Нагиб Махфуз - Путь Страница 2

– О-ох-х… где вы, веселые деньки? Любила тебя твоя мама, обожала, сынок. Для тебя добыла это красивое жилье подальше от всех моих делишек. Посылала тебе средства, чтоб ходил ногами по деньгам. А уж в том, что худо в твоей жизни стало, нет моей вины. Зато, скажу тебе, нет мужчин хоть наполовину таких красивых да стройных, как ты. Только избегай злости. И пусть то, что стряслось со мной, послужит тебе уроком.

Сабир смотрел на страдающую мать с грустью.

– Все уладится, будет, как прежде, – пробормотал он.

– Ты это серьезно? Нет уж, со мной кончено. Нет возврата к прежней Бусейме. Не работать мне больше. Ни здоровье уж не позволит, ни полиция.

Он опустил взгляд и сказал:

– Совсем немного денег осталось от продажи дома.

– А что же делать? Ты должен жить так, как я тебе обещала.

– Что-то раньше я не видел тебя в таком унынии.

– Да, это впервые…

– В общем, я должен либо работать, либо убивать так получается.

Она погасила сигарету, прикрыла глаза то ли от утомления, то ли чтобы сосредоточиться.

– Должен же быть какой-то выход,– сказал Сабир.

– Конечно. Пока сидела за решеткой, все думала об этом.

Впервые в жизни он почувствовал, как поколебалась его вера в мать. А она продолжала:

– Долго думала, а после убедила себя: нельзя мне настаивать на том, чтоб сохранить тебя. Нельзя, покуда это не на пользу тебе.

Его черные глаза пристально вглядывались в нее с немым вопросом. А она тихо сказала тоном признанного поражения:

– Ничего ты не понимаешь. И правильно. Государство конфисковало и тебя, когда конфисковало мои деньги. Потеряла я на тебя права. Поняла это в тот день, когда прочитали приговор. Это значит… что ты должен меня покинуть,– сказала она, судорожно глотнув воздуха.

– Как это?! Куда? – в голосе его прозвучало возмущение.

– К отцу…– чуть слышно ответила она.

В растерянности он вскинул сросшиеся брови, воскликнул:

– К моему?!

Мать кивнула головой.

– Но он же умер! Ты мне сама говорила, что он умер еще до того, как я родился.

– Говорила… Неправда это.

– Так он жив?! Просто невероятно. Мой отец жив.– Он смотрел на нее с негодованием.– Но почему ты скрывала?

– О-о-ох… вот она расплата…

– При чем тут это? Разве я не имею права спросить?

– Какой отец мог бы устроить тебе хотя бы подобие той счастливой жизни, что я тебе дала?

– Конечно, конечно. Я разве не согласен?

– Ну так и не осуждай меня, сынок. Подумай, как его разыскать.

– Разыскать?

– Да. Я говорю о человеке, женщиной которого стала тридцать лет назад. А потом уж не слышала ничего о нем.

В смятении он нахмурился и как-то сник.

– Мам… Что же все это значит?

– Что значит? А то, что я тебе подсказываю выход из твоего положения.

– А может, он уже умер.

– А может, и жив.

– Да… и что же? Всю жизнь искать, не зная, существует ли он на свете?

– Так ведь и узнаешь в поисках… Все же лучше, чем сидеть без денег и работы, без надежды.

– М-да, мне не позавидуешь. Ну и ситуация…

– Ну, придумай что-нибудь другое. Стать сутенером, вымогателем, гангстером? Чего не избежать, того не избежать.

– Но как? Где я его найду?

Мать глубоко вздохнула. Тяжко было возвращаться к прошлому.

– Имя его записано в твоем свидетельстве о рождении: Сайед Сайед Рахими. Тридцать лет назад… Он любил меня. Было это в Каире.

– В Каире! А может, и в Александрии тоже?

– Я понимаю. Это твоя главная проблема – отыскать его.

– А почему он сам меня не искал?

– Он не знает о твоем существовании.

Сабир нахмурился, в глазах – угрюмый протест.

– Обожди, сынок, не смотри на меня так. Выслушай до конца. Он – господин. Знатная особа в полном смысле этого слова. Богатству, влиянию его предела нет. А в те времена был всего лишь студентом университета, представляешь?

Он слушал, глядя на мать с некоторым холодком.

– Любил меня… Я была девчонкой красивой, но беспутной. Содержал меня тайно, в золотой клетке.

– Женился на тебе?

– Да. У меня до сих пор есть свидетельство о браке.

– И потом развелся?

– Сбежала я,– ответила она со вздохом.

– То есть как?!

– Удрала после стольких лет близости. Беременная. С самым что ни на есть простолюдином сбежала.

Сабир покачал головой в изумлении:

– Невероятно…

– Да уж, теперь ты скажешь, что я виновата, впутала тебя в историю.

