассказчика. Так вы точнее передадите жизненный опыт, говорил он. Как и отказ от хронологической последовательности в изложении событий приблизит нас к реальному процессу познания. Вот как он это пояснял: «…в реальной жизни… вы знакомитесь с людьми постепенно. Положим, вы встретили в клубе для игры в гольф английского джентльмена. Пышущий здоровьем тип, плотного телосложения, вылитый выпускник закрытой школы из числа привилегированных. И вот мало-помалу вы обнаруживаете, что он безнадежный неврастеник, нечист на руку, когда речь идет о мизерных суммах, хотя в других случаях — готов к самопожертвованию; неисправимый лгун и при этом коллекционер редчайшего вида бабочек; и, наконец, судя по откликам в прессе, — двоеженец… Да чтоб заполучить такой типаж, нельзя начать аккуратненько описывать его жизнь от рождения и так до самого конца. Его фигуру надо сначала высветить каким-то ярким впечатлением, а затем, то возвращаясь назад, то забегая вперед, уже дать всю его жизнь целиком». Здесь вспоминается эссе Вирджинии Вулф «Современная литература» (1919): «Жизнь — это не ряд симметрично расположенных светильников…»

Перебивки в повествовании, по Форду, придают рассказу достоверность и глубину за счет коллажирования далеких друг от друга событий и образов. «Импрессионизм, — отмечал он в одноименной статье, — основан на передаче двух, трех и более местоположений, лиц, ощущений, которые крутятся одновременно в голове у писателя».

Одним словом, Форд был приверженцем техники, которую он обозначил французским словосочетанием «progression dʼeffet» (букв.: нарастающий эффект): «(в романе) каждое слово, излитое на бумагу — каждое слово, — должно двигать рассказ, и, по мере раскручивания сюжета, нужно наращивать темп, делая движение все более стремительным и напряженным. Это и называется progression dʼeffet — чему нет аналога в английском языке».

Ученик Флобера, Джеймса и Тургенева, Форд чуть ли не первым из английских писателей начала XX века наметил модернистский подход «не дать своей индивидуальности проявиться на письме». И далее: «Художнику не стоит писать… чтобы, как говорится, облегчить душу. И в целях пропаганды тоже не стоит писать, хотя писателя порой и тянет к этому… Писать надо для того другого существа, которое слишком умно, чтобы долго сосредоточиваться на чем-то одном или обманываться призывами поверить в какую-то доктрину… Обрадовать это существо, но не исправить — вот ради чего пишешь… Короче говоря, быть сознательным художником — работа не из легких. От тебя требуется всего лишь быть мастером, умеющим работать и дрелью, и резцом, и молотком. И не жди никакой особой награды за свои труды. Лишь иногда, возвращаясь к написанным и уже позабытым книгам, ты замечаешь: „А ведь неплохо сработано!“ Интересно, что безличность художника Форд обосновал не столько ссылками на авторитет Флобера, сколько тем, что именно самоустранение автора из текста позволяет сохранить иллюзию реальности, в которой пребывает читатель: „Не стоит подчеркивать, что Флобер первым заметил, что вторжение автора в повествование разрушает иллюзию, в которой находится читатель. Автор должен быть безличен; подобно демиургу, он не должен быть ни „за“, ни „против“ ни одного из своих героев; он должен проецировать, но не пересказывать события и, главное, — всегда держаться подальше от собственных книг“».

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.