Чарльз Диккенс - Рождественская песнь в прозе (пер.Врангель) Страница 21

— Чего? — отозвался ребенокъ.

— Знаешь ли ты лавку продавца битой птицы, на углу второй улицы отсюда?

— Еще-бы!

— Какой умный ребенокъ! — сказалъ Скруджъ. — Замѣчательный ребенокъ! — Ты быть можетъ замѣтилъ, проданъ ли тотъ чудный индюкъ, который вчера былъ на выставкѣ? Не маленькій, а самый большой?

— Который съ меня?

— Что за прелестный ребенокъ! — восхищался Скруджъ. — Пріятно разговаривать съ такимъ мальчикомъ. — Да, да, мой котенокъ, тотъ самый!

— Онъ еще тамъ, — сказалъ ребенокъ.

— Неужели? — обрадовался Скруджъ. Такъ иди и купи его!

— Разсказывай сказки! — воскликнулъ мальчикъ.

— Нѣтъ, — отвѣчалъ Скруджъ, — я говорю совершенно серіозно. — Поди купи его и скажи, чтобы принесли сюда, а я здѣсь дамъ адресъ, куда надо будетъ его доставить. И вернись сюда вмѣстѣ съ мальчикомъ изъ лавки, а я тебѣ дамъ шиллингъ. А, если ты все это обдѣлаешь скорѣе чѣмъ въ полчаса, то получишь цѣлую крону!

Мальчуганъ полетѣлъ, какъ пуля. Чтобы пустить стрѣлу, хотя бы съ половинной быстротой, надо было найти стрѣлка съ очень твердой рукой.

— Я пошлю этого индюка мистеру Бобу, — шепталъ. Скруджъ, потирая руки и разражаясь веселымъ смѣхомъ. Онъ никогда не отгадаетъ отъ кого. Онъ, пожалуй, вдвое больше Крошки Тима. Я увѣренъ, что Бобъ вполнѣ оцѣнитъ эту штуку. Никогда, ничего подобнаго не удавалось сдѣлать старому Джо.

Онъ написалъ адресъ, хотя и не совсѣмъ твердымъ почеркомъ, но все же написалъ и спустился внизъ, чтобы открыть входную дверь и встрѣтить мальчика съ индюкомъ. Пока онъ стоялъ здѣсь въ ожиданіи, его глаза остановились на дверномъ молоткѣ.

— Всю жизнь я буду любить его! — воскликнулъ онъ, гладя молотокъ рукою. — Хорошъ же я, нечего сказать, что никогда раньше не замѣчалъ его! А между тѣмъ, какой у него милый видъ! Ахъ, добрый, хорошій дверной молотъ! Но вотъ и индюкъ! Эй, слушай, сюда! Какъ поживаешь, мальчикъ? Желаю тебѣ весело провести Рождество!

Дѣйствительно индюкъ былъ на славу! Трудно даже себѣ представить, чтобы эта птица стояла когда-нибудь на своихъ собственныхъ ногахъ. Вѣдь, онѣ бы, навѣрное, подломились подъ ея тяжестью въ одну минуту, какъ сюргучныя палочки!

— Но вотъ что, пріятель, тебѣ не дотащить ее до Камденъ-Тауна, — сказалъ Скруджъ. — Возьми кэбъ!

Смѣхъ, съ которымъ онъ сказалъ это, смѣхъ, съ которымъ онъ уплатилъ за индюка, смѣхъ, съ которымъ онъ далъ деньги для кэба, смѣхъ, съ которымъ онъ вознаградилъ маленькаго мальчика, былъ превзойденъ лишь только тѣмъ неудержимымъ хохотомъ, съ которымъ онъ опустился въ свое кресло, весь въ испаринѣ, задыхаясь и продолжая хохотать до слезъ. Не легко ему было побриться, такъ какъ руки его продолжали сильно дрожать, а между тѣмъ это занятіе требуетъ большого вниманія, даже тогда, когда вы не пляшете во время бритья. Но, еслибы онъ себѣ даже отрѣзалъ кончикъ носа, то и тогда бы онъ не утратилъ своего веселаго расположенія духа, а ограничился бы лишь тѣмъ, что преспокойно бы наклеилъ на ранку кусочекъ англійскаго пластыря.

Онъ надѣлъ свое лучшее платье и, покончивъ съ туалетомъ, вышелъ на улицу прогуляться. Толпа въ это время дня также оживленно сновала взадъ и впередъ по улицамъ, какъ когда онъ былъ на нихъ въ обществѣ Духа настоящихъ святокъ. Заложивъ руки за спину, Скруджъ шелъ, смотря на всѣхъ съ радостной улыбкой. Онъ имѣлъ такой привѣтливый видъ, что два — три веселыхъ уличныхъ мальчишки не могли удержаться, чтобы не окликнуть его:- Здравствуйте, сэръ! Желаемъ вамъ веселыхъ праздниковъ, сэръ. Скруджъ часто увѣрялъ потомъ, что изъ всѣхъ пріятныхъ звуковъ, которые ему приходилось слышать въ жизни, эти слова, безъ сомнѣнія, для него были самыми пріятными.

Пройдя нѣсколько шаговъ, онъ узналъ въ господинѣ, идущемъ ему на встрѣчу, того самаго почтеннаго человѣка, который заходилъ наканунѣ къ нему въ контору, спрашивая: "Здѣсь-ли контора Скруджа-Марди?"

Сердце сжалось у Скруджа при мысли какъ этотъ пожилой господинъ на него взглянетъ, когда они встрѣтятся; но въ тоже время, почувствовавъ, какъ онъ долженъ поступить теперь, онъ самъ быстро подошелъ къ нему:

— Милостивый государь, — сказалъ онъ, пожимая ему обѣ руки, — какъ ваше здоровье? Надѣюсь, вчерашній день былъ для васъ вполнѣ удаченъ? Вашъ образъ мыслей дѣлаетъ вамъ честь. Желаю вамъ весело провести Рождество!

— Господинъ Скруджъ?

— Да, это мое имя; боюсь, что для васъ оно не изъ самыхъ пріятныхъ. Позвольте мнѣ извиниться передъ вами. Не будете ли вы столь добры… (тутъ Скруджъ что-то прошепталъ ему на ухо).

— Хорошо ли я разслышалъ? — воскликнулъ тотъ ошеломленный. — Дорогой мистеръ Скруджъ, серіозно ли вы говорите?

— Пожалуйста, пожалуйста, — перебилъ его Скруджъ, — ни на одинъ пенсъ меньше! Увѣряю васъ, что я лишь плачу старый долгъ. Сдѣлаете ли вы мнѣ эту милость?

— Дорогой мой, мистеръ Скруджъ, — отвѣчалъ тотъ, сердечно пожимая руку Скруджа, — не знаю, право, какъ и благодарить васъ за такую невѣроятную щедр…

— Ни слова больше, прошу васъ, — прервалъ его Скруджъ. — Зайдите ко мнѣ. Вы не откажетесь?

— О, съ охотою! — воскликнулъ пожилой господинъ.

Не подлежало сомнѣнію, что въ этихъ словахъ выразилось его самое искреннее намѣреніе посѣтить Скруджа.

— Благодарю васъ, — сказалъ Скруджъ, — безконечно вамъ благодаренъ, тысячу разъ благодарю васъ! До свиданья!

Онъ вошелъ въ церковь; потомъ прошелся по нѣсколькимъ улицамъ, торопливо всматриваясь въ мимо проходившихъ людей; ласково гладилъ по головкѣ встрѣчающихся съ нимъ дѣтей, распрашивалъ нищихъ, съ любопытствомъ заглядывалъ въ кухни домовъ, потомъ переносилъ взгляды на ихъ окна. Все, что онъ видѣлъ, ему чрезвычайно нравилось. Онъ никогда не думалъ, чтобы прогулка или вообще что бы то ни было могло доставить столько радости. Послѣ полудня онъ направился въ ту часть города, гдѣ жилъ его племянникъ. Разъ двѣнадцать прошелъ онъ взадъ и впередъ передъ дверью его дома, не рѣшаясь подняться на ступеньки подъѣзда, не рѣшаясь постучать.

Наконецъ, онъ собрался съ духомъ и постучалъ.

— Баринъ дома, дитя мое? — спросилъ Скруджъ горничную, прехорошенькую дѣвушку.

— Да, сударь.

— Гдѣ же онъ, милая?

— Въ столовой, сударь, вмѣстѣ съ барыней. Позвольте, я васъ провожу туда.

— Спасибо, я пройду одинъ, баринъ меня знаетъ, — проговорилъ Скруджъ, взявшись за ручку двери, ведущей въ столовую.

Онъ осторожно нажалъ ручку двери и, пріотворивъ ее, просунулъ въ нее голову. Въ это время находившаяся тамъ молодая чета разсматривала празднично накрытый столъ, какъ и полагается молодоженамъ, дорожащимъ изяществомъ своей сервировки и потому желающихъ убѣдиться, все ли на столѣ въ порядкѣ.

— Фредъ! — произнесъ Скруджъ.

Милосердный Боже! Какъ вздрогнула жена племянника Скруджа! Еслибы онъ въ эту минуту не забылъ, что видѣлъ се сидѣвшею въ углу на мягкомъ креслѣ со скамеечкою подъ ногами, то никогда бы не рѣшился такъ ее обезпокоить.

— Господи прости! — воскликнулъ Фредъ. — Кто это тамъ?

— Это я, твой дядя Скруджъ. Я пришелъ къ тебѣ обѣдать. Можно мнѣ войти, Фредъ?

Можно ли войти? Скруджъ долженъ былъ благодарить Бога, что Фредъ не оторвалъ ему, отъ радости видѣть его, руку! Черезъ десять минутъ Скруджъ чувствовалъ себя, какъ дома. Сердечнѣе пріема, оказаннаго ему племянникомъ, нельзя было ничего себѣ представить; жена племянника во всемъ слѣдовала примѣру мужа. Когда явился Топперъ, и онъ не отставалъ отъ нихъ; такъ же поступила и маленькая, пухленькая сестренка и всѣ гости, по мѣрѣ того какъ они являлись. Какой восхитительный праздникъ, какія восхитительныя шутки, какое восхитительное единодушіе, какое вос-хи-ти-тель-но-е счастье!

Но тѣмъ не менѣе онъ рано поднялся на слѣдующее утро и отправился къ себѣ въ контору. О! очень рано! Какъ хотѣлось ему придти туда первымъ и захватить врасплохъ пришедшаго послѣ него Боба Кречита! Въ ту минуту это было его главнымъ желаніемъ. И ему это удалось! Да, онъ имѣлъ это удовольствіе! Часы пробили девять, а Боба все не было! Четверть десятаго, а Боба нѣтъ, какъ нѣтъ! Онъ уже опоздалъ ровно на восемнадцать съ половиною минутъ. Скруджъ сидѣлъ съ настежъ растворенною дверью, чтобы видѣть какъ Бобъ Кречитъ прошмыгнетъ въ свою конуру.

Прежде чѣмъ открыть дверь, Бобъ снялъ шляпу, затѣмъ вязаный бѣлый шарфъ; въ одинъ мигъ усѣлся онъ на свой табуретъ, и перо забѣгало по бумагѣ, какъ будто торопясь нагнать потерянное время.

— Это еще что? — проворчалъ Скруджъ, стараясь придать своему голосу прежній тонъ, — развѣ можно такъ опаздывать?

— Я очень извиняюсь, мистеръ Скруджъ, что опоздалъ, — сказалъ Бобъ.

— Опоздалъ! Я думаю, что опоздалъ! — возразилъ Скруджъ. — Прошу васъ войти на минуту ко мнѣ.

— Вѣдь это случилось только разъ въ теченіе цѣлаго года, — конфузясь, оправдывался Бобъ, выходя изъ своего чулана. — Это болѣе не случится, увѣряю васъ, сэръ. Вчера я немного повеселился.