– Да нет же! Уже все выяснили! Но тебя-то он искал?

– Кто его знает? Я перебралась в Александрию и больше ничегошеньки о нем не ведала. Частенько, бывало, думала встретить его хоть в одном из своих заведений. Но ни разу не довелось. Вот так… Он слабо ухмыльнулся, спросил:

– И вот спустя тридцать лет ты уговариваешь меня его искать?

– Господи! Да и на худшее уговаривать станешь, когда беда припрет. У тебя-то хоть будут документы и фотографии, свидетельство о браке, в том числе и в мечети. Впрочем, сам увидишь, что ты – вылитый он.

– Надо же, сохранила документ и фотографию.

– О тебе думала, сынок. Сама-то я из бедноты родом, на иждивении одного шантажиста росла. А уж когда мне повезло, я постаралась сделать тебя хозяином.

– А все же от старых воспоминаний не отделалась. Резким движением руки она стряхнула пот с лица и шеи.

– Сначала нелегко было, а потом решила, что так будет правильно, словно внутренний голос подсказал мне, к чему дело придет.

Он растерянно мерил комнату шагами, потом остановился возле кровати и спросил:

– А вдруг он отречется от меня?

– Ну что ты? Кто же откажется иметь сыном такого прекрасного юношу?

– Каир – большой город, а я в нем не бывал,– задумчиво произнес Сабир.

– А кто говорит, что он обязательно в Каире? Может, в Александрии, Асьюте или в Даманхоре. Он ведь меня не извещал о своих делах – где он, что он, холостой или женатый. Одному Аллаху ведомо.

Он сердито махнул рукой.

– Как можно рассчитывать на то, что я нечаянно наткнусь на него?

– Конечно, дело нелегкое. Но и невозможного тут ничего нет. Можешь расспросить в полиции, у юристов. Нет такой важной персоны, у которой в Каире не было бы своего угла.

– Можно в трубу вылететь, пока его разыщешь.

– Поэтому нельзя медлить с поисками. Он немного подумал, прежде чем спросить:

– Думаешь, он стоит того, чтобы ради него идти на все эти хлопоты?

– Конечно. Не сомневайся. Под крылышком у него ты найдешь почет и уважение. Он избавит тебя от этой унизительной зависимости от кого бы то ни было. Устроит тебя на работу. Не придется тебе становиться ни вымогателем, ни преступником. В конце концов победишь, сынок.

– А вдруг он сам окажется бедняком? Ведь и ты когда-то была богатой, денег куры не клевали.

– Уверяю тебя, деньги – только часть благ, которыми он тебя одарит. Что с того, что я разбогатела, зато не смогла дать тебе достойной жизни, работы, благополучия. Пришлось тебе идти по жизни, размахивая кулаками, чтобы заткнуть рты злоязычникам, трепавшим мое имя.

Он задумался, и ему показалось на миг, что все это сон.

– Ты вправду веришь, что я найду его? – спросил он.

– Чует мое сердце, что он жив и ты найдешь его, если не будешь впадать в отчаяние или медлить.

Он покачал головой уныло, с недоверием.

– Значит, все-таки искать? Если мои враги пронюхают про эту историю, думаешь, не постараются объявить меня помешанным?

– А что они скажут, если ты в конце концов станешь сутенером? Нет уж, для тебя иного пути нет, кроме как отправиться к нему.

Она закрыла глаза, пробормотав: «Как я устала…» Он предложил ей поспать, отложив разговор на завтра. Снял с нее туфли и накинул покрывало. Она нервным движением скинула его с груди, и он не стал поправлять. Вскоре послышался ее храп.

На следующий день проснулся часов в девять утра после долгой ночи, проведенной в тревожных раздумьях. Пошел в другую комнату будить мать и обнаружил, что она мертва. Умерла во сне? Или звала его перед смертью, а он не услышал? На ней была та же одежда, в которой она вышла из тюрьмы.

И вот теперь он с удивлением вглядывается в свадебную фотографию. На ней – его родители, какими они были тридцать лет назад. Внимательно рассмотрел лицо своего отца. Действительно, красивый парень. Явно вид человека, уверенного в себе. Лицо холеное, с удлиненным полноватым овалом. Высокий лоб, турецкая феска-торбуш слегка набекрень вправо. Это лицо ему теперь не забыть. И верно сказала мать, что он – копия его, настолько, впрочем, насколько луна на бумаге имеет отношение к луне в небесах. В соседней квартире начали сходиться приглашенные. До него донеслись звуки музыки, а в комнате покойной зазвучали стихи из Корана. Все смешалось: где сон, где явь? Мать, голос которой еще слышится в ушах, умерла. Мертвый отец воскрес. А ты, банкрот, преследуемый прошлым, запятнанным проституцией и преступлением, хочешь чудом обрести благочестие, свободу и покой.