Том 9. Мастер и Маргарита - Михаил Афанасьевич Булгаков Страница 20

Паустовский вспоминает эпизод, в котором Булгаков предстает и трезвым реалистом, из жизни берущим конкретные детали для своего романа, и одновременно веселым мистификатором, которого буквально затапливал «брызжущий через край поток воображения»: «А через полчаса Булгаков устроил у меня на даче неслыханную мистификацию, прикинувшись перед не знавшими его людьми военнопленным немцем, идиотом, застрявшим в России после войны. Тогда я впервые понял всю силу булгаковского перевоплощения». Эти очень важные свидетельства раскрывают черты Булгакова как художника и человека.

Паустовский точно определил основные черты булгаковского таланта: «Булгаков был переполнен шутками, выдумками, мистификациями. Все это шло свободно, легко, возникало по любому поводу. В этом была удивительная щедрость, сила воображения, талант импровизатора. Но в этой особенности Булгакова не было между тем ничего, что отдаляло бы его от реальной жизни. Наоборот, слушая Булгакова, становилось ясным, что его блестящая выдумка, его свободная интепретация действительности — это одно из проявлений все той же жизненной силы, все той же реальности». «Переплетение в самых неожиданных, но внутренне закономерных формах реальности и фантастики — черта таланта Булгакова» (Паустовский. Наедине с осенью. 1967. С. 152).

Реальность и фантастика так тесно переплетались, что «граница между ними начисто исчезала». Начисто исчезает граница между фантастикой и реальностью и в «Мастере и Маргарите». Причем фантастические картины, которые буквально обрушиваются на читателя, реалистически мотивированы. И это тоже характерная черта всего творчества Булгакова. Вспомним «Дьяволиаду», «Похождения Чичикова», «Роковые яйца». Запутанные, поистине фантастические ситуации возникают из снов, из чудовищных недоразумений, приводящих к поразительным последствиям, из игры воображения чем-то расстроенных людей.

Посмотрим, как впервые появляется Воланд и его шайка.

По душной раскаленной Москве бредут Берлиоз и Иван Бездомный. Вокруг словно все вымерло. Все укрылись от испепеляющей жары. Пива нет. Вода до противного теплая. Все вокруг раздражает Берлиоза, он переутомлен. Сердце его не выдерживает. Он падает в изнеможении на скамейку. Отсюда возникает страх, от слабости, от предчувствия, от неправильной жизни, которой он живет. А у страха глаза велики. Он словно бы теряет сознание, и в таком состоянии ему впервые чудится что-то невероятное: «прозрачный гражданин престранного вида» с глумливой физиономией. Такое может почудиться только в нездоровом состоянии, когда «переутомился» и «сердце шалит». И тут вступают в дело законы игры. Стоило возникнуть в больном мозгу фантастической фигуре, как по законам игры она уже приобретает черты реально существующей.

В жизни Булгакову приходилось сталкиваться с Берлиозами, Босыми, Лиходеевыми, Бездомными, Римскими, Варенухами. В душе его копилась горечь от этих людишек, их живучести, их успешного врастания в «социалистическую» действительность. Последовательно, логично, наступательно ведет борьбу против этой нечисти Булгаков-сатирик, однако беда писателя в том, что он был далек от реальных положительных сил своего времени, которые вели борьбу против тех же самых врагов. Отсюда такая форма его произведения, где карающим мечом становится Воланд и его помощники.

В «Мастере» сливаются две струи его художественного таланта, а сам Булгаков в романе, наоборот, как бы раздваивается, обретая себя в облике то реального Мастера, то фантастического Воланда.

У Гоголя отрицательные персонажи терпели крах с помощью настоящего ревизора или по воле случая. Булгаков в облике Воланда сам расправляется с этой нечистью, не дожидаясь, пока наказание к ним придет в форме милицейского работника. Он был нетерпелив, страстно желал увидеть свою страну богатой, прекрасной и культурной. Вот почему он так ненавидел всяческую нечисть, которая, пользуясь несовершенством госаппарата, бюрократизмом и другими недостатками молодого государства, проникая во все поры, разлагала нестойкие души. Из этого нетерпения возник образ Воланда, в котором воплощены гуманистические идеалы самого Булгакова. Иначе невозможно понять этот роман. «Я не церковник и не теософ», — говорил Булгаков Ермолинскому. Эти слова очень важны. Когда за рубежом, да и у нас тоже, говорят о том, что Булгаков чуть ли не впервые создал образ Христа, то нельзя этому подивиться. В романе нет образа Христа, нет Воланда-сатаны. Мастер написал роман о Понтии Пилате и Иешуа.

Описание состояния Берлиоза — мотивировка всего дальнейшего. В полубредовом состоянии Берлиозу все это могло почудиться. Он испугался, побежал, споткнулся, погиб. Человек, похожий на иностранца, действительно был, и разговор, весьма похожий, тоже вполне возможен, а странности этого разговора проистекали опять же от состояния Берлиоза. В таком состоянии все могло представиться, почудиться. На глазах Бездомного все это произошло мгновенно. Он был раздавлен случившимся. Его нервы не выдержали потрясения. И все дальнейшее можно себе представить как реальный мир, прошедший через больное воображение Бездомного. Он так потрясен, его воображение настолько расстроено, что вполне реальные люди, события, явления предстали перед ним в деформированном виде. Отсюда все его странные видения и странное поведение. Бездомный в полубреду, он заболел шизофренией, все реальное ему предстает в утрированном виде. «Видел, наверно, кого-то, кто поразил его расстроенное воображение. А может быть, галлюцинировал...» — так резюмирует доктор рассказы Бездомного о своих похождениях в погоне за консультантом. «Двигательное и речевое возбуждение... бредовые интерпретации...»

Вовлечены в странные события Римский и Варенуха, вовлечены Степой Лиходеевым. Случайно ли перед этим обрисовано состояние Степы? Все ходило ходуном перед его глазами. Все плыло. В таком состоянии ему могло любое почудиться.

Воланд наделен авторским всезнанием. Он знает мысли своих героев, знает их намерения, переживания. Он знает, что думает Бездомный. Здесь нет ничего таинственного, сверхъестественного, чудесного. Потому что он творец всего этого мира. Вспомним опять-таки разговор Булгакова с Ермолинским: как неожиданно вошла болезнь в его жизнь, озаренную прекрасной любовью, как она спутала все его планы, замыслы. Отсюда цитаты из романа о Понтии Пилате. И в Воланде — отголоски не Мефистофеля, а отголоски философии самого Булгакова. Стоит ли удивляться после этого, что мы находим в Воланде так много доброго, так много любви к людям хорошим и так много ненависти к проходимцам, лжецам, нечистым на руку. Снять всю внешнюю мишуру, все эти превращения, фантастические картины, все эти одежды, годные только для маскарада, и пред нами предстанет сам Булгаков, тонкий и ироничный.

Булгаков участвует в огромном маскараде и каждой раз одевается соответственно той роли, которую он должен разыграть. Отсюда переодевания. И весь роман — это игра, в которой автор принимает самое активное участие. Игра перестает быть игрой, когда каждый получает по заслугам: автор творит суд над человеческой нечистью.

Большое значение Булгаков придает образам Понтия Пилата и Иешуа. Однако и здесь нельзя не заметить искажений, которые вкрадываются в истолкование этих образов. Булгаков столкнул добро и