Маленький Цахес, по прозванию Циннобер - Эрнст Теодор Амадей Гофман Страница 22

— О, — сказал доктор, — неужели в таком гневе вы и уйдете от меня?       

С этими словами он несколько раз тихо погладил Фабиану обе руки от плеч до запястий, отчего тот как-то опешил и смущенно воскликнул:

— Что вы делаете, господин доктор!

— Ступайте, господа, — сказал доктор, — вас, господин Валтазар, я надеюсь довольно скоро увидеть снова... Скоро найдется способ помочь вам!

— А на чай, приятель, ты все-таки не получишь! — бросил Фабиан, выходя, золотисто-желтому швейцару и ущипнул его за жабо.

Но швейцар и на этот раз не сказал ничего, кроме «квирр», и снова клюнул Фабиана в палец.

— Скотина! — воскликнул Фабиан и побежал прочь.

Обе лягушки не преминули вежливо проводить обоих друзей до ворот сада, которые отворились и затворились с глухим грохотом.

— Не пойму, — сказал Валтазар, шагая за Фабианом по проселочной дороге, — никак не пойму, брат, что это за странная на тебе сегодня куртка с такими ужасно длинными полами и такими короткими рукавами.

Фабиан, к своему изумлению, увидел, что его короткая курточка вытянулась сзади до самой земли, а зато рукава ее, обычно сверхдлинные, сели до самых локтей.

— Черт знает что такое! — воскликнул он и принялся одергивать рукава и шевелить плечами. Это вроде бы помогло, но, когда они проходили через городские ворота, рукава снова так сели, а полы так вытянулись, что вскоре, несмотря ни на какие одергиванья и пошевеливанья, руки Фабиана были обнажены до плеч, а сзади у него волочился шлейф, который делался все длиннее и длиннее. Прохожие останавливались и хохотали во все горло, десятки уличных мальчишек с криками ликованья бегали по длинному подолу и сбивали Фабиана с ног, и, когда он опять поднимался, шлейф ни на пядь не укорачивался, нет, он оказывался еще длиннее! Смех, веселье и гиканье делались все неистовей, пока наконец полуобезумев-ший Фабиан не бросился в открытую дверь какого-то дома... И шлейф сразу исчез.

Валтазару было некогда особенно удивляться этим колдовским странностям: его схватил референдарий Пульхер, затащил в отдаленную улочку и сказал:

— Как, неужели ты еще не удрал и осмеливаешься здесь показываться? Ведь тебя уже разыскивает университетский надзиратель с ордером на арест.

— Что такое, о чем ты говоришь? — спросил Валтазар с изумлением.

— Безумие, — продолжал референдарий, — безумие ревности довело тебя до того, что ты нарушил неприкосновенность жилья, злонамеренно ворвался в дом Моша Терпина, напал на Циннобера у его невесты и до полусмерти избил этого сморчка!

— Помилуй! — вскричал Валтазар. — Меня же целый день не было в Керепесе, это гнусная ложь!..

— Тише, тише, — прервал его Пульхер. — Твое спасенье — нелепая затея Фабиана надеть платье со шлейфом. Сейчас всем не до тебя!.. Увильнуть бы тебе только от позорного ареста, а уж остальное мы потом уладим. Не появляйся у себя на квартире!..

Дай мне свои ключи, я пришлю тебе все, что нужно... Скорей в Вышний Якобсгейм!

И референдарий потащил Валтазара через отдаленные улицы, а затем через городские ворота в деревню Вышний Якобсгейм, где знаменитый ученый Птоломей Филадельф писал свою замечательную книгу о неведомом племени студентов.

Глава шестая

Как тайного советника Циннобера причесали в его саду и как он выкупался в росе. — Орден Зеленокрапчатого тигра. — Счастливая мысль, осенившая одного театрального портного. — Как фрейлейн фон Розеншён облилась кофе и Проспер Альпанус уверил ее в своей дружбе.

Профессор Мош Терпин утопал в блаженстве.

— Могло ли, — говорил он сам себе, — могло ли выпасть на мою долю большее счастье, чем то, что в мой дом пришел студентом этот славный тайный советник по особым делам?.. Он женится на моей дочери, станет моим зятем, через него я добьюсь расположения славного князя Варсануфа и поднимусь по лестнице, по которой взбирается мой великолепный Цинно-берчик... Порой, правда, мне самому непонятно, как могла моя девочка, моя Кандида, до безумия влюбиться в этого крохотульку. Вообще-то ведь женщины обращают больше внимания на красивую внешность, чем на какие-то таланты, а как погляжу иногда на этого недомерка по особым делам, то кажется мне, что он не совсем красив... даже... bossu[16]... тсс... тсс... у стен есть уши... Он любимец князя, он будет подниматься все выше, выше... и он мой зять!..

Мош Терпин был прав: Кандида проявляла решительную симпатию к малышу, и если кто-либо, кого странные выходки Циннобера не очаровывали, давал понять, что этот тайный советник в сущности неприятный уродец, сразу же заводила речь о прекрасных волосах, которыми его наделила природа.

И когда Кандида заводила такие речи, никто не усмехался язвительней, чем референдарий Пульхер.

Он следил за каждым шагом Циннобера, и в этом верным помощником референдарию был тайный секретарь Адриан, тот самый молодой человек, который из-за цинноберовского колдовства чуть не вылетел из канцелярии министра и вернул себе благорасположение князя лишь тем, что вручил ему превосходное средство от пятен.

Тайный советник Циннобер жил в прекрасном доме с еще более прекрасным садом, в середине которого находился окруженный густыми кустами участок, где цвели великолепные розы.

Замечено было, что через каждые девять дней Циннобер тихонько встает на рассвете, одевается, каких трудов это ему ни стоит, без всякой помощи слуг, спускается в сад и исчезает в окружающих розарий кустах.

Почуяв тут какую-то тайну, Пульхер и Адриан отважились однажды ночью, когда Циннобер, как они узнали от его камердинера, уже девять дней не посещал розария, перелезть через /каменную ограду сада и спрятаться в кустарнике.

Едва забрезжил рассвет, как они увидели появившегося в саду малыша: он сопел и фыркал, потому что, когда он прохо дил по клумбам, покрытые росой стебли и ветки хлестали его по носу.

Как только он достиг розария, по кустам пронеслось сладкозвучное дуновение, и благоухание роз стало пронзительнее. Какая-то прекрасная окутанная покрывалом женщина спустилась на крыльях, которые были у нее за плечами, села на изящнейший стул, тихо сказала: «Пойди ко мне, деточка», привлекла к себе маленького Циннобера и стала расчесывать его