Кодзиро Сэридзава - Книга о Человеке Страница 22

На этот раз я с радостью спустился в гостиную. Погода была прекрасная. Я открыл стеклянные двери, выходящие в сад, и передвинул стулья так, чтобы видеть сад перед собой. Солнечные лучи дотягивались как раз до ножек стульев, настроение у меня было отличное. Фуми, излучая радость, сразу же заговорила о цели своего визита.

Профессор И. из университета К., которому она послала пленку с речами Родительницы, тотчас приступил к изучению диалекта, на котором сто лет назад говорили жители района Саммайдэн в нынешнем городе Тэнри, откуда была родом Мики Накаяма, но еще не пришел к окончательным выводам. Он посещал стариков, давал им послушать пленку, спрашивал, так ли век назад говорили старики в их местах, но нашлись и те, кто признавал сходство, и те, кто таковое отрицал. Беседовать со стариками было интересно, но толку никакого. И вдруг он вспомнил о любопытном случае, было это три года назад, когда он изучал особенности осакского диалекта.

В Осаке пользовались популярностью актеры, исполняющие свои номера на осакском диалекте, но особый восторг у знатоков вызывало то, что некий актер якобы изъясняется на языке трехсотлетней давности. Профессор И. решил изучить и этот «трехсотлетней давности» диалект.

Но как он ни бился, проблема не давалась в руки. Наконец, зайдя в тупик, он обратился к самому артисту, умоляя объяснить, как тот овладел старинным наречием. Ответом было, что это профессиональная тайна, не подлежащая разглашению. Несмотря на столь категоричный ответ, профессор продолжал посещать его, разъяснял свой научный статус и задачи научного исследования, посылал щедрые денежные подарки, пока наконец актер, взяв с него клятву ни в коем случае никому не говорить об этом, со смущением признался, что «трехсотлетней давности» язык — его собственное изобретение.

«Что вы хотите, я же актер!» — рассмеялся этот человек, когда профессор выразил сомнение в возможности столь искусной подделки. Потом, сделавшись серьезным, признался, что и в самом деле на создание такого языка его натолкнуло одно событие. Рассказ его был чрезвычайно интересен.

Этот актер в школе изучал английский язык. Больше всего мучений и учителю и ученикам доставляло произношение. Они читали вслух английский текст, чрезвычайно медленно выговаривая слова. В таком темпе никто не говорит. Однажды он случайно подружился с американским подростком, который владел как английским, так и японским языком. Показал ему английскую книгу и попросил прочесть фразы, которые они проходили в школе. К его удивлению, тот без всяких усилий произнес такие трудные для японца звуки, как «R», «L», «ТН» и «N». Тогда он прочел американцу эти фразы так, как их натаскивал читать учитель. На что тот заявил: «Это японский английский!» Все более удивляясь, он попросил американского друга почитать еще, помочь ему освоить правильное произношение, а на уроке английского, когда учитель вызвал его, бегло прочел отрывок, легко произнося злополучные «R», «L» и «ТН». Его товарищи были поражены, но учитель попенял ему за неверное произношение и заставил прочесть несколько раз слова так, как сам считал правильным. Набравшись смелости, мальчик сказал, что американский друг научил его настоящему английскому произношению, но учитель только отругал его, заявив, что все это его собственные выдумки.

С этого времени учитель уже не доверял ему чтение вслух, но он, с помощью друга-американца, стал учить английский самостоятельно. Наступило время экзаменов. В совете по образованию вдруг озаботились состоянием обучения английскому языку в его школе и прислали с инспекцией англичанина, преподававшего в одном из университетов. Тот попросил почитать вслух нескольких учеников из его класса, считавшегося лучшим, и сделал множество замечаний. Собравшись с духом, мальчик поднял руку. «Объясните мне, пожалуйста, — попросил он, — настоящий это английский или мой собственный?» И, не заботясь о произношении, одним духом прочел то, что его одноклассники читали, вымучивая каждое слово. Почтенный преподаватель, улыбаясь, ответил по-японски: «Твой собственный и есть настоящий!» Никогда ему не забыть охватившей его в ту минуту радости.

Когда настала пора определяться с профессией, он, в соответствии со своим давним желанием, стал актером-рассказчиком, но в этом искусстве много заслуженных мастеров, пробиться нелегко, к тому же самые популярные актеры говорят на осакском диалекте, а в его семье, хоть он и родился в Осаке, все говорили на «стандартном» японском, как тут перещеголять заслуженных мастеров? Все это его ужасно мучило. И тут он вспомнил, как в школьную пору почтенный англичанин похвалил его за то, как хорошо он говорил на своем собственном английском. Это натолкнуло его на мысль создать свой собственный осакский диалект, он долго изучал, что именно в осакском диалекте забавляет зрителей, и в результате напряженной работы ему удалось наконец выработать свой собственный язык. Объявив, что так говорили триста лет назад, он устроил представление, и, как и ожидал, зрители были в восторге…

Рассказ актера, о котором вспомнил профессор И., натолкнул его на мысль, что и юноша Ито, подобно тому актеру, в результате долгих тренировок научился говорить так, как говорят женщины, живущие в районе Ямато. Он решил разузнать побольше о характере актера, особенно о его школьных годах. Трудно сказать, в какой мере это было научным исследованием, но профессор выяснил, что актер отличался общительностью, отзывчивостью, пользовался любовью как одноклассников, так и учителей. По отзывам хорошо знавших его людей, он охотно рассказывал о себе, но никогда не позволял себе ничего, что могло бы оскорбить товарищей. Английский язык — единственный предмет, в котором он отличился, по всем остальным успевал неважно.

Профессор И. сообщил обо всем этом Фуми Суда с тем, чтобы она навела справки о характере юноши Ито и о его поведении в школе. Ради этого она посетила знаменитую миссионерскую школу, в которой учился Ито, поговорила с учившими его преподавателями и расспросила их о его школьных годах. Учитель, бывший у него классным руководителем, первым делом заявил, что сам поражен сегодняшним Ито: «Просто катастрофа какая-то!»

Вот его рассказ.

Ито был отличником по всем дисциплинам, кроме английского, который ему совершенно не давался. Это часто мешало ему окончить год с отличием. По натуре он был слабохарактерный, пассивный, этакий незаметный тихоня. Никогда не совершал ничего из ряда вон выходящего, так что нельзя сказать, чтобы учителя и одноклассники его любили или не любили: так, самый обычный, заурядный школьник. У него был хороший голос, и его ценили в хоре, он всегда страстно исполнял христианские религиозные гимны, но мечтал стать буддийским священником. Короче говоря, прямая противоположность осакского актера!

Фуми сообщила обо всем профессору И., а тот, еще не зная о результатах ее поисков, прислал ей письмо. Он встретил на одном ученом собрании известного религиоведа и заговорил с ним о юноше Ито. Религиовед сказал, что этот случай не представляет никакой загадки для изучающих шаманизм. В древности шаманизм был широко распространен на Дальнем Востоке. В Японии собрано много фактического материала и выработаны точные методы изучения, поэтому раскрыть феномен юноши Ито не составит особого труда…

Сообщив мне все это, Фуми Суда добавила:

— Так что не извольте беспокоиться, совсем скоро мы сможем во всем разобраться.

Лицо ее выражало уверенность.

— Вот как? Спасибо за труд. Но, честно сказать, для меня это не составляет проблемы. Я всегда прислушивался не к тому, что вещает юноша Ито, а к тому, что говорит Бог… Особенно с тех пор, как полгода назад мне каждую ночь стал являться Небесный сёгун собственной персоной, я многому научился и осознал, что мир Бога не только реально существует, но и неразрывно слит, как две стороны одной медали, с миром человека.

— Что? О чем это вы?.. Что еще за Небесный сёгун?

— Твое удивление вполне законно, но когда ты прочтешь намеченный к выходу в августе «Замысел Бога», над корректурой которого я сейчас работаю, ты поймешь… Силе Великой Природы, единому Богу, наравне с Мики Накаяма, Иисусом и Буддой, служат десять Небесных сёгунов, из которых один, взяв надо мной опеку, постоянно является мне. Он называет мир Бога Истинным миром, а общество людей из плоти и крови — Миром явлений. Пока люди живут в Мире явлений, они пребывают на лоне Великой Природы, когда же дарованная Богом плоть выходит из строя, они умирают, уходя в мир смерти, но мир смерти — это мир Бога, Истинный мир, в нем пребывают в лоне Бога-Родителя… Когда я заявил Небесному сёгуну, что не верю в существование «мира Бога», Истинного мира, он сказал, что в этом нет ничего удивительного, поскольку я — позитивист, а в Истинный мир уходят после смерти, освободившись от плоти, попасть туда во плоти, с тем чтобы убедиться в его существовании, довольно затруднительно. «Все это — казуистика», — возразил я. «Ну хорошо, — сказал Небесный сёгун, внезапно посуровев, — чтобы во плоти попасть в Истинный мир, требуется тяжелая подготовка, подобная смерти, готов ли ты к этому?» — «Разумеется!» — ответил я. И вот на следующий день в час ночи я был разбужен и до половины четвертого упражнял свой дух. Это продолжалось каждый день в течение почти трех месяцев.