Кнут Гамсун - Последняя отрада Страница 2

Раз как-то пришел ко мне незнакомец. Он пришел торопливой походкой и вместе с тем как-то крадучись. Он был плохо одет, на шее у него не было шарфа. По-видимому, это был рабочий. На спине у него был мешок, а что было в этом мешке - неизвестно. Мы поздоровались друг с другом и обменялись замечаниями относительно прекрасной погоды.

- Я не ожидал найти кого-нибудь в этой землянке,- сказал незнакомец. Вид у него был очень недовольный, вообще он держал себя вызывающе и как-то демонстративно с шумом опустил мешок на землю.

«Однако надо показать ему, с кем он имеет дело, раз он такой бесцеремонный», подумал я.

- Вы здесь давно живете?- спросил он меня.- И скоро вы отсюда уедете?

- Уж не тебе ли принадлежит эта землянка?- спросил я в свою очередь.

Тут он пристально посмотрел на меня.

- Если землянка принадлежит тебе, это другое дело,- сказал я.- Должен тебе только сказать, что, когда я буду уходить, то не утащу с собой в кармане землянку, словно какой-нибудь воришка.

Я сказал это очень миролюбиво, я просто пошутил, вовсе не желая обидеть его.

Однако оказалось, что я попал в точку. Незнакомец вдруг потерял свою самоуверенность. Так или иначе, но я дал ему понять, что знаю о нем больше, чем он обо мне.

Когда я попросил его войти в землянку, он с благодарностью принял мое приглашение и сказал:

- Спасибо, но я боюсь натаскать вам снегу.

И он стал тщательно счищать снег с сапог, а потом захватил свой мешок и полез в землянку.

- Я думаю, тут найдется и кофе,- сказал я.

- Пожалуйста, не беспокойтесь,- ответил он. Он вытер себе лицо и с наслаждением вдыхал в себя теплый воздух.- Я шел всю ночь,- прибавил он потом.

- Ты идешь через горы?

- Я еще не решил, куда идти. Едва ли найдется работа по ту сторону гор в зимнее время.

Я дал ему кофе.

- Не найдется ли у вас чего-нибудь поесть? Право, мне совестно просить у вас… Может быть, кусок высушенного хлеба? Я не мог ничего взять с собой в дорогу.

- Вот, пожалуйста, хлеб, масло и олений сыр.

- Да, да, плохо приходится нашему брату зимою,- сказал мой гость, принимаясь за еду.

- Быть может, ты мог бы сходить в деревню и снести туда мои письма?- спросил я.- Я заплачу тебе за это.

Незнакомец ответил:

- Нет, этого я никак не могу. Я должен во всяком случае перейти через горы, потому что мне говорили, будто есть работа в Хиллингене, в хиллингенском лесу. Так что я не могу исполнить вашего поручения.

«Надо будет его подразнить немножко,- подумал я.- А то он тут размяк совсем, и в нем пропал весь его задор,- кончится тем, что он попросит у меня полкроны». Я пощупал его мешок и спросил:

- Что ты тащишь с собой? Тут что-то тяжелое.

- А вам какое дело до этого?- ответил он мгновенно, придвигая мешок поближе к себе.

- Чего ты? Я вовсе не собираюсь украсть у тебя что-нибудь, я не воришка, - сказал я опять шутливым тоном.

- А кто вас знает, кто вы такой,- пробормотал он. День клонился к вечеру.

Так как у меня был гость, то я решился в лес не идти. Я сидел и разговаривал с ним и старался выспросить у него кое-что. Это был человек обыкновенный, простолюдин, ничуть не интересовавшийся тем железом, которое я собирался раскаливать; руки у него были грязные, говорил он скучно и глупо. Я догадался, что он украл все те вещи, которые находились у него в мешке. Позже я убедился в том, что в нем была известная смекалка и что жизнь научила его всяким уловкам. Он стал жаловаться на то, что у него замерзли пятки, и снял сапоги. Меня не удивило, что ему было холодно, так как на его чулках пятки отсутствовали, а на их месте зияли громадные дыры. Он взял у меня нож, подрезал лохмотья вокруг дыр и затем надел чулки, повернув их таким образом, что пятки пришлись на подъеме. Надев сапоги, он заметил:

- Ну вот, теперь мне тепло.

Он вел себя очень тихо и осторожно. Если он брал пилу и топор с гвоздя, то, осмотрев, он аккуратно вешал их на прежнее место. Осмотрев пачку с письмами, а может быть, прочитав несколько адресов, он не сразу отпустил веревку, на которой висела пачка, а попридержал ее, чтобы она не качалась. У меня не было никакого основания жаловаться на него за что-нибудь.

Он остался у меня обедать, а после обеда он сказал:

- Извините, пожалуйста, но будете ли вы иметь что-нибудь против того, чтобы я нарезал себе немного ветвей, на которых я мог бы сидеть?

Он вышел и вскоре возвратился с мягкими хвойными ветвями. Мы должны были немного передвинуть кучку с сеном, принадлежавшую Мадам, чтобы очистить ему место в землянке. Мы развели огонь на очаге, лежали и болтали.

Вечером мой гость не ушел, он продолжал валяться и как будто старался оттянуть время. Когда стало смеркаться, он подошел к окошечку в двери, чтобы посмотреть, какая погода. Он обернулся ко мне и спросил:

- Как вы думаете, выпадет ночью снег?

- Ты спрашиваешь меня, а я как раз хотел спросить об этом же тебя. Но мне кажется, похоже на то, что пойдет снег, дым стелется по земле.

Предположение о том, что ночью может пойти снег, видимо, встревожило его. Он сказал, что предпочитает уйти ночью. Но вдруг его охватила злоба. Дело в том, что я стал вытягиваться, лежа на своей постели и нечаянно снова положил руку на его мешок.

- Не понимаю, чего вы ко мне пристали,- крикнул незнакомец, вырывая от меня мешок.- Не смейте трогать моего мешка, предупреждаю вас.

Я ответил, что дотронулся до мешка нечаянно и что я не намереваюсь ничего красть у него.

- Красть? Еще чего выдумали? Уж не думаете ли вы, что я боюсь вас? И не воображайте себе этого, голубчик мой. Вот, полюбуйтесь! Вот все, что у меня в мешке,- сказал мой гость. И он начал вынимать из мешка всевозможные предметы: три пары новых рукавиц, кусок какой-то толстой материи, мешочек крупы, соленый свиной бок, шестнадцать пакетов табаку и несколько больших кусков слипшихся леденцов. На самом дне мешка у него оказалось несколько фунтов кофе.

По-видимому, все это были товары, захваченные в лавке, за исключением пакета ломаных сухарей, взятых, может быть, где-нибудь в другом месте.

- Да ведь у тебя есть сушеный хлеб,- сказал я.

- Если бы вы подумали хорошенько, то не говорили бы так,- ответил незнакомец.- Раз я отправляюсь через горы и без конца иду да иду, то неужто же мне и кусочка проглотить нельзя? Прямо стыдно слушать такие слова.

Он осторожно и аккуратно снова уложил в мешок все свои вещи, одну за другой. Пакетами с табаком он тщательно отгородил свинину от сукна, чтобы оно не запачкалось.

- Почему бы вам не купить у меня эту материю?- сказал он.- Я продам ее очень дешево. Это драп. Он стесняет меня.

- Сколько ты хочешь за него?- спросил я.

- Его хватит на целый костюм, да еще останется немного,- промолвил он как бы про себя, развертывая материю.

Я сказал ему:

- Ты являешься сюда в лесную глушь и приносишь с собой оживление, и новости, и газеты. Но давай-ка потолкуем немного. Скажи, мне, ты боишься, что завтра утром увидят твои следы, если за ночь выпадет снег?

- А это уж мое дело. Мне не впервой идти через горы и я знаю много дорог, - пробормотал незнакомец.- Вы получите это сукно за несколько крон.

Я отрицательно покачал головой, и он снова аккуратно уложил сукно в мешок, словно оно было его собственностью. Он сказал:

- Я разрежу его на такие куски, из которых выйдет по паре штанов,- тогда мне легче будет продать его.

- Лучше разрежь его так, чтобы из одного куска вышли куртка, жилет и штаны, а из другого одна или две пары штанов.

- Вы так находите? Пожалуй, так будет лучше всего. Мы рассчитали, сколько пойдет сукна на полный костюм для взрослого человека, и, чтобы не ошибиться, взяли веревку с пачкой писем и вымерили ею наши костюмы. Потом мы надрезали сукно и разорвали его на две части. Кроме полного костюма, вышли еще две пары штанов с походом.

После этого мой гость стал мне предлагать купить у него кое-что из другого товара, который был у него в мешке. Я купил немного кофе и несколько пакетов табаку. Он положил деньги в кожаную мошну и я заметил, что она была совсем пуста. Я обратил внимание и на то, с какой жадностью и как тщательно он спрятал деньги в карман и потом пощупал их еще поверх кармана.

- Немного я у тебя купил,- сказал я,- но мне ничего больше не нужно.

- Что же, я не жалуюсь, мое дело было продать, а ваше купить.

Он не унывал.

Он стал собираться в путь, а я лежал и не мог отделаться от чувства презрения к его жалкой манере воровать. Воровство под давлением голода… соленая свинина, кусок материи,- и все это спрятать в лесу. Увы, воровство совсем измельчало. Отчасти, конечно, это происходит вследствие того, что и наказания по закону измельчали. Остались только скучные и гуманные наказания. Из закона выкинули религиозный элемент, и судьи уже не представляют собою больше ничего мистического. Мне вспоминается последний судья, который излагал значение присяги так, как ее должно излагать, чтобы она производила известное впечатление. И от этого у нас волосы становились дыбом. Нет, дайте нам немножко колдовства, немножко шестой книги Моисея и святотатственного греха и законов, написанных кровью новокрещенного младенца… И украдите мешок денег и серебра где-нибудь в торговом местечке, да спрячьте этот мешок в горах, и пусть в осенние вечера над этим местом стоит голубоватый свет. Но не говорите мне о трех парах рукавиц и куске соленой свинины